Поцелуй Фемиды

— Я успела заметить, что русские очень любят поругать свою страну. Причем именно те русские, от которых как раз и зависит, какой это страна будет.

— Вы умная женщина, Лиза. В беседе с умной женщиной есть особый шарм.

— Если вы не против, перейдем все-таки к делу.

— Как прикажете. Вы ведь, Лизанька, гражданка Соединенных Штатов. Так? И срок вашей визы скоро заканчивается — вместе с истечением срока контракта. Внутренний голос мне подсказывает, что уезжать из России вы не торопитесь…

— Вы правы. У меня остались определенные обязательства перед комбинатам, и перед его руководителем. Я как консультант в значительной мере несу ответственность за те решения, которые сегодня инкриминируются господину Белову в качестве нарушения закона, и мне бы не хотелось покидать вашу страну в такой момент.

— А вы уверены, что ваша виза будет продлена?

Ну вот, слава тебе господи, дело сдвинулась с места. Проняло голубушку! Лайза молчала, и это молчание длилось гораздо дольше, чем допускает формат светской беседы. Ну, говори же, голуба, не молчи! Скажи, как ты любишь своего Белова. Скажи, что он пропадет, сгниет в тюрьме без твоего хрупкого плечика, без твоих бесценных консультаций! Ну, поплачь, родная, попробуй пустить в ход свои женские чары. Закури хотя бы, черт тебя задери! Ты ведь прекрасно понимаешь, что решение консула о продлении или не продлении визы практически напрямую зависит от того, какое решение приму я — представитель вертикали власти, Виктор Зорин.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем девушка, наконец, подала голос. Единственным признаком охватившего ее отчаяния, а в том, что отчаяние её охватило, Зорин лично не сомневался, был тембр этого самого голоса — тембр стал ниже.

— По-моему, Виктор Петрович, вы предлагаете мне сделку. В чем она заключается?

— Не стану лукавить: правильно полагаете, душа моя. Хотя мне было бы приятнее, чтобы вы восприняли мое предложение как чисто дружескую просьбу. Уверяю, она не слишком вас напряжет.

«Кадрит!» — догадался молодой официант, наблюдая сцену беседы из-за шторки, ведущей в кухню.

Старик был раздражен, и парень догадался, что с дамой у него, похоже, ничего не выходит.

Десерт с примесью экзотических фруктов Зорин съел в гордом одиночестве: Лайза не притронулась ни к мороженому, ни к кофе.

— Я могу подумать над вашим предложением? — спросила она перед тем, как покинуть ресторан.

— Разумеется, можете. Только времени, сами понимаете, у вас в обрез.

Ему показалось, что Лайза, пряча слезы, полезла в сумочку за носовым платком. Хотя возможно, она всего лишь доставала перчатки. В любом случае Виктор Петрович наконец получил возможность пронаблюдать глубокое, неизбывное горе в глазах этой американской штучки!

Однако он так устал от этого разговора — будто целину вспахивал. Даже не почувствовал никакого удовольствия. Не зря он любит в компании повторять прочитанный в газете афоризм: «Порядочный человек — тот, кто делает гадости без удовольствия».

— И еще попрошу об одном одолжении… — он попытался сочувственно коснуться ее руки, но девушка резко отступила на шаг назад. — Не рассматривайте нашу потенциальную договоренность, как предательство по отношению к вашему… э-э… работодателю. Я обещаю вам — слово джентльмена! — что не стану использовать полученные от вас материалы во вред Белову.

Официальное обращение, написанное арестованным Александром Беловым в адрес следователя, дало результат только через два дня. К тому же, это был не вполне тот результат, на который рассчитывал Саша. Открывая дверь его камеры, немолодая женщина-контролер, сообщила, что Белова вызывают не к следователю, а в оперативную часть для беседы…

Тюремный опер, представившийся капитаном Балко, вышел из-за стола и пожал вошедшему руку.

— Прошу садиться, Александр Николаевич, — он явно задавал предстоящей беседе уважительный и доброжелательный тон. — Закурите?

Саша вежливо отказался. Несмотря на то, что сигареты, переданные теткой, закончились еще вчера, он не чувствовал «ломки», и мог курить или не курить по собственному усмотрению.

