Мне нужен только ты

Ее охватило отчаяние. Фелисити отдавала себе отчет в том, чтопитает к Себастиану нежные чувства. Любовь к нему давно проснуласьв ее душе. Но она так и останется безответной.

— На курсах нас учили пеленать младенцев, — обиженнымтоном сказала Фелисити. Ей было неприятно, что Себастиан считает еене готовой к выполнению материнских обязанностей. — Кстати,мужья моих сокурсниц тоже приобрели эти нехитрые навыки.

Себастиан знал, что теория и практика — разные вещи.

— Вы научились пеленать кукол, а не новорожденных, — сусмешкой заметил он. — С младенцами справляться намноготруднее. Я знаю это по собственному опыту.

Вообще-то Себастиан не любил рассказывать о том, что менялпеленки своей дочери, когда та была в младенческом возрасте. Емуказалось, что это портит его имидж, наносит вред авторитету. Норади Фелисити он был готов пожертвовать своим имиджем.

Чтобы поменять пеленки новорожденному, требовалась не толькоособая ловкость, но и довольно много времени. И Фелисити следовалознать об этом.

Фелисити удивленно взглянула на него. Она с трудом моглапредставить себе Себастиана с детской присыпкой в одной руке игрязной пеленкой в другой.

— Ты действительно умеешь менять пеленки? —недоверчиво спросила она.

Себастиан пожал плечами.

— Да, мне пришлось заниматься этим, когда родилась моядочь, — сухо сказал он.

— Неужели?

Себастиан уловил насмешку в голосе Фелисити и понял, что сейчасона начнет подтрунивать над ним.

— В этом нет ничего необычного! — сердито воскликнулон.

Фелисити понимала, что она единственный человек, которомуСебастиан рассказал об этом, и ее тронуло его доверие.

— Ты меня постоянно удивляешь. Мне кажется, что я знаю тебяуже довольно хорошо, но каждый раз ты преподносишь мне все новыесюрпризы.

Себастиану были приятны ее слова. Он не хотел бы, чтобы егосчитали открытой книгой. Себастиан был по натуре скрытнымчеловеком, не любившим выставлять чувства напоказ и афишироватьсвою личную жизнь, имевшую для него первостепенную важность.

— Ты многого еще не знаешь обо мне, — сказал он.

— По-видимому, ты прав, — согласилась Фелисити.

Но я постараюсь лучше узнать тебя, добавила она про себя.

8

Остановившись на пороге, Себастиан постучался, несмотря на точто дверь в спальню Фелисити была распахнута настежь.

— По-моему, Джулию пора кормить, — промолвил он, когдаФелисити подняла на него глаза.

По настоянию Себастиана она прилегла, чтобы отдохнуть немного. Итолько коснувшись головой подушки, Фелисити поняла, чтодействительно смертельно устала. Первый день, проведенный послеродов дома, отнял у нее очень много сил. Она сразу же погрузилась вполудрему, из которой ее вывело появление Себастиана.

Взглянув на часы, Фелисити поняла, что ее отдых длился всеголишь двадцать минут. Сев на кровати, она пригладила растрепавшиесяволосы. Ее терзали угрызения совести оттого, что она вела себя какэгоистка, оставив ребенка на попечение Себастиана.

— Я сам покормил бы Джулию, если бы мог, —извиняющимся тоном промолвил Себастиан. Ему было жаль будитьФелисити.

Фелисити улыбнулась, заметив, что он старательно избегаетсмотреть на нее. Она кормила ребенка грудью, и Себастиан, конечно,не хотел смущать ее своим присутствием.

Если бы он знал о тех чувствах, которые я испытываю к нему,подумала Фелисити, то, пожалуй, испугался бы. Во всяком случае, онне стал бы ночевать со мной под одной крышей.

— Хорошо, я сейчас приду.

— Не беспокойся, я принесу Джулию сюда, — поспешносказал Себастиан и исчез в коридоре.

Через несколько минут он вернулся с младенцем на руках.

— Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет кгоре, — с улыбкой промолвил Себастиан.

Фелисити засмеялась и расстегнула блузку.

— Значит, по-твоему, я похожа на гору?

Себастиан осторожно передал ей Джулию.

— Это всего лишь поговорка, — сказал он. — Насамом деле ты потрясающе красива.

— Неужели?

Себастиан покраснел.

