Страница 4 из 28
– На зачистку не похоже, командир, – ответил он на вопросительный взгляд. – Мотострелки, человек десять с двумя сержантами, у всех 'акаэмы', в разгрузках гранаты видны. Подсвечивают себе фонарями, шарятся внизу, клады, поди, ищут. Кому война, а кому мать родна.
– Да, – согласился старший. – Какая зачистка ночью? Мародёры, что ли? – с брезгливостью в голосе спросил он.
– А хрен их разберёт. На них не написано. Но если подумать, что им тут делать ночью-то?
– Они меня ищут, – пролепетал Тарасевич.
Все парни повернули головы на его голос, будто хотели сказать: нужен ты им, как собаке пятая нога. Искали бы тебя, не стали бы бестолково топтаться на первом этаже, переворачивая хлам, словно действительно в поисках ценных вещей.
– Ладно, пошли, – распорядился командир. – Выйдем с западной стороны.
Спецназовцы и генерал покинули комнату и осторожно, стараясь не наступать на предательски хрустящий мусор, задерживая дыхание и обходя раздутые смердящие трупы, последовали в указанном командиром направлении. Голоса и шум на первом этаже отдалились, зато в том месте, где планировалось покинуть здание, послышался нарастающий гул мотора. Группа замерла, тревожно всматриваясь в начавший светлеть проём окна с белеющим по периметру оплавившимся пластиковым стеклопакетом, от стёкол которого остались жалкие осколки. В проём задувал тёплый ночной ветерок, лениво колыхая невидимые в темноте комнаты паутинки копоти и сажи.
Вскоре из-за угла соседнего здания, натужно гудя, выкатился БТР-90 с силуэтами пехоты на броне. Он остановился под окнами второго этажа, как раз под группой, и затих. Мотострелки попрыгали с брони. Слышался стук их обуви об асфальт, характерное бряцание амуниции и оружия, голоса. Кто-то энергичный отдавал команды о рассредоточении. Судя по голосу, он был из тех, для кого война – его стихия, царящая кругом разруха – привычная среда обитания, а бронежилет, каску и автомат он носит с самого рождения.
Из здания показались двое из той группы, о которой говорил отправленный командиром наблюдатель. Они подошли, что-то сказали тому, кто отдавал приказы, тот кивнул, что-то ответил, двое ушли.
Спустя некоторое время голоса ковырявшихся внизу послышались на лестнице, ведущей на второй этаж, в той стороне, откуда только что ушла группа. В конце коридора замелькали лучи фонарей.
– Негатив, – обратился старший к одному из парней. – Действуй.
– Понял, командир, – коротко ответил парень, уходя в сторону голосов.
– Сюрприз готов, – также односложно доложил Негатив.
– Вы что собираетесь делать? – дрожащим голосом спросил Тарасевич.
– Придётся пострелять, товарищ генерал-майор, – ответил старший группы. – Так уйти уже не сможем. Похоже, вы были правы. Это вас ищут. Только ищут спустя рукава, впрочем, как и всё в нашей доблестной армии. Видимо, уверены, что здесь вас, как и в других зданиях, – нет. Поэтому относятся к приказу формально, но всё равно, перекрыли все отходы. Это единственное, что они сделали вовремя, как раз под утро. Не успели мы совсем немного.
– Наоборот, успели, – со значением выделил последнее слово Тарасевич.
– Виноват, товарищ генерал-майор, – поправился старший.
– В каком вы звании?
– Капитан Туркалёв.
– Вот что, Туркалёв, открывать огонь я запрещаю, – жёстко заявил генерал, в темноте высокомерно вглядываясь в капитана.
– У вас есть другой план, товарищ генерал-майор? – поинтересовался старший группы, ничуть не смутившись властного тона генерала.
– Вы же старший группы, – язвительно заметил Тарасевич. – Вот и предлагайте, а я выслушаю.
– Группа, слушай приказ, – произнёс капитан, проигнорировав последнюю реплику генерала. – При сработке сюрприза фйдеры откатятся назад, соображая, что да как, до рассвета уже не сунутся, потом пошлют сапёров. Но нам их ждать и зря терять время, резону нет. Поэтому на плечах оглушённых и дезориентированных фйдеров выйдем на первый этаж, перебьём оставшихся. Вы, сопровождая товарища генерал-майора, с боем прорвётесь через жидкое пока оцепление, прибывшее на БТРе, и уйдёте по заранее отработанному маршруту.
