Избранница горца

С тех пор как они выехали из Чикаго, Кейон вытряхивал из нееинформацию обо всем, от транспорта до компьютеров, от жилья дофинансовых транзакций.

Немного послушав, Кейон заявил, что им нечего и пытатьсяпокинуть страну через аэропорты О'Хара и Мидуэй, потому что людиЛукана определенно будут искать их там.

Джесси все еще не могла поверить в то, что они собираютсяпокинуть страну, и понятия не имела, как он вытащит их изсложившейся ситуации.

Кейон велел ей ехать к другому ближайшему аэропорту. Она незнала, можно ли назвать Индианаполис ближайшим аэропортом, но этобыл единственный аэропорт, дорогу к которому она смогла найти накарте.

Они остановились поесть к востоку от Лафайетта, в штате Индиана.До аэропорта осталось сорок пять минут пути по 1-65.

От запаха жареной курятины и картошки-фри в «Чик-Фил-А», кудаони заехали, у Джесси потекли слюнки. Всякий раз, когда оназаходила сюда поесть, у нее появлялось ощущение, что она оказываетбольшую услугу коровам. Джесси нравились смешные биллборды вдольдорог, на которых рекламная кампания призывала: « ЕШЬ КУРЕЙ, СПАСАЙ КАРОВУ». Черно-белыепятнистые коровы держали плакаты, где призывы были густо пересыпаныошибками: « НОВАЯ НИЗКО-КОРОВИЙНАЯ ДИЕТА» и « КУШЫЙ КУР, А НИ КАРОФ», и эта реклама курятинывсегда вызывала у Джесси смех.

—  Я добуду еду, и мы перекусим в машине, —настаивал горец. — Нам нужно продолжать движение.

Джесси могла себе представить, как он будет «добывать» еду.Наверняка оставит весь ресторан стоять без движения « долгое время после нашего ухода».

—  Если я буду есть за рулем, — возразилаона, — я во что-нибудь врежусь. Если я врежусь, зеркало, скореевсего, разобьется. — У нее затекли ноги, она хотелав туалет и злилась. — И что тогда с тобой будет?

Он выглядел уязвленным.

—  Мы поедим в кафе.

Джесси заказала шесть коробочек с «куриными пальчиками» и горукартошки-фри и теперь, сидя за ярким желто-белым столиком, вдумчиводобиралась до середины второй коробки. Горец доедал третью.

— Это не похоже на куриные пальцы, которые мне доводилосьвидеть, девочка. А я видел множество кур на своем веку. Была у насодна девушка с выдающимися… ладно, я не об этом.

Ваши птицы действительно огромны. Дрожь берет, когда япредставляю их клювы.

— На самом деле это не куриные пальцы, — попыталасьобъяснить Джесси, не давая воли воображению, потому что как разопускала один из «пальчиков» в пряный соус для барбекю. Идействительно собиралась больше ничего не говорить. Правдасобиралась, но губы зашевелились помимо ее воли: — С «выдающимися»чем?

— Это не важно, девочка. — Кейон проглотил очередной«пальчик».

— Тогда почему ты о ней вспомнил?

— Я уже сменил тему, девочка. — Еще два «пальчика»последовали за предыдущим.

— Нет, не сменил. Ты оставил вопрос открытым. А я терпетьне могу недосказанность. Договаривай. Выдающимися…

Он сунул картофель в кетчуп и быстро с ним расправился.

— Цыплятами, девочка, цыплятами. А ты что подумала? НоздриДжесси раздувались. Она бросила на него сердитый взгляд, потомотвернулась. Ну какое ей дело? Может, у этой красотки из девятоговека были выдающиеся глаза, или ноги, или еще что-нибудь. Но негрудь, потому что ее грудь была вне конкуренции. При этой мыслиДжесси повела плечами и выпрямилась. Ну и что? Та пустоголоваякрасотка мертва уже одиннадцать веков. И теперь самое выдающееся вней то, что ее есть кому помнить.

— Возвращаясь к разговору о цыплятах, милая, если это некуриные пальцы, то почему их так называют?

— Это такой рекламный слоган, — раздраженно сказалаДжесси, беря очередной «пальчик». — Кто-то из их маркетологоврешил, что так они привлекут больше людей.

— В твоем веке куриные пальцы считаются привлекательными? Ав чем они роются?

Джесси отпила колу. Цыпленок внезапно показался ей сухим, какопилки.

