Выстрел

Ник, опираясь на спинку скамьи, с трудом поднялся на ноги, вышел на просёлочную дорогу и, устало подмигнув Луне, прошептал:

– Что, небесная старушка, опять пронесло? Вот так-то вот оно. А ты сомневалась, дурочка желтолицая…

Со стороны кладбища вновь замелькал одинокий тусклый огонёк, зазвучали голоса, причём разговор, на этот раз, вёлся сугубо на русском языке, вернее, на его полуматерном аналоге.

– За каким ты, мать твою, старуху прирезал, урод грёбаный, так тебя растак? – недовольно поинтересовался звучный баритон. – Она же слепой была, глухой, совсем неопасной…

– Да так, за компанию, – ворчливо ответил дребезжащий фальцет. – Чтобы под ногами не мешалась, карга старая…. Эге! Смотри, вон кто-то отсвечивает возле автобусной остановки. Может, того самого…. Подойдём, пощупаем малость? На предмет честной и братской продразвёрстки?

– Не стоит! – равнодушно возразил баритон. – Там обретается какой-то малохольный иностранец. Пока ты потрошил двух лохушек, да старуху отправлял на тот свет, я его импортные речи слушал минут десять. Даже выпил с ним портвейна – за дружбу между народами разных стран, континентов и разных цветов кожи…. Сумасшедший, коренной зуб даю. Или очень сильно обкуренный. Пусть уж живёт. Лучше этих зарубежных попугаев не трогать, себе дороже. Менты позорные, так их всех растак, потом понаедут, устроят серьёзную облаву. Так-то они глубоко копать – по поводу мёртвой бабули – не будут, спишут всё на обычную бытовуху, бомжей бесправных подтянут с ближайшей стройки…. А если иностранец будет числиться в пострадавших? Вот тогда-то опера будут искать по полной программе, землю станут рыть копытами. К иноземцам в России испокон веков привыкли относиться нежно и трепетно…. Не хочется мне нынче зону топтать. Не хочется! Почапали, благословясь, к машине. Хабар сбросим, оторвёмся на малине…

Ник достал из полиэтиленового пакета, украшенного эмблемой известного футбольного клуба, упаковку специального антиаллергенного анальгина, вскрыл, проглотил, не разжёвывая, плоскую белую таблетку и медленно пошёл по дороге, непроизвольно погружаясь в воспоминания.

Первый раз это случилось много лет назад, в средней группе детского сада. Он – вместе с десятком других беззаботных и милых карапузов – находился в игровой комнате. Разноцветные кубики, оловянные солдатики, пластмассовые машинки, деревянные лошадки. Негромкий смех, милые ссоры-перебранки: – «Коля Нестеров, отдай мне плюшевого мишку! Ты же обещал…».

Вдруг все дети – вместе с пожилой воспитательницей Полиной Петровной – пропали куда-то, а вместо них появились непонятные и подозрительные существа: кривоногие, бородатые, с очень злыми круглыми глазенками. Возглавляла крохотных бородачей худая и костистая старуха с огромной фиолетовой бородавкой на кончике носа, сжимающая в тёмных морщинистых ладонях черенок обыкновенной метлы для подметания улиц.

«Волшебные гномы из сказки!», – искренне обрадовался маленький Коля Нестеров и тут же засомневался: – «Но почему вместе с ними – баба-Яга? Она же плохая, некрасивая и злая…».

Баба-Яга незамедлительно оправдала (разрешила, подтвердила?) эти его сомнения: мерзко усмехнулась и, засунув два грязных пальца в беззубый рот, протяжно свистнула. Гномы, подчиняясь приказу, принялись дружно и исступлённо ломать игрушки: пластмассовые машинки они по-простому разбивали об стены, деревянных лошадок грубо пинали ногами, обутыми в громоздкие сапоги, а кукол и цветные кубики безжалостно грызли острыми, тёмно-коричневыми зубами. При этом бородачи громко ругались непонятными словами и щедро брызгали во все стороны зеленоватой слюной.

Коля был мальчиком тихим и добрым, но такого жуткого безобразия потерпеть не мог: крепко схватил за ноги деревянного Буратино и, обуреваемый самыми лучшими побуждениями, храбро вступил с наглецами в бескомпромиссную схватку…

Очнулся он уже в больнице. Белый потолок, белые стены, белые простыни, белая пустота в голове. Напротив – несчастные и беззащитные материнские глаза, испуганный шёпот:

– Что же ты наделал, сынок? Зачем? Почему?