— Я всегда говорю то, что думаю, и не надо переспрашиватьменя, — проворчал он и отошел от кровати. — Правда, поройя несдержан и говорю лишнее.

Фелисити посмотрела ему в глаза. Порой их выражение былокрасноречивее слов.

— Ты несправедлив к себе, — мягко сказала она. —Тебя нельзя назвать болтливым. Пожалуй, ты, напротив, слишкоммолчалив и скрытен.

Себастиан сделал еще один шаг по направлению к двери иостановился. Фелисити тем временем распахнула блузку и дала грудьмладенцу.

— Большое спасибо за помощь, — сказала она.

Себастиану очень хотелось полюбоваться трогательной сценойкормления, но он усилием воли отвел глаза в сторону.

— Не стоит благодарности, — пробормотал он.

Фелисити заметила румянец, выступивший на его щеках.

— Тебя смущает то, что я у тебя на глазах кормлю ребенкагрудью? — удивленно спросила Фелисити. Прежде она полагала,что ничто на свете не способно вогнать в краску Себастиана. —Но ведь ты присутствовал при родах!

— Если ты помнишь, — сказал он, глядя куда-то поверхголовы Фелисити, — я стоял у изголовья кровати и поддерживалтебя за плечи.

— И ты не пытался подсматривать, хотя бы излюбопытства?

Себастиан вызывал у Фелисити искреннее восхищение. Трудно былосебе представить более порядочного и честного человека.

— Нет, — смущенно ответил он. — Зачем? Я знал,что тебе это будет неприятно. Я не хотел, чтобы ты испытываланеловкость.

— Ты удивительный человек, Себастиан Филберт! —воскликнула она.

— Я это знаю, — промолвил он, избегая смотреть наФелисити и, повернувшись, поспешно вышел из комнаты.

Себастиан был жаворонком, он всегда рано вставал и чувствовалсебя по утрам бодрым, заряженным энергией. Проснувшись в квартиреФелисити, он удивился тому, что Джулия не беспокоила его ночью. Пособственному опыту он знал, что младенцы не дают спать по ночам,постоянно будят родителей, возвещая громким криком о своих нуждах.Себастиан решил сам вставать к девочке, как только та заплачет, нопроспал всю ночь как убитый, ни разу не проснувшись.

Он был недоволен собой. Хмуря брови и ругая себя на чем светстоит, Себастиан отправился в кухню, чтобы приготовить завтрак длясебя и Фелисити. Однако, к его удивлению, Фелисити уже суетилась уплиты.

— Почему ты встала? — сердито спросил он. — Тебенужно лежать.

От неожиданности Фелисити едва не выронила кусок масла, которыйдержала в руках.

— Я захотела есть и пришла сюда, чтобы приготовитьзавтрак, — сказала она, обернувшись.

Себастиан увидел, что она жарит омлет. Завтрак был явнорассчитан на двух человек. Себастиан не мог допустить, чтобыФелисити, еще не совсем оправившаяся от родов, готовила для негоеду.

— Я остался здесь не для того, чтобы осложнять тебе жизнь изаставлять кормить меня завтраком! — заявил он.

Сколько слов вместо простого «спасибо», подумала Фелисити.

— Я знаю, Себастиан, ты остался, чтобы помочь мне, и яискренне благодарна тебе за это.

Фелисити разложила омлет по тарелкам и поставила сковороду враковину.

— Да, но я так ничем и не помог тебе. Я проспал всю ночькак сурок, а утром, когда ты захотела есть, не накормил тебя. Чтоже мне делать? — Себастиан сокрушенно покачал головой.

— Что тебе делать? — переспросила Фелисити. —Сесть за стол и позавтракать, прежде чем ты отправишься наработу.

Себастиан привык завтракать купленными по дороге в офиссандвичами.

— Я перекушу по пути в центр.

Ну да, съешь на ходу какой-нибудь сандвич с жирным соусом иплохо прожаренным гамбургером и запьешь его безвкусным тепловатымкофе, подумала Фелисити. От такой пищи у тебя рано или поздноразовьется гастрит, а то и язва желудка.

Взяв два куска белого хлеба, она поместила их в тостер.

— Ты всегда так завтракаешь? — спросила она.

— Почти всегда, — ответил он, пожимая плечами.

Себастиан никогда не обращал внимания на то, что он ест. Он небыл гурманом.