— Я не думаю, что кто-то думает о куриных ногах, когдазаказывает «пальчики», точно так же, как никто не думает омаленьких розовых куриных сосках, когда берет куриные грудки…

Она осеклась, нахмурившись. Горец наклонил голову, спрятав лицоза волосами, но по тому, как дрожали его плечи, Джесси поняла, чтоон смеется.

Этот неандерталец ее дразнил.

А она поддавалась.

Миг спустя Джесси покачала головой и фыркнула. Он смеялся нетолько над ее веком, но и над собой, причем очень тонко. А онакупилась на стереотип, который он пытался ей скормить: «я большойтупой мужик из прошлого». Ее фырканье перешло в хихиканье, а потомв смех.

Кейон резко поднял голову, темно-янтарные глаза смотрели ей влицо.

— Я надеялся, что мне удастся рассмешить тебя,девочка, — мягко сказал он. — В твоих глазах было такмало счастья с тех пор, как наши пути пересеклись.

— Да уж, маловато, — согласилась Джесси. — Всебыло несколько мрачно.

Они замолчали на миг, и это был миг понимания — за желтымстоликом «Чик-Фил-А».

— У нее правда только цыплята были выдающимися?

Кейон покачал головой.

— Нэй, девочка.

Джесси поморщилась.

— А что тогда? Давай, ты ведь не просто так о нейвспомнил.

Он сверкнул озорной улыбкой.

— Не было никакой девушки, Джессика. Мне просто былоинтересно, не все ли тебе равно.

«Что ж, информацию могут добывать и двое», — упрямоподумала Джесси вскоре после того, как они торопливо шагали помокрым и скользким осенним листьям в сторону оставленной напарковке машины. Октябрьский бриз трепал ее кудряшки, предвещаяприход долгой зимы. Дождик, моросивший, когда они выехали изЧикаго, почти закончился, но небо все еще было затянуто грозовымитучами, обещая в скором будущем сильный ливень. Джесси отбросилакудряшки с лица и плотнее запахнула жакет. На улице было холодно,но девушка буквально кипела от злости и унижения. Она едва зналаэтого мужчину, а уже дважды чувствовала, что дико ревнует его. И онзаставил ее в этом признаться. Это было совсем на нее не похоже.Она понимала, что должна ему довериться, чтобы выжить, но, Господи,она хотела больше знать о том, кому вынуждена доверять.

Кто и что такое Кейон МакКелтар? И кто или что этот ЛуканТревейн, который хочет убить ее только за то, что она увиделачертов артефакт? Они оба явно не простые люди.

Когда они подошли к машине, Джесси остановилась у дверцы состороны водителя и сердито взглянула на горца поверх крыши.

Он вопросительно выгнул бровь.

— Я не сделаю ни шагу, пока ты не ответишь на некоторые моивопросы.

— Джессика…

— Хватит, — отрезала она. — Я прошу всего пятьминут. Пять минут нас наверняка не убьют. Кто ты такой, Кейон?

Некоторое время он рассматривал ее, потом дернул могучимплечом.

— Я друид, девочка.

— Друид? — Она моргнула. — То есть один из тех,кто носит белые хламиды, любит омелу и верит, что может связаться синым миром, принося человеческие жертвы?

Учитывая специализацию, Джесси то и дело наталкивалась наинформацию о загадочном и опасном ордене. Знаменитый Человек изЛиндоу, останки, датируемые железным веком, был найден добытчикамиторфа в болоте графства Чешир в 1984 году. Останки носили признакиритуального убийства, а омела в животе породила теорию о том, чтожертвоприношение было связано с друидами.

Кейон моргнул.

— Так вот как о нас думают в твоем мире?

— В основном. А ты хочешь сказать, что друиды быликолдунами? Как Мерлин или вроде того?

Горец осторожно осмотрел парковку.

— Джессика, магия окружает тебя со всех сторон. Люди незнают о ней, потому что те, кто владеет магией, стремятся этоскрыть. Но магия существовала всегда и будет существовать.

Она прищурилась.

— Так этот Лукан тоже друид?

— Когда-то был им. Но стал темным колдуном.

Еще неделю назад она высмеяла бы любого, кто попытался быутверждать подобное. Она спрашивала бы о львах, медведях и тиграх икрасных башмачках со встроенным телепортом. Но сейчас, положивлокти на мокрую крышу машины и опустив подбородок на руки, Джесситолько вздохнула и сказала: