Избранница горца

Потом они снова задремали, снова проснулись и начали ленивоговорить о мелочах, которые обычно обсуждают влюбленные: о цветах ивременах года, о любимой еде, интересных людях и местах.

Внезапно взгляд Джесси снова стал серьезным, и она подаласьвперед.

— Как это случилось, Кейон? Как ты оказался в зеркале?

Он тоже наклонился вперед — просто не мог сопротивлятьсяпритяжению ее грудей, которые закачались перед его лицом. Кейонпровел подушечкой пальца по нежной коже.

— Ох, женщина, — мягко сказал он. — Тыпоказываешь мне рай и просишь вернуться в ад? Не сейчас, милаяДжессика. Сейчас наше с тобой время. Никаких грустных мыслей.Только мы.

Накрыв ее груди ладонями, Кейон склонил голову, провел языком порозовому соску, потом втянул его в рот хрипло мурлыча. Сосок тут женапрягся. Кейон легонько прикусил самый кончик, покатал его междузубами, потом прижал язык к небу и засосал уже сильнее.

—  Мы, — задыхаясь, повторила Джесси,прижимая к себе темноволосую голову горца.

Это была самая невероятная ночь в ее жизни. Реальность превзошлавсе, что Джесси когда-то себе представляла. Ночь была обжигающей.Ночь была интимной. Она была наполнена звуками страсти, которые,казалось Джесси, должны были отражаться от каменных стен и эхомлететь по коридорам старинного замка. Ночь была тихой. Ночь быладикой. Нежной. Идеальной.

На столе горец овладел ею дико и грубо, пробудив в ней такую жедикость.

А потом нежно, до сладкой боли неторопливо, он взял ее у камина.Он держал ее лицо в ладонях, не отрываясь, смотрел ей в глаза иласкал так нежно, почти благоговейно, что Джесси отвернулась, чтобыскрыть непрошеные слезы. Кейон двигался глубоко внутри нее, иДжесси чувствовала себя так, словно он занимается любовью с еедушой.

А потом Кейон перекатился на спину, поднял ее над собой — мощныемускулы заиграли под кожей его сильных, покрытых татуировками рук —и опустил на себя, медленно, дюйм за дюймом проникая в нее.

Он был невероятным любовником! Ни разу за ночь его член не сталмягким. Даже после оргазма он все равно был возбужден. Был миг,когда Джесси даже пожалела Кейона за эту выносливость. Он напоминалТерминатора. Но она не собиралась жаловаться на то, что Кейоноказался неутомимой сексуальной машиной (хотя утром навернякапожалуется, ведь, судя по всему, завтра она с трудом сможетходить!).

После третьего напряженного, великолепного раза, когда горецрастянулся на бархатном покрывале, а Джесси двигалась сверху,доводя их обоих до ошеломительного оргазма, Кейон собрал мягкиешерстяные покрывала с кресел и, закутавшись в них, любовникивыскользнули на каменную террасу, залитую перламутровым светомлуны.

Кейон стоял сзади и обнимал Джесси, прижимаясь грудью к ее спинеи положив подбородок ей на голову. Его пряный аромат окутывалДжесси. К этому запаху примешивался более тонкий: запах их обоих.Запах их любви — аромат пота, поцелуев, спермы — кружил ейголову.

Горец молча обнимал ее, и долгое время они просто стояли, глядяв ночь на горы за замком.

Джесси смотрела в небо, усыпанное бриллиантами звезд, иизумлялась.

Колледж остался в прошлой жизни.

Она больше не помнила ту Джесси, которая тщательнораспланировала всю свою жизнь. Ту, которая упрятала подальше кружкус надписью « Жизнь — это то, что случается с нами, пока мы строимпланы».

Она наконец перестала строить планы.

Это и была Жизнь.

Здесь и сейчас.

Именно здесь, стоя под звездным небом Шотландии в объятияхсвоего горца, она поняла, что уже не торопится дописать докторскуюдиссертацию. По правде говоря, перспектива остаться в Шотландии иначать случайные, незапланированные раскопки в этих горах казаласьей очень соблазнительной. Особенно если Кейон МакКелтар будетпоблизости, чтобы подносить инструменты и составлять ейкомпанию.

