Избранница горца

Он смотрел на нее — она становилась влажной.

Он касался ее — она таяла.

Он целовал ее — она начинала раздеваться.

И не могла объяснить свое поведение. Да, он был сексуальным имужественным — ну и что, что это не вязалось с современнымфеминистическим движением, которое ввело моду на изнеженныхмужчин, — ей нравиласьмужественность. Нравилось, чтомужчина слегка неотесан и не приручен. Да, он был потрясающим, иДжесси с нетерпением ждала момента, когда сможет расспросить его одевятом веке и выяснить, что случилось с ним одиннадцать вековназад.

С точки зрения логики, его просто не могло быть.

Он жил в зеркале. Он был колдуном, объявившим кровную местьдругому колдуну. И он был намного старше ее.

Он был не из тех, за кого можно выйти замуж. И даже не из тех, скем можно завязать близкие отношения. Она знала это.

Но несмотря на все это, как только он ее касался, Джесси тут жедеградировала до состояния своих доисторических предков, у которыхбыло лишь три цели в жизни: еда, сон и секс. Впрочем, если быпорядок целей формировала сама Джесси и так, как ей нравилось, тона первом месте стоял бы секс, чтобы она выглядела стройной, а ееживот был плоским, затем еда с большим количеством углеводов итолько потом сон. А затем проснуться и снова секс, который позволитсжечь лишние углеводы. И опять еда.

Но толку от этих планов не было.

А былмужчина, которого ей непрерывно хотелосьтрогать.

И, без сомнения, стоит ему снова выйти из зеркала, как они опятьокажутся друг на друге. Причем в горах, куда он ее отправил,рассчитывать на то, что их прервут, не приходилось, разве что снеба рухнет четко прицелившийся метеорит или на них наткнутся воры,угоняющие чужих овец.

— Я снова сполз, девочка, — раздался недовольный рык спассажирского сиденья. — Отсюда не видно ничего, кромепотолка.

Джесси притормозила и вырулила на обочину. Когда они забиралисьв машину, Кейон сначала разместил зеркало поперек задних сидений, асам сел рядом с ней. Но не прошло и часа, как Темное Стекло забралоего обратно, и Кейон потребовал, чтобы Джесси отодвинулапассажирское сиденье назад, насколько это возможно, поставилазеркало вперед, наклонив под углом, и пристегнула ремнембезопасности. Таким образом, горец мог видеть, куда они едут.

— Я не уверен в том, куда нужно ехать, — сказал оней. — Я знаю, куда хочу отправиться, но не знаю, как этовыглядит спустя такое долгое время. По пути нам встретятся дороги идома, которых не было в мое время, но я узнаю горы, если смогухорошо их рассмотреть.

К сожалению, ремень безопасности был рассчитан на человеческоетело со всеми его впадинами и выпуклостями, а не на плоскоезеркало, которое постоянно соскальзывало в горизонтальноеположение. Если бы у Джесси был хоть какой-то багаж, его можно былобы поставить в качестве упора для нижнего края рамы, на полу, ноони путешествовали вне закона и налегке. В салоне было три пустыхупаковки от фаст-фуда, который они прихватили с собой, чтобыперекусить по дороге из аэропорта, и карты, которые Кейон утащил сгазетного стенда на выходе.

Как только Джесси наклонилась, чтобы снова поправить зеркало,горец пробормотал что-то на своем загадочном языке и из стеклавнезапно вылетела книга. За первой книгой последовали вторая итретья. Джесси пригнулась. Однажды она уже сломала нос, в тотжуткий день в гимнастическом зале, и с тех пор он так и осталсянемного искривленным.

— Подопри ими раму, — скомандовал Кейон. Джессиморгнула.

— У тебя там есть книги?

— Я накопил немного вещей за прошедшие столетия. Вещей,которых Лукан не стал бы искать. Когда меня перевозили с места наместо, я при любой возможности прихватывал еще.

Джесси сложила книги у основания зеркала, мельком проглядываяназвания. «Краткая история времени» Стивена Хокинга, Полный словарьанглийского языка Уэбстера, «Естественная история» Плиния,«Иллюстрированная энциклопедия Вселенной» и «Географика» —массивный том с картами и таблицами.

— Легкое чтиво, да? — пробормотала Джесси.