Выяснилось, что он – без видимых на то веских причин – набросился на других детей и принялся их избивать деревянным Буратино. Досталось и воспитательнице Полине Петровне: острый и длинный нос куклы пробил ей насквозь ладонь правой руки. Вопли испуга, безостановочный горький плач, всеобщая паника, лужи крови на полу…. Набежала целая куча народа. Кольку – общими усилиями – крепко спеленали детсадовскими простынями по рукам и ногам и вызвали Скорую помощь, которая его и отвезла по прямому назначению, а именно, в психиатрическую больницу.

– Повышенная склонность к комплексным галлюцинациям, – обыденно объяснил родителям Ника старенький очкастый доктор Пал Палыч Сидоров, увлечённо строча что-то на первой странице толстой общей тетради. – Чем она, то есть, склонность, вызвана? Причин может быть великое множество. Например, генная предрасположенность, случайная инфекция, ещё неизвестная современной науке…. Впрочем, причины не очень-то и интересны. Гораздо важнее узнать, что является непосредственным катализатором данных галлюцинаций. Но, как мне кажется, это можно будет сделать только через некоторое количество прожитых лет. Сопоставляя и тщательно анализируя произошедшие – в обозримом будущем – события и факты…

– Доктор! – взмолился Колин отец. – Может, уже сейчас есть какие-то конкретные предположения?

Старичок – с лёгкой хитринкой во взоре – многознающе улыбнулся:

– Представьте себе, есть! Когда началась эта невероятная схватка, сопровождаемая громкими воплями, то в игровую комнату со второго этажа тут же спустились директор детского сада, его заместитель и две воспитательницы. Кроме избитых детишек и окровавленной Полины Петровны они обнаружили, что в подсобном помещении, примыкающим к игровой комнате, начинался пожар…. Да, да, самый настоящий пожар! Элементарное короткое замыкание, бывает. Причём, не так уж и редко…. Потушили пожар, конечно же. А ведь в кладовке хранилось много чего пожароопасного: старые ватные матрасы, альбомы для рисования, месячные запасы салфеток и туалетной бумаги, новогодние хлопушки и бенгальские огни…. Полина Петровна уже старенькая, плюсом у неё был сильнейший насморк, поэтому она вовремя и не почувствовала запаха гари. Короче говоря, если бы не данное шумное происшествие, спровоцированное вашим необычным сынишкой, всё могло бы закончиться очень даже печально. Ну, очень грустно…. Понимаете меня, уважаемые родители? Вполне возможно, что у мальчика чрезмерно развито чувство опасности. Ну, скажем, как у многих диких животных и птиц. Всем же известно, что кошки, собаки, ласточки и прочие слоны заранее чувствуют приходы волн цунами, извержения вулканов, землетрясения…

– Причём здесь ласточки, слоны и цунами? – опешила мать Ника. – И как всё это связано с коротким замыканием, безобразной дракой, потушенным пожаром и новогодними хлопушками?

– Никак не связано, – терпеливо продолжил доктор. – Просто, очевидно, тонкая психика вашего сына почувствовала – на уровне подсознания – что приближается смертельная опасность. Почувствовала и просигнализировала – как умеет. То есть, в виде комплексных галлюцинаций. Что тут хитрого и непонятного? На мой взгляд, все предельно стройно и логично.

– То есть, так теперь будет каждый раз? – забеспокоился Нестеров старший. – Тонкая и нежная психика будет что-то там чувствовать себе и бдительно сигнализировать, а наш сын – по этому поводу – продолжит бросаться на безвинных людей и молотить их – чем попало?

Пал Палыч неопределённо передёрнул худенькими плечами и поспешил успокоить:

– Зачем же сразу впадать в панику? Всё, так или иначе, поправимо…. Во-первых, мы вашего сына здесь подлечим – вдумчиво и без спешки. Месяца два-три. Понаблюдаем, возьмём необходимые анализы, протестируем, поколем разные успокаивающие препараты. Во-вторых, пропишем всяких таблеток и порошков – на послебольничный период. В-третьих, я и в дальнейшем буду за ним регулярно наблюдать, принимать и осматривать, скажем, раз в три месяца. Ну, и при первых же признаках недомогания…. В-четвёртых, я при выписке из больницы дам ему соответствующие инструкции поведенческого характера, соблюдая которые он без всяких проблем доживёт до глубокой старости…