Страница 84 из 91
Разумеется, у французских grands projets тоже были свои просчеты. В своем первоначальном дизайне Гран-Библиотек опрометчиво опровергла затасканную идею хранить книги под землей и сажать читателей над ними; на этот раз читателей предполагалось разместить на уровне земли, а половину книг — в четырех восемнадцатиэтажных башнях сверху. Слишком поздно обратили внимание на то, что последнее, в чем нуждаются ценные книги, — это чтобы их выставили на жару и свет; и таким образом — под аккомпанемент издевательств парижан — вознесшуюся до небес библиотеку пришлось защищать изнутри целой системой изоляционных панельных обшивок. Но в любом случае французы привносят в подобные проекты больше веры в собственные силы и политической воли, да еще и известное интеллектуальное нахальство, которое британцы рассматривают скорее как претенциозность. Доминик Жамэ, назначенный президентом Миттераном руководить строительством Гран-Библиотек, заметил, естественным образом, что «представление о примате книги живет в душе каждого из нас». Трудно вообразить, чтобы библиотечный чиновник в Британии сделал соизмеримое замечание без того, чтобы его тут же не выпроводили на досрочную пенсию.
Британцам нравится считать себя жесткими прагматиками, а французов — легкомысленными мечтателями. Ничего более далекого от истины не может быть, если взять случай с тоннелем под Ла-Маншем. Что касается земляных работ и бурения, то тут достижения примерно равные; но над землей разница заставляет призадуматься. Во Франции высокоскоростное рельсовое сообщение до Парижа уже функционирует, северная сеть железных дорог TGVбыла построена с нуля всего за три года. Также у французов есть система новых станций и блистательный терминал в Лилле, откуда отправляются поезда во всю остальную Европу. На британской стороне есть по крайней мере впечатляющая новая пристройка к Вокзалу Ватерлоо, возведенная в рамках бюджета и открытая вовремя в мае 1993 года. При этом между Ватерлоо и Фолкстоуном высокоскоростного железнодорожного сообщения не существует-только низкоскоростное, по путям, забитым пригородными электричками; и когда высокоскоростное сообщение наконец появится (только что дата этого морковкина заговенья сдвинулась с 2002 года на неочевидный 2005-й), оно в любом случае пойдет не напрямую в Ватерлоо, а на вокзал Сент-Панкрас в Северном Лондоне. Джон Прескотт, представитель Оппозиции по вопросам транспорта, заявил, что Тоннель под Ла-Маншем связал железнодорожную сеть XXI века с сетью XIX; и евробизнесмен, ищущий метафоры, отражающие разницу между Англией и Францией, к сожалению, сможет обнаружить их, когда его поезд Париж-Лондон мало-помалу сбавит ход со 180 миль в час на территории Germinal до 60 на хмелевых полях Кента. Президент Миттеран, сам сын железнодорожного служащего, не сумел удержаться от надменного профессионального подтрунивания: будущие пассажиры, сказал он на открытии очередного блистательного участка TGVNord, «стремительно промчатся через равнины северной Франции, прогромыхают по скоростной колее через Тоннель, а затем с чувством, с толком, с расстановкой смогут предаться мечтам и насладиться пейзажем». В этом есть особенная ирония, учитывая то, что 150 лет назад именно британские инженеры и британские землекопы уложили первые рельсы французской сети железных дорог.
Справедливо, что первое из двух торжественных открытий Тоннеля состоялось на французской стороне — поскольку исторически французы проявили более последовательную приверженность к подводному сообщению. В 1751 году Амьенская Академия провела конкурс на изобретение новых способов пересечения пролива; да и первые серьезные предложения о постройке тоннеля были высказаны французским инженером Альбером Матье в 1802 году — причем проект одобрил Наполеон. На протяжении всего оставшегося столетия выдвигались вагон и маленькая тележка идей: различные виды мостов, железные трубы по морскому дну, туннели, выходящие на поверхность на островах на полпути, для смены лошадей, исполинские паромы, способные поглотить целые поезда. Хотя пробные скважины пробуривались на обеих сторонах Ла-Манша в 1880-х, дефицит средств и недостаточная убедительность похерили большинство этих схем. Не менее важным, однако, фактором с британской стороны была гремучая националистическая смесь военной осторожности, политического высокомерия и интеллектуального скептицизма. Когда в Парламенте обсуждался Билль о Туннеле под Ла-Маншем (Разведочные выработки), лорд Рандольф Черчилль в одной из тех жеманных деклараций, которые в политической жизни легко сходят за остроумие, заявил, что «репутация Англии до настоящего времени зависела от ее пребывания, так сказать, virgo intacta [180]». В 1882 году ареопагом из 1070 уважаемых лиц была составлена петиция с требованием не допустить похотливые ручонки Континента до целомудренного тела Британии. Среди подписантов, помимо гинеколога королевы Виктории, фигурировали архиепископ Кентерберийский и кардинал Ньюмен, а также Теннисон, Браунинг, Герберт Спенсер и Т.Х. Хаксли.