Лично она предпочитала серию Джанет Иванович о Стефани Плам илилюбую книгу Линды Говард в тех редких случаях, когда ей удавалосьпочитать для души. То есть примерно раз в год.

— Я старался быть в курсе событий.

Она посмотрела в зеркало. После того как совсем недавно онавидела горца во плоти, странно было смотреть на плоскую одномернуюкартинку в стекле. Ей это совершенно не нравилось. Она начиналасердиться на зеркало. На то, что оно может забрать горца в любоймомент, как только пожелает. Джесси покачала головой. Несколькоминут назад она была благодарна, что зеркало его забрало. А сейчасзлилась по той же причине. Хоть раз она может что-то твердо решитьпо поводу этого горца?

— Готовился к тому дню, когда будешь наконец свободен? Дляэтого?

Он посмотрел на нее, и Джесси не могла определить выражения егоглаз.

— Айе.

Свободен. После одиннадцати столетий горец из девятого векабудет свободен через две недели с небольшим хвостиком.

— Еще семнадцать дней, — задумчиво выдохнулаДжесси. — Господи, ты, наверное, лезешь там на… стены, или чтотам у тебя есть.

— Айе.

— Кстати, а что там есть? — Она слегка потряслазеркало, проверяя, надежно ли его закрепила. Теперь оно не должнобыло скользить.

— Камни, — сухо сказал Кейон.

— А еще что?

— Камни. Серые. Разных размеров. — Его голос сталмонотонным. — Пятьдесят две тысячи девятьсот восемьдесят семькамней. Двадцать семь тысяч шестнадцать из них слегка светлееостальных. Тридцать шесть тысяч и четыре камня скореепрямоугольные, чем квадратные. Девятьсот восемнадцать —шестиугольные. У девяноста двух по поверхности идет бронзоваяжилка. Три камня треснули. В двух шагах от центра есть камень,который слегка выпирает из пола, я спотыкался о него первыенесколько веков. Еще вопросы?

Джесси моргнула, забыв, как дышать. Горло и грудь сдавилвнезапный спазм. Что еще она могла спросить? Как он не сошел с ума,оставаясь там? Как спасался от сумасшествия? Как он выжил большетысячи лет в таком аду?

Она не спросила, потому что это было все равно, что спрашиватьгору, почему она все еще стоит, как стояла на заре творения, пустьнемного изменив форму. Какие бы катаклизмы ни сотрясали планету,гора остается на своем месте.

Кейон был силен — не только физически, но и эмоционально. Этотмужчина был как скала, к которой женщина может прислониться втрудные времена и не бояться того, что все рухнет, потому чтомужчина защитит ее. Она никогда раньше не встречала никого, кто былбы похож на Кейона. Общество двадцать первого века почти не рождалоальфа-самцов. Да и где современным мужчинам воспитывать в себенужные качества и закалять характер? Соревнуясь в новейшиевидеоигры? Покупая костюмы и галстуки? Гоняя до идиотизма дорогимиклюшками маленькие белые мячики по идеально подстриженному газону?Или в драке за место на парковке у ближайшего магазина?

— Нет, — сказала она. — Вопросов больше нет.

Одиннадцать веков плена. В зеркале, висевшем на стене в кабинетененавистного врага. Одиннадцать веков без еды. Без любви. Ему хотьбыло с кем поговорить?

Наверное, мысли Джесси отразились на ее лице, потому что Кейонмягко сказал:

— Это уже не важно, девочка, но спасибо за сочувствие. Этопочти закончилось. Еще семнадцать дней, Джессика. И все.

Почему-то от его слов она почувствовала, как к ее глазамподступают слезы. Одиннадцать веков ада не только не превратили егов монстра, он еще и пытался утешить ее, сделать так, чтобы она непереживала о его заключении.

— Ты плачешь, женщина? Она отвернулась.

— У меня был трудный день. Черт, у меня была труднаянеделя.

— Джессика.

Ее имя прозвучало как мягкий приказ.

Она не подчинилась, глядя в окно на округлые холмы.

— Джессика, посмотри на меня.

Она повернулась и уставилась на него глазами, блестящими отслез.

— Да, я плачу из-за тебя, понял? — огрызнуласьона. — Потому что ты застрял там на одиннадцать веков. Теперьмне можно снова ехать или тебе еще что-то надо?