Джесси знала, что, как бы она ни старалась, она никогда несможет понять, почему ее мама не стремилась сохранить хотя бы одиниз своих браков, но внезапно полностью осознала, почему Лили такхотела детей. Джесси поняла, что такое неиссякающая любовь материко всем детям: родным и приемным.

Это была сложная эмоция, которую она раньше никогда неиспытывала, потому что еще не встречала человека, от которого ейхотелось бы иметь детей.

Джессика МакКелтар.

Впервые в жизни она размышляла, какие дети у них получатся.Каких детей они могут подарить миру вместе, она и этот большой,сильный, мужественный человек. Наверняка их дети получатсязамечательными!

Джесси знала, что с ней происходит.

И это пугало ее ничуть не меньше, чем радовало. Она подозревала,что светится так же ярко, как и луна у них над головами.

Так иногда на женщин действует настоящая любовь.

22

— Мы заходим, — предупредил глубокий баритон одного изблизнецов МакКелтаров из-за двери библиотеки.

Джесси послала Кейону широкую задорную улыбку.

— Наверное, они уже устали ждать.

— Айе, похоже на то, девочка, — ответил он, проводяуказательным пальцем по серебристой поверхности стекла.Изнутри.

Джесси прижала подушечку своего указательного пальца к егопальцу.

Она будет очень счастлива, когда он наконец освободится от этогопроклятого стекла!

Зеркало забрало Кейона прямо из душа. На рассвете они наконецвышли из библиотеки, поблуждали по коридорам, заглядывая в комнатыв поисках ванной.

И нашли ее. Ванная была под стать замку, а замечательный душ снесколькими массажными головками был оборудован наклонной скамьей.Кейон и Джесси снова занимались любовью, намыливали друг друга,скользили и сплетались под обжигающими струями. А потом сильныймускулистый горец упал перед Джесси на колени, прижал ее спиной кстене, положил руки на бедра… Джесси могла бы поклясться, что неспособна испытать еще больше удовольствия, но он целовал, лизал ипосасывал ее до тех пор, пока не довел до очередногосокрушительного оргазма.

В эту долгую, потрясающую ночь она узнала, что в постели сженщиной грозный Кейон МакКелтар был совсем другим.

Этот мужчина сметал все барьеры, открывался ей полностью. Онзамечал даже дрожание ее ресниц, узнавал, как доставить ейудовольствие, как заставить ее улыбаться. Он дразнил ее с ласковойигривостью, на которую способен только человек, выросший с семьюобожаемыми сестрами.

Кейон исчез, когда она целовала его под душем.

Она сжала руки в кулаки, оскалившись от ярости.

Это был отвратительный момент, и Джесси утешало только то, чточерез пятнадцать дней горец будет навеки свободен от этогодурацкого зеркала.

Джесси вышла из душа, решив про себя, что на самом деле им оченьповезло, когда Дэйгис угнал их машину. Все складывалось как нельзялучше.

Она оказалась в защищенном замке, принадлежавшем родственникамКейона, и была твердо уверена — хотя его потомки тоже буквальноискрились тестостероном, — что они приложат все силы, чтобызащитить Кейона от Лукана до тех пор, пока не придет времявыплачивать десятину. (А когда все это закончится, она возьметкувалду и разнесет это проклятое зеркало на тысячу осколков. Ну ичто, что это реликвия? Зеркало держало Кейона в плену целыходиннадцать веков, и Джесси хотела уничтожить эту дрянь.)

Вчера она и представить себе не могла, что сегодняшний деньначнется так здорово — солнечным утром после страстной ночи смужчиной ее мечты, в самом безопасном месте, которое только можнобыло отыскать, с двумя друидами, которые защищали ее и Кейона отлюбой возможной угрозы.

— У вас там все пристойно? — спросил женский голосиз-за осторожно приоткрытой двери.

— Нет, но мы одеты, — промурлыкал Кейон.

Джесси рассмеялась. Да уж, его точно нельзя было назватьпристойным. Этот мужчина был откровенно непристойным.

Настоящим зверем в постели. От и до. Большим, голодным,ненасытным зверем.

И она обожалаего за это.

Гвен первой влетела в библиотеку, за ней следовала Хло. Ихсексуальные мужья шли следом. Этим утром Джесси с интересомрассматривала близнецов. Вчера она слишком волновалась за Кейона,поэтому почти не глядела на них. Теперь же взирала на них с ленивыминтересом — ленивым потому, что занятие сексом повлияло на нее нехуже наркотика.