Заявление насчет virgo intacta лорда Рандольфа Черчилля (который сам, если уж на то пошло, умер от сифилиса) отсылало к своему непосредственному первоисточнику — знаменитому образчику риэлторской лапши на уши, которую вешал Джон Ганд, герцог Ланкастерский, в Ричарде II: царственный сей остров, сей второй Эдем, счастливейшего племени отчизна, противу зараз и ужасов войны самой природой сложенная крепость, дивный сей алмаз в серебряной оправе океана, который, словно замковой стеной иль рвом защитным ограждает остров от зависти не столь счастливых стран, далее по тексту. Ужас войны всегда был одним из главных британских возражений против рытья тоннеля: фельдмаршал Уолсли восстановил против этой идеи королеву Викторию (принц Альберт был «за»), предупредив, что британскую армию потребуется увеличить вдвое, чтобы противостоять моментально возникающей угрозе. Также опасались что бурение начнет враг: недавно рассекреченные документы из Государственного архива показывают, что в первые годы Второй мировой войны правительство всерьез тревожилось из-за возможного немецкого тоннеля. Было подсчитано, что интенсивная выемка грунта займет у врага всего лишь двадцать месяцев, и одно время королевские ВМС приказывали своим судам, патрулирующим Ла-Манш, пристально следить за появлением взмученной воды. Страх вторжения в наши дни — фактор, идущий на убыль, хотя непримиримые сторонники защитного рва могли бы указать на события мая 1991 года. Вскоре после того как британские и французские инженеры триумфально пожали друг другу руки, 100 парижских типографов тихой сапой прошмыгнули в Тоннель и двинулись на Лондон, чтобы выразить протест против того, что их нещадно эксплуатирует Роберт Максвелл. Они умудрились отшагать под волнами 13 миль — чтобы затем подняться наверх и оказаться в запертом помещении; эта дверь на тот момент была единственным заслоном, защищавшим Британию от Франции.
Крепость противу заразы? О да. Одним из законных поводов для гордости в этой стране было то, что еще в 1902 году мы фактически искоренили бешенство. В последние, однако ж, годы параноидальные патографы-любители вдруг почуяли, как на севере Европы закопошились болезнетворные микробы, предвкушая скорое открытие Тоннеля под Ла-Маншем. Выглядело это примерно так, что в тот момент, когда Миттеран с королевой перерезали в Калэ трехцветные ленточки, за их спиной уже выстроились стаи оскалившихся собак, свиристящих лисиц и пускающих слюну белок, которые только того и ждали, что запрыгнуть в первый же товарный вагон на Фолкетоун и вонзить свои клыки в какую ни есть кентскую плоть. Поэтому в прессе досконально освещалась система защитных мер — от «концлагерных заграждений» до «электроизгородей», которые будут преграждать вход в Тоннель. (Опять не слава богу — пришлось успокаивать еще и любителей животных. Ничего страшного: «электроизгороди» скорее всего лишь обездвижат норовистых зверушек, чем моментально превратят их в фрикасе.) Но и это еще не все: как насчет тех переносчиков la rage [181], которые окажутся не настолько любезны, чтобы передвигаться пешим ходом? Что ж, продумали и это — торжественно было доложено, что «служащие Евротоннеля будут нести караул, стараясь заблаговременно обнаружить признаки появления летучих мышей».
180
девственница (лат.).
181
бешенство (фр.).