Училка

— Ничего, мы пока справляемся.

— Ирина что-то расстроенная была. А я с ней даже и не поговорила, все о себе да о себе болтала, неудобно получилось.

— Она беспокоилась о тебе.

— Вот я и говорю, что она обо мне заботится, а я о ней нет. Даже не спросила, как у нее дела.

— Мне кажется, ты не права. Ирине сейчас очень нужно чувствовать, что она сама заботится о ком-то.

— А муж? Ей его что, мало?

— Это совсем другое. Иногда необходимо чувствовать, что ты нужна кому-то, что нужно чем-то жертвовать. В золотой скорлупе тоже можно задохнуться.

— В золотой скорлупе? Мне это в голову не приходило. — Настя потянулась и зевнула, прикрыв рот ладошкой. — Может быть, ты и права.

— Иди спать, завтра в школу.

32

Школа гудела от звонких детских голосов. Насте стало радостно, когда она вошла в класс и увидела отдохнувшие и посвежевшие мордашки своих учеников. Урок развития речи пришлось перенести и сделать первым, что дало возможность выговориться всем желающим. Ко второму уроку настроение в классе было вполне рабочим.

После большой перемены в класс буквально влетела Наталья Сергеевна с пачкой тетрадей в руках:

— Настя, привет! Пришла к тебе поболтать, специально посмотрела расписание, убедилась, что твои малыши сейчас музыкой занимаются. Как твои дела?

— Замечательно. Ты уже тетради собрала у своих? Сегодня же первый день четверти.

— Именно поэтому. Я им задания давала на каникулы. У меня несколько человек собираются химию в институт сдавать, кое-кому пора и о выпускном экзамене подумать. Сегодня проверю и дам каждому индивидуальное задание. У меня в классе три уровня знаний: есть звездочки, фонарики и темень беспросветная. Если постоянно просвещать одну только темень, то и звезды могут погаснуть. Расскажи лучше, как твои дела? Как тебе Раиса, понравилась?

— Я от нее в восторге. Когда находишься рядом с интересным человеком, то и все окружающее начинаешь воспринимать по-новому. У меня даже появилась идея нового романа. Я тебе потом расскажу.

— Ты не рассказывай, лучше приноси, а я читать буду.

Настя рассмеялась:

— Наташа, как прошли каникулы? Я последнее время ловлю себя на мысли, что говорю только я одна и совсем не слушаю окружающих.

— У меня ребенок вчера приехал, прямо из города Парижа.

— Ты так рада, будто сама там побывала.

— А так оно и есть, раньше я не понимала, почему моя мама почти никогда не ела конфет, когда мы ее угощали. Она всегда отдавала нам. Я всегда удивлялась, почему она с такой радостью смотрит на нас, когда мы их едим. Теперь понимаю. Когда нет чего-то вдоволь, то всегда приятнее отдать свою порцию ребенку и видеть, какое у него счастливое выражение лица при этом. А конфет нам обычно покупали мало, с деньгами было в семье туго. Да о чем это я! Нужно радоваться, а я философствую. Приехала вчера моя дочура, счастливая и довольная, полная впечатлений. Больше всего я боялась, что она начнет хаять нашу жизнь после всего увиденного. Как сказал мой ребенок: «Холодно у вас тут», так у меня сердце и замерло. Все, думаю, началось. «А в Париже цветут анютины глазки размером с блюдце, а тут еще снег не растаял, и такая грязь».

— Ну что ты хочешь? Всегда тяжело из тепла попадать в холод. А что еще она рассказывала?

— Вчера мой ребенок говорил почти целый вечер, я даже не ожидала, что она так много запомнит. Мне больше всего не хотелось, чтобы она ходила по Европе, разинув рот от изумления и восторга. А она давала такие зрелые оценки всему увиденному, я даже поразилась.

— Что она видела?

— Я тебе говорила, что они ехали на автобусе через Чехословакию и Германию? Были у них однодневные остановки в Праге и Дрездене.

— А Дрезденскую галерею видели?

— Представляешь, у них группу разделяли на две и была возможность выбрать экскурсию, так моя Катерина выбирала то, что выбрала бы и я, будь я на ее месте. Она пошла в Дрезденскую галерею посмотреть на «Сикстинскую мадонну», а во Франции между поездками в Диснейленд и в музей Родена выбрала музей Родена!