– А вы? – подозрительно спросил Тарасевич.
– Я останусь, товарищ генерал-майор, и прикрою отход группы, – ответил капитан без всяких эмоций.
– А если мы не сможем прорваться? – занервничал бригадный генерал. – Город забит федералами. До линии фронта километров десять, а там – целая армия федералов. Как проходить через линию фронта? Вы не могли не знать этого, капитан. Как вы готовили операцию?
– Готовил так же, как и другие, товарищ генерал-майор, – равнодушно ответил Туркалёв. – До сих пор получалось. Получится и сейчас. А нет… На нет и суда нет.
– Вы с ума сошли?! – взвился Тарасевич свистящим шёпотом, затухавшим в бетонной коробке. – Я должен выйти отсюда.
– Позвольте напомнить вам, товарищ генерал-майор, мы – на войне. А на войне случается всякое, и не только с солдатами.
Вдруг грохнул взрыв, коротко сверкнула вспышка, сжатая бетонными стенами взрывная волна метнулась по коридору, подняв пыль, тряпки, прочий мусор. Одновременно дико закричали несколько голосов, а следом началась беспорядочная стрельба уцелевших, со страху поливающих из автоматов во все стороны.
Члены группы в несколько прыжков преодолели коридор, ворвавшись в тучу пыли, с валявшимися на полу странным образом уцелевшими фонарями, лучи которых неподвижно падали на троих орущих, исковерканных взрывом, и одного с оторванными обеими руками выше локтей, с раскиданными повсюду рваными кишками. Вместо лица и вообще головы у него осталась задняя стенка части черепной коробки с ошмётками коротких волос на внешней стороне и кашей из мозгов на внутренней. Именно он подобрал 'сюрприз' Негатива – магазин от автомата Калашникова с заранее вырезанным в боковой стенке прямоугольным отверстием, с оставленными несколькими патронами, чтобы создавался эффект потерянного кем-то боезапаса. В вырезанном отверстии был удалён кусок подающей пружины, вложен пластид граммов сто пятьдесят, прикреплён специально подготовленный взрыватель, сработавший при подъёме магазина, лежавшего так, чтобы вырезанного отверстия не было видно. Впрочем, в данном случае всё равно было темно. Подсвечивавший себе фонарём солдат совершил роковую ошибку.
Вниз по лестнице из коридора полз ещё один. В судорожно сжатой руке он продолжал держать фонарь. Его кишки тянулись за ним, собирая пыль и копоть, марая мокрым засыпанные мусором ступени. Солдат не кричал, он просто полз подальше от страшного места взрыва, где орали его сослуживцы, где его самого тяжело ранило, вышвырнув на лестницу, по которой он сейчас ползёт, оглушённый взрывом, не понимая, почему нет сил подняться.
Используя приборы ночного видения, спецназовцы осмотрели помещение, намётанным глазом определив, за какими укрытиями, скорее всего, попрятались оставшиеся солдаты.
Атака на укрывшихся была слаженной и отработанной, как на тренировочной базе. Каждый знал свою цель, действовал, заученно двигаясь, не совершая никаких лишних телодвижений. Так в ночи ведёт себя дикий зверь, выследивший свою добычу, знающий, что она способна оказать сопротивление, но уверенный в своих силах и превосходстве.
Укрывшихся за всевозможным хламом солдат спецназовцы расстреляли из четырёх 'валов'3 и одного 'винтореза'4 Поглощаемые глушителями хлопки беспламенных выстрелов перекрывались лязгающими затворами.
Несмотря на имевшееся перед солдатами укрытие и бронежилеты третьего класса защиты призванные сохранять жизни владельцев от автомата АК-74 с патроном 5,45 мм., и автомата АКМ с патроном 7,62 мм., солдаты гибли один за другим, так и не успев больше выстрелить.
От шкафов, за которыми они пытались укрываться, летели щепки, пыль, отрывающиеся дверцы. Мебель сотрясалась от мощных пуль как живая. Также сотрясались тела солдат, получая смертельные ранения от покрытых стальной оболочкой маленьких безжалостных шершней, пробивающих бронежилеты, рвущих мышцы, жизненно важные органы, кровеносные сосуды, разбивающих кости…