Страница 10 из 13
— Лисандр?
Голос подопечной вырвал его из мрачных размышлений.
— Да, сладкая?
Голова Оливии склонилась на бок, ее блестящие кудряшкиподпрыгнули. Они олицетворяли сущность её облака: цветывсевозможных видов разбросаны на полу, стенах, даже свисали спотолка.
Ее глаза, синие как небо, пристально уставились на него.
— Ты не слушаешь меня, не так ли?
— Нет, — признал он. Правда была его верным спутником.Но это не меняло картину. — Мои извинения.
— Ты прощен, — сказала она с улыбкой столь же сладкой,как ее цветы.
С ней всегда было так просто. Всегда. Неважно, насколько великоили ничтожно было преступление, она никогда не обижалась. Можетбыть, поэтому она была в почете у своего народа. Все любили ее.
Что подумают другие ангелы о Бьянке?
Без сомнений, они бы пришли в ужас. Как и он.
Я думал, ты не собираешься лгать? Даже самому себе. Оннахмурился. В отличие от всепрощающей Оливии, он подозревал, чтообида Бьянки будет обидой до гроба.
По некоторым причинам он перестал хмуриться, губы дрогнули отэтой мысли. Почему это его развлекает? Обида рождала гнев, а гневбыл уродлив. За исключением, пожалуй, гнева Бьянки. Вспыхнет ли онас той же страстью, с которой встретила его в спальне? Наверное.Поцелует ли она его в гневе, а?
Мысль целовать ее, пока она не сменит гнев на милость, совсем нерадовала его.
Обычно он справлялся с гневом других людей, как и со всемостальным. С полным безразличием. Это не его работа, заставлятьлюдей чувствовать определенные эмоции. Они несли ответственность засвои эмоции, он — за свои. Не то чтобы он много чувствовал. Напротяжении веков он видел слишком много, чтобы его что-товзволновало. Так было до Бьянки.
— Лисандр?
Голос Оливии снова вернул его в реальность. Его руки сжались вкулаки. Он уходит от Бьянки, но ей удается по-прежнемувоздействовать на него. Ах да. Его план терпел неудачу.
Почему он не может желать кого-то вроде сладкой Оливии? Этосделало бы его бесконечную жизнь намного легче. Как он сказалБьянке, желание ангелам не запрещалось, и многие уже испытали его.Те, кто хотел другого ангела, часто выбирали себе партнера. Заисключением книг, он никогда не слышал об ангелах, выбравших себепару другой расы.
— …ты опять, — сказала Оливия.
Он моргнул, руки сжались сильнее.
— Опять же, прошу прощения. Я буду внимательнее во времяостальной нашей беседы.
Она усмехнулась, но ей не хватало обычной легкости.
— Я только спросила, что тебя беспокоит, — онаобернула крылья вокруг себя и выщипала несколько, старательноизбегая золотой каймы. — Ты так на себя не похож.
Это происходило с ними обоими. Что-то тревожило ее; никогда ещеон не слышал нотки грусти в ее голосе, но сейчас она была.Преисполнившись решимости помочь ей, он вызвал два стула, для негои для нее, и они сели напротив друг друга. Ее роба обвилась вокруг,когда она отпустила свои крылья и положила руки на колени.Наклонившись вперед, он оперся на локти.
— Давай поговорим сначала о тебе. Как проходитмиссия? — спросил он. Только это могло быть причиной ееподавленности. Оливия обычно находит радость во всем. Вот почемуона так хорошо делала свою работу. Вернее, бывшую работу. Из-занего она стала тем, кем быть не хочет. Воином. Но это все равно клучшему, и он не жалеет о решение изменить ее обязанности. Как ион, она была слишком очарована не тем.
Лучше закончить это сейчас, прежде чем ее погубит искушение.
Она облизнула губы и отвернулась.
— Это как раз то, о чем я хотела поговорить с тобой, —дрожь сотрясла ее. — Я не думаю, что могу сделать это,Лисандр, — тихо прошептала она. — Я не думаю, что смогуубить Аэрона.
— Почему? — спросил он, хотя знал, что она ответит. Нов отличие от Бьянки Аэрон нарушил небесный закон, поэтому нечего иговорить о том, чтобы посадить его под замок и вернуть на праведныйпуть.