— Но эти воспоминания остаются на всю жизнь! А ты еще сомневалась в своем ребенке!

— А еще она сказала, что есть так, как они едят, просто невозможно. Наша еда гораздо вкуснее, потому что делается с душой.

— Что ей еще понравилось?

— Чистые улицы.

— Да, если сейчас выглянуть на улицу, то ничего, кроме слякоти, не заметишь.

— Я тебе завтра привезу буклеты. Представляешь, она мне привезла в подарок такой красивый сувенир с гербом Парижа, а еще… словом, она всем привезла подарки. Не забыла никого.

— Она что, все свои деньги на это истратила?

— Нет, не все. Они там и мороженое ели, и в аквапарке были — это что-то вроде бассейна с аттракционами. И представляешь, она оказалась самая подготовленная в группе. Она знала очень много и о музеях, и о самом Париже, поэтому иногда поясняла одноклассникам рассказ экскурсовода.

— У тебя замечательный ребенок, а ты еще сомневалась!

— Просто я очень волновалась за нее.

— Теперь ты убедилась, что она прошла испытание Европой?

— Даже не ожидала, что она начнет лучше понимать меня после этой поездки. Она стала задумываться.

— Ты мне лучше скажи, какую задачу ты теперь перед собой поставишь?

Наталья Сергеевна чуть улыбнулась и стала собирать тетради со стола. Встав, она прижала к себе тетради, задвинула стул.

— Пойду я к себе, сейчас звонок.

У самого выхода она остановилась и, чуть склонив голову, посмотрела на Настю:

— Какую задачу? Не знаю еще. Больше всего хочу, чтобы от моего благоверного была хоть какая-нибудь помощь, я бы тогда горы могла свернуть. А если он и не помогает, то хоть бы силы я свои не тратила на ожидание полупьяного мужа по вечерам. От девчонок скрывать поведение папочки все труднее и труднее. Представляешь, как бы было хорошо, если бы он приходил домой после работы и занимался детьми. Просто разговаривал с ними! И ничего другого не надо. Мечты, мечты! Пошла я, через две минуты звонок с урока.

Чужое горе может задевать и ранить, но такое горе порой бывает легче и быстрее пережить. А как можно смириться с ежедневной бедой? Даже не бедой, а постоянным ожиданием несчастья, которое каждый день может случиться с полупьяным мужем, возвращающимся с работы? Как могут женщины каждый день выносить эту муку? Во имя любви или в силу привычки? От безысходности или жалости? Почему люди не могут наслаждаться простыми радостями семейной жизни, гордиться своими детьми, радоваться их успехам, помогать им в трудные минуты? Почему люди не могут быть нежными и ласковыми по отношению друг к другу?

Настя вздохнула. Отца своего она почти не помнила. У Калерии Андреевны хватило мужества покинуть его, когда Насте было четыре года. Отца они не вспоминали, он окончательно спился, когда Насте было пятнадцать лет. Несколько лет назад весной Калерия Андреевна вместе с Настей решила поехать на кладбище на его могилу. Снег уже почти весь стаял, слежавшиеся грязные комья еще сохранились кое-где в тех местах, куда не доставало солнце, земля подсохла, и везде валялись сухие ветки и мусор. Могилу они нашли почти сразу, было видно, что Калерия Андреевна хорошо знала это место. Вдвоем они расчистили участок земли за оградкой от пожелтевшей прошлогодней травы и бурьяна. Чистой тряпочкой Калерия Андреевна протерла памятник из серого камня. С выцветшей фотографии, чуть улыбаясь, смотрел на них молодой мужчина. Пока Настя относила собранный мусор в контейнер, стоявший на пересечении аллей, разделявших участки захоронений, Калерия Андреевна положила у памятника принесенные цветы. Настя подошла поближе к матери и встала рядом с ней.

— Хорошо, что мы с тобой перед Пасхой могилу привели в порядок, — проговорила Настя будничным тоном, сказала просто так, чтобы нарушить молчание и вывести мать из задумчивости.

— Настя, ты совсем его не помнишь?

— Почти совсем. Но у меня есть ты, мамочка.