Страница 13 из 28
– Врача!!! Врача!!!
За ним из отсека четверо таких же грязных солдат на руках вынесли тело сплошь в окровавленных бинтах, аккуратно положили его на брошенное на мокрую землю обмундирование, вытащенное из нутра машины.
К БТРу спешили местный хирург и две санитарки. Остановившись у тела, хирург профессионально взглянул на раненого и скептически сморщился. После этого присел на корточки, потрогал пульс на его шее, приоткрыл набрякшие веки на грубом тяжёлом лице. Отрицательно покрутил головой, распрямляясь.
– Ты чё, блядь, пульс ему щупаешь?! – снова заорал прокопченный. – Быстрее в госпиталь его!!!
– Полковник умер, лейтенант, – сказал хирург. – Я уже ничего не могу сделать. Сердце остановилось. Извини.
– Он не умер!!! – взревел лейтенант. – Слышишь ты, клизма, в госпиталь его быстрее!!! Он без сознания, у командира сердце, как у коня, помогай быстрее ему!!!
– Лейтенант! – повысил голос хирург. – Полковник умер, – проговорил он отчётливо с расстановкой.
– Ах, ты, пидор!!!
Лейтенант нанёс удар кулаком в лицо хирурга. Врач, привычный и к такому, сумел уклониться, а лейтенант, весь вложившийся в удар, полетел на землю, прямо в лужу. Тут же вскочил, не обращая внимания на текущую с лица грязь, дёрнулся к одному из своих солдат, пытаясь вырвать из его рук автомат.
– Завалю!!! – рычал лейтенант в исступлении.
Испуганный солдат вцепился в свой автомат, ему на помощь пришли трое других, буквально отдирая от товарища почти безумного офицера, плотно обступая его, не давая простора для движения. Вдруг лейтенант обмяк, безвольно оседая в грязь, обхватил коротко стриженную грязную голову такими же грязными руками и заплакал навзрыд.
– Да я с командиром такое прошёл, – сквозь рыдания почти кричал офицер, – через такое… А тут – какая-то мина разорвалась прямо рядом с ним… Он меня, – меня! – от осколков закрыл, а я его не довёз… А-а-а…– надрывно плакал взрослый мужчина.
И от этого плача, вырывавшегося из охрипшего горла, огрубевшие сердца солдат обливались кровью. Они, стиснув зубы, угрюмо