Страница 47 из 52
Оставлял Юлиана совсем одного?
— А Распятый оста-авил тебя с носом, Юлиан!
Впрочем, нет. Черт с ней, с Ариадной… Душка — вот истинная драгоценность.
Душка, Душка, маленькая девочка, ставка в Игре.
— Что ж, неплохой обмен? Душка — на Ариадну?
Улыбка снова раздвинула его губы. Он сделает Душку своей ученицей. В девочке очень много внутренней силы — кто сможет противостоять ей?
— А если она поступит с тобой так же, как ты со своим Учителем? Если она убьет тебя, когда поймет, что хочет управлять Шаром и Служителями сама?
Голос теперь стал злым, как будто это Учитель говорил с ним.
— Что тогда, Юлиан?
Он не хотел об этом думать, но ответил темноте неба с лицемерной улыбкой, уверенный, что сумеет справиться с маленькой девчонкой:
— Такова участь Учителей… Я должен буду принять смерть из ее рук!
Желание увидеть Игоря было огромным. И хотя Душка пыталась убедить себя в том, что это не так, она понимала — очень даже ТАК.
«Он предатель, — говорила она сама себе. — Вспомни».
И опять в голове рождались воспоминания — Игорь обнимает Ариадну. Его голова склоняется все ниже, зарываясь в белокурой магии распущенных волос.
«Ты что, ревнуешь? ТЫ влюблена в него?»
Душка попыталась резко возразить, что не в этом дело, просто…
Влюблена. Наверное, в конце концов, может быть.
Первая маленькая любовь маленькой девочки.
Не такой уж и маленькой — маленькие девочки не переносят такие БОЛЬШИЕ страдания.
К тому же дело не только в этом. Дело в Ариадне…
Для Душки Ариадна навсегда останется воплощением зла. Несущийся джип, который сумел раздавить всю Душкину жизнь!
Она сжала кулачки и прислушалась к самой себе. «Он не предатель, — печально сказала та Душка, которая пока еще была внутри. — Он совсем не предатель, а ты глупая девчонка. Скажи себе честно — что он заставляет тебя возвращаться. Ты хочешь стать ледяной — а он отогревает тебя, как замерзшую птицу. На твоем месте я бы пошла к нему — в конце концов, хотя бы затем, чтобы сказать ему…»
— Чтобы он убирался из моего дома! — выкрикнула девочка.
— Нет, — спокойно произнес голосок второй Душки. — Для того чтобы пригласить его на свой день рождения.
Девочка встала и подошла к окну. Теперь стало еще труднее решить — идти туда или нет.
— Как ты думаешь, Бадхетт? — обратилась она к медвежонку за советом.
«Наверное, нам стоит туда сходить», — ответил ей добродушный взгляд пуговок-глаз.
— Ну, пошли, — вздохнула Душка, взяв медвежонка. — Только если там опять будет этот, проклятый джип, я вернусь и больше уже никогда не пойду к нему.
Поднявшись на чердак, Игорь почувствовал, как начинает першить в горле, — казалось, что вся пыль, долго оседавшая на вещах, спрятанных тут, теперь пыталась проникнуть в него, отравить, заразить своей бессмысленностью.
Он даже не мог бы ответить, что тут ищет. Почему-то вспомнились рассказы о таинственных чердаках, на которых в детских страшилках всегда находили важные вещи.
Этот город напоминал ему те страшилки. Совершенно закономерно, что и ответ находится на чердаке, решил он.
Теперь он явно собирался заблудиться среди брошенных детских игрушек и стопок книг, пропитавшихся грязью и влагой.
Он совершал обход со всей тщательностью следопыта, старателя, пытающегося найти песчинку золота в комке грязи.
— И какого черта ты сюда забрался? — спрашивал он себя, перебирая книги и тетради. — Чтобы посмотреть, какие задачи решали третьеклассники в семьдесят первом году?
Он отшвырнул тетрадь в угол и уселся на соседнюю стопку — еще более озадаченный, чем раньше.
Ничего не было.
Снова подняв тетрадь, он вздрогнул.
«Магия Уробороса», — было написано с обратной стороны.
«Интересные задачки, — усмехнулся он. — Чья это тетрадь?»