Если Оливия не уничтожит одержимого демоном мужчину, другомуангелу поручат сделать это, а Оливию накажут за неповиновение. Онабудет изгнана с небес и, лишенная крыльев и бессмертия, отправитсяна землю.
— Он не уничтожил ни одного человека с тех пор, как с егокрови сняли проклятие, — сказала она, и он услышал умоляющиенотки в ее голосе.
— Он помог одному из приспешников Люцифера сбежать изАда.
— Ее имя Легион. И да, Аэрон сделал это. Но он обеспечиваетпребывание бесенка подальше от людей. К тем, с кем взаимодействует,она относится с добротой. Ну ладно, ее версией доброты.
— Это не меняет того факта, что Аэрон помог существусбежать.
Плечи Оливии опустились, но это не означало, что она сдалась. Онвидел готовность к борьбе в ее глазах.
— Я знаю. Но он такой… хороший.
Лисандр язвительно рассмеялся. Он не мог помочь даже себе.
— Мы говорим о Повелителе Преисподней, верно? О том, чьетело покрывают татуировки с насилием, кровавыми изображениями иболее того? Это его ты называешь хорошим?
— Не все изображают насилие, — обиженно пробормоталаона. — Две из них бабочки.
Для нее найти бабочки среди костлявых лиц на его теле значиловнимательно изучить его. Лисандр вздохнул.
— Ты… почувствовала к нему что-нибудь?
Физически?
— Что ты имеешь в виду? — спросила она, но её щекипорозовели.
Очевидно, да.
— Ничего, — он устало провел шероховатыми ладонями полицу. — Тебе нравится твой дом, Оливия?
Она напряглась, как если бы знала, какое направление приняли егомысли.
— Конечно.
— Тебе нравятся твои крылья? Отсутствие боли, внезависимости от полученных травм? Нравится роба, которую ты носишь?Роба, которая очищается сама и тебя тоже освежает?
— Да, — ответила она тихо. Потом перевела взгляд наруки. — Ты знаешь, что да.
— А знаешь ли ты, что потеряешь все это и даже больше, еслине выполнишь свой долг? — слова были жестоки и сказаны большедля себя, чем для нее.
Слезы повисли на ее ресницах.
— Я просто надеялась, что ты сможешь убедить Советотказаться от этой идеи.
— Я даже не буду пытаться, — честно, напомнил он себе.Он должен быть честным. Как он предпочитает. Или раньшепредпочитал. — Правила были введены по определенным причинам,и неважно, согласны мы с ними или нет. Я существую уже долгое времяи видел мир — наш, их, — погруженный во тьму и хаос. И знаешьчто? Тьма и хаос всегда начинаются из-за одного невыполненногоправила. Только одного. Потому что, когда нарушается одно, другоетоже не исполняется. Потом еще одно. Это порочный круг.
Прошла минута, пока она осмыслила его слова. Потом вздохнула икивнула:
— Очень хорошо, — однако слова были произнесены тоном,доказывающим, что это далеко не так.
— Ты выполнишь свой долг? — на самом деле онспрашивал: убьешь ли ты Аэрона, хранителя гнева, хочешь ты этогоили нет? Лисандр не просил больше, чем сделает сам. Не спрашивал отом, чего не сделает.
Она кивнула. Слеза скатилась по щеке.
Он протянул руку и поймал блестящую капельку кончикомпальца.
— Твое сострадание достойно восхищения, но оно убьет тебя,если ты дашь ему слишком много власти над собой.
Она отмахнулась от его прогнозов. Может, потому что не верила, аможет потому, что не собиралась меняться и не хотела большеобсуждать это.
— Так что за женщина находится у тебя дома? Чьи портретывисят на стенах?
Он покраснел?.. Да, тепло распространилось по его щекам.
— Моя… — как он должен был объяснить? Как мог безлжи?
— Любовница? — закончила она.
Щеки вспыхнули сильнее.
— Нет! — может быть. Нет! — Она у меня вплену, — вот так. Правдиво и без подробностей. — Атеперь, — сказал он, вставая, — я должен вернуться к ней,прежде чем она вызовет неприятности.
Он должен покончить с этим. Раз и навсегда.
Оливия долгое время после ухода Лисандра не двигалась с места.Был ли этот краснеющий, не определившийся, отвлекающийся человек еенаставником? Она знала его в течение столетий, и он всегда былневозмутим. Даже в пылу сражения.