Колесница Афродиты

Джо не узнала Кортни Блэкмун, когда на следующее утро та вышлаиз дома, волоча за собой один из своих чемоданов. Она была одета впоношенные джинсы и тонкую футболку, её роскошные чёрные волосыбыли небрежно стянуты на затылке в конский хвост. На красивом лицене осталось и следа косметики, и на ногах у неё красовалисьярко-зелёные высокие ботинки.

– Уилбур был бы потрясён, – пробормотала Джо себе поднос, выходя из лимузина, чтобы взять у Кортни чемодан. –Доброе утро, мисс Блэкмун, – поздоровалась она, чуть ли небегом пересекая дорожку. – Давайте я понесу.

– Не надо, Джо, – ответила писательница, спускаячемодан по ступенькам. – И, пожалуйста, зовите меня Кортни.Ричи принесёт остальные два, если сможет оторваться от бесподобныхблинчиков с черникой миссис Хем-ингс. Я вышла пораньше, чтобывыкурить сигарету. Миссис Хеммингс не очень-то одобряет это, знаетели.

– Да, до меня дошли слухи, – сочувственно отозваласьДжо, открывая багажник. – А где Дэниел? Он обычно рановстаёт. – Она осмотрелась, ожидая, что тот вот-вот появится.Ей надо было увидеть его, заглянуть ему в глаза и удостовериться,что вчерашний вечер не был сном.

Спотыкаясь на каждом шагу, в дверях появился Ричи, едваразличимый за огромным чемоданом и тяжёлой сумкой.

– Папа разговаривает по телефону с Лондоном, –обратился мальчик к Джо. – Он просил передать вам, чтобы выехали без него, но потом чтобы сразу же вернулись за ним сюда. Ах,да, ещё он велел предупредить вас, чтобы вы ехали осторожно. Нехотите поцеловать на прощание меня вместо него? – осведомилсяон, вытягивая губы.

– За это пробежишь пять кругов по стадиону перед началомсегодняшнего матча, приятель, – предупредила Джо, взъерошиваяего шевелюру, когда он прошёл мимо неё к багажнику. – И скажисвоему отцу, что я всегда езжу осторожно. Кортни? – пригласилаона, открывая дверцу салона.

Кортни покачала головой.

– Я лучше поеду рядом с вами впереди, если вы не противсигаретного дыма. Пожалуй, я сегодня одета не для всего этогобогатства, что там у вас сзади…

Женщины непредсказуемы, подумала Джо, закрывая заднюю дверцу инаправляясь к передней.

– «Эсмеральда» и я сочтём за честь принять вас здесь.

Кортни устроилась поудобней, пристегнув ремень безопасности, итут же закурила.

– Отлично, – сказала она, выпуская длинную струюдыма, – тогда поехали. Как серьёзны ваши отношения сДэниелом?

Её вопрос удивил Джо, но она ответила откровенно:

– Очень серьёзны, по крайней мере, с моей стороны. Явлюблена в этого человека.

– У него были большие проблемы. Но вы уже, наверное,знаете?

– Вероника? Его покойная жена? – мрачно произнеслаДжо. – Дэниел рассказывал мне. Все это весьма печально…

– Все это весьма неприглядно, – поправилаКортни, – и все из-за книги.

– Книги? – Джо на мгновенье отвела глаза от дороги,посмотрев в сторону Кортни. – Мне кажется, я вас не понимаю.Дэниел говорил мне, что она погибла в авиакатастрофе. Какоеотношение к этому имеет книга?

Кортни, сменив положение, вновь закурила.

– Мне надо бы бросить… пока никотин не погубил меня, –задумчиво пробормотала она, держа сигарету перед собой и пристальноглядя на её кончик. – Я пыталась сделать это раз двенадцать,но вот мне в голову приходит новый сюжет, и я снова хватаюсь запачку. Теперь я собираюсь написать эпопею о трёх поколениях изакончить повествование сбрасыванием бомбы на Нагасаки.

– Кортни, – напомнила Джо, – вы что-то говорили оВеронике…

Писательница погасила сигарету, раздавив её в пепельнице.

– Отвратительная привычка. Верно, Джо, их брак был обречёнс самого начала. Вероника была красивой, но до мозга костейиспорченной женщиной. Уилбур это видел, благослови его Господь. Онхотел как лучше. Мужчины всегда хотят как лучше.

– Мне нравится Уилбур, – заметила Джо.

– А кому он не нравится? – согласилась Кортни,отправляя в рот мятную таблетку. – Уилбур просто душка. Ядумаю, Дэниел женился на Веронике потому, что ему очень нравилсяУилбур – забудем о том, что в последнее время у них из-за Ричииспортились отношения. Знаете, Дэниелу вовсе не обязательно былобрать в жёны дочь босса. Он и так самый лучший в этом деле, иначе ядавно бы покинула «Лэнгли Букс». В издательском бизнесе «верность»не более чем слово из восьми букв, означающее «сделай мнепредложение, от которого я не смогу отказаться».

Джо молчала, стараясь сосредоточиться на дороге, пока онипересекали Филлипсбургский мост и въезжали в Нью-Джерси.

– Они могли бы спокойно развестись, если бы не книга.Вероника развлекалась, представляя себя писателем,понимаете? – Кортни повернулась к Джо и поморщилась, качаяголовой. – Плохо, – её передёрнуло от отвращения, –очень, очень плохо.

– И она хотела, чтобы Дэниел опубликовал её книгу? –спросила Джо, чувствуя, как в желудке у неё растёт ком угрожающихразмеров – пожалуй, со скалу на Гибралтаре.

– Почему бы и нет? Уилбур ведь опубликовал её первыйопус, – Кортни снова повернулась к Джо, –охарактеризовать который даже словом «плохо» нельзя – слишкомвысокая оценка. Версия Гражданской войны, дорогая. Уилбур былвынужден скупить весь тираж и послать какой-то нуждающейся стране,где совсем не было никаких книг. Но, думаю, их вернули обратно.Дэниел сказал, что не будет печатать её во второй раз, а Вероника…Что ж, Вероника не восприняла отказ разумно.

Джо почувствовала, что ей становится дурно.

– И что же она сделала?

Щёлкнула, закрываясь, дорогая зажигалка Кортни, и, выпустивновую тонкую струйку дыма, писательница произнесла:

– Она отомстила ему, разумеется. Завела себе любовников, нескрывая этого. Потом пыталась поссорить Уилбура с Дэниелом.Забросила своего сына, клеветала на своего мужа всем, кто готов былеё выслушать, и, наконец, погибла в авиакатастрофе, прежде чемДэниел набрался решимости задушить её собственноручно. С тех пор уписателей не больше шансов приблизиться к нему, чем у снежка вадском пламени. Я имею в виду писательниц. Он хороший человек, Джо,не упускайте его. Я не верю сплетням, но вы мне нравитесь, поэтомуя вам все это и рассказала. Ведь вы не пишете книг, правда?

Джо слабо улыбнулась.

– Правда! – ответила она, испытывая непреодолимоежелание провалиться сквозь землю.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Мысли беспорядочно путались в голове Джо, когда она свернула нашоссе Нью-Джерси, торопясь обратно. Зачем только она показала своюрукопись Уилбуру?! Почему не смирилась с отказом и не выкинула её вокно, как поступают многие другие авторы? Почему не попыталась хотябы найти литературного агента, чтобы тот занимался её делами? Да изачем она вообще написала эту чёртову книгу?… И даже не взяла сУилбура слово хранить все в тайне… Ну, разумеется, это было быслишком предусмотрительно, слишком умно, слишком нормально… Нет,она просто дала ему папку и попросила высказать своё откровенноемнение.

Откровенное мнение? Чьё? Уилбура Лэн-гли? Человека, видящего вней живой ответ на его молитвы о воссоединении Дэниела и Ричи?…Человека, который опубликовал книгу своей дочери, несмотря на точто она была хуже некуда?…

Кого она хочет одурачить? Конечно, Уилбуру понравится еёрукопись. Ему ведь нравились кроваво-красные губы длиной вдвенадцать футов, намалёванные на стенах его квартиры? Когда делодоходило до женщин – дочерей, предполагаемых невесток или красоток,тянувшихся к нему, – Уилбур был не более объективен, чемтрёхлетний ребёнок, оставленный без присмотра в магазинеигрушек.

Она лезла из кожи вон, чтобы потешить своё «я», вот что онаделала. Надо было с самого начала признаться самой себе, что онахотела знать мнение Уилбура только потому, что его одобрениеоправдало бы её уход из «Рэнсом Компьютерс» и двухлетнее цыганскоебродяжничание по стране. К тому же Дэниел ведь осудил её стильжизни, и она искала того, кто признал бы его, этот стиль, и, можетбыть, даже одобрил…

– И ещё мне хотелось узнать, талантлива ли я, –пробормотала она вслух, и сборщик пошлины на Филлипсбургском мостубросил на неё странный взгляд. – Мне хотелось, чтобыкто-нибудь потрепал меня по плечу и сообщил, что я новый Дж. Д.Сэлинджер.