— Что ж, похвально, — усмехнулся опер. — У меня был случай, когда один мужик взял на себя чужое убийство только потому, что не мог бросить курить на воле… Хотя это точно не ваш случай.

— Да уж, я здесь по приглашению… — с иронией ответил Белов.

Как человек, достаточно сведущий в тюремных традициях, Саша знал: для беседы в опер- часть время от времени вызывают практически всех пассажиров. Хотя бы для того, чтобы скрыть, кто действительно позарез нужен операм, иными словами, кто стукач, а кто нет. Ну, и понятное дело, у них есть свой план раскрываемости преступлений. И когда люди в газетах читают, что «раскрыты преступления прошлых лет», то на практике за этим раскрытием, как правило, стоит информация, полученная оперативной службой исправительного учреждения. Кто-то расслабился и сболтнул лишнее во время таких вот задушевных бесед с оперативником или же в «разговорах за жизнь» с неблагонадежными сокамерниками.

— Давайте говорить начистоту, — речь капитана Балко была безупречной, а взгляд сочувственный и внимательный, как у лечащего доктора. — Мы оба понимаем, что вы у нас надолго не задержитесь, и пассажир вы нетипичный… э-э-э… для здешнего контингента. И все-таки я обязан выслушать ваши жалобы, и услышать пожелания, если таковые имеются.

— Если у меня и есть жалобы-пожелания, то они не в ваш адрес… — сказал Белов.

— Понимаю, вас угнетает бездействие следствия. Но должен вам заметить, что по закону, у следователя есть десять дней с момента доставки вас в учреждение. Так что в том, что вас до сих пор не вызвали для допроса, нет никакого нарушения, — оперативник, немного помявшись, все-таки закурил без компании. — И опять же, вы правы: этот вопрос действительно не в компетенции администрации изолятора… А что скажете насчет бытовых условий?

Саша понял, что разговор неуклонно катится в сторону «оказания спонсорской помощи». Но ему не хотелось брать инициативу на себя. Пусть опер сначала выговорится и четко даст понять, что именно администрация СИЗО хочет поиметь с «богатого постояльца».

— Был тут у нас один пассажир. Проездом через Чехию, Германию и Швецию в Красносибирск. Делился опытом отсидки в Шведской тюрьме. Там, говорит, задержанному на выбор предлагают цветное постельное белье или белое, одиночную камеру или общую. Причем, заметьте, национальность сокамерников — русские, украинцы, там немцы — тоже на выбор! Сиди, дескать, с кем тебе комфортнее. А кроме того, пятиразовый «шведский стол», Интернет, тренажерный зал и даже, извините, дамы определенного сорта — тоже за счет заведения. Чтобы не возникало ненужного психологического напряжения, — капитан Балко с удовольствием и, очевидно, не в первый раз рассказывал полюбившуюся историю. — Мы вам, понятное дело, такого сервиса предложить не сможем. Но имейте в виду: сегодня следственный изолятор — совсем не тот, что бы лет пять-десять тому назад. Человек, у кого есть средства, многое может Себе позволить. Телевизор? Пожалуйста. Холодильник? Да ради бога. Евроремонт в камере? С дорогой душой, Вы вот лично как оцениваете уровень комфорта в своей камере?

— Да можно немного подшаманить, — осторожно согласился Белов. — И кран хорошо бы заменить.

— Подшаманить можно, — в тон ему согласился Балко. — Разумеется, насколько позволяют инструкции. Коврового покрытия и обоев с розами не обещаю. А вот свежую кафельную плитку и побелку-покраску запросто можно устроить.

Когда был обозначен примерный круг притязаний, разговор пошел легче. Буквально после нескольких, мягко отклоненных Беловым «пробных шаров», они с капитаном выбрели на тему, которая устаивала обоих. Взамен устаревшей и никуда не годной пекарни решено было установить новую, канадскую, наподобие той, какая уже имеется на «Красносибмете».

Так Белов попал в почетные спонсоры, и в качестве невиданного поощрения лично капитан Балко в сопровождении дежурного провели для него небольшую экскурсию по изолятору.