На обложке было написано, что тетрадь принадлежит некоему Юрию. «Или — в последующем развитии Юлиану?»
Он открыл ее. Детский округлый почерк. Сначала все написанное — тщательно собранные выдержки — показалось Игорю сущей бессмыслицей, словно парень просто развлекался, готовясь вырасти со временем в какого-нибудь Дина Кунца.
«Рационалистическая аргументация действует до тех пор, пока люди хотя бы до известной степени свободны от эмоций. Стоит «температуре аффектов» подняться выше критического уровня, возможность эффективного применения разума уменьшается, и на его место выходят лозунги и химерические фантазии».
«Умный был мальчик, — усмехнулся Игорь. — Запросто цитировал Юнга. Остается только поразмышлять, почему из всего Юнга Юлиан выдернул именно ЭТО место?»
Он перевернул страничку.
Изображение Змея. И надпись: «Цепь Мириам».
Игорь почувствовал отвращение. Он знал, что это такое. Так называлось общество, члены которого именовали себя «связью существ, являющихся одним и тем же». По сути, они использовали для этого кровь. «Двое или несколько человек смешивают свою кровь в одном сосуде, а потом пьют из него».
Он почувствовал, как холодок пополз по спине. Мальчик, писавший все это, не нравился ему. Не то чтобы совсем уж был он мерзок, но вот интересы у него странные. Плюс ко всему по почерку это был очень старательный ребенок, отличник по сути своей. И успехов он должен был достичь необыкновенных.
Рукой мальчика ниже были нарисованы три зуба Люцифера и Уроборос — Змея Вечности.
И тем же полукруглым детским почерком было подписано: «Пить кровь неинтересно. Интереснее высасывать психические силы. Это дает куда больше власти над человеческим существом и куда больше сил. Надо только выбрать двуногое животное, готовое к употреблению. После того как он отдаст тебе духовную энергию, он станет твоим рабом — так что получается двойная и практическая польза».
С ужасом захлопнув тетрадь, Игорь вскочил. Честно говоря, от этого вундеркинда у него к горлу подступила тошнота. Тем более что ему посчастливилось убедиться, во что превратился сей умненький мальчуган.
— Господи, — пробормотал он, — в чьих руках находятся Ариадна и Душка? В чьих руках?!
Медленно раскачивался шар, но с каждым движением Юлиана амплитуда его колебаний все возрастала и возрастала.
Юлиан стоял, закрыв глаза, его губы шептали странные слова, и несведущему показалось бы, что он поет. Но он не пел…
Его руки раскачивались в такт странным гортанным звукам, а на губах была все та же улыбка — странная, бессмысленная, она пыталась управлять миром. Делая этот мир таким же бессмысленным.
— Никто никогда не сможет победить меня, — говорила улыбка за Юлиана. — Никто и никогда…
Теперь он понял, кто Юлиан.
Он вспомнил чудо-мальчика Юрия Теймирова. Ученика известного философа Андрея Ярцева. Потом, говорят, Ярцев зациклился на тантрических и каббалистических символах и начал называть себя «Великим Магистром». Кажется, он еще долго мотался по миру, изучая все языческие религии, включая вуду, и таскал за собой приемыша, после чего внезапно оба исчезли с горизонта.
Все решили, что они погибли в одной из экспедиций. И общество даже воздвигло памятник маленькому ребенку с задатками гения. Игорь помнил, сколько слез было пролито тогда, он даже помнил фотографии в тогдашней «Пионерской правде».
Открытое лицо с такой славной улыбкой.
Сейчас он пытался найти сходство между любознательным гениальным мальчиком и тем чудовищем, которое выросло из него.
Потому что уж один-то из них остался жив.
Тот самый чудо-мальчик, который написал округлым почерком: «Самыми опасными существами являются хрупкие дети. И именно они же являются и самыми сильными стимуляторами энергетики. Так говорит учитель. Сегодня он привел девочку, которая мне понравилась. Кажется, сначала он уничтожил ее родителей. Девочку зовут Ариадна. Учитель сказал, что мы оставим ее живой и не будем превращать в «куклу». Он сказал, что это — моя младшая сестра. Ее зовут Ариадна, и она совсем еще несмышленыш. Меня раздражает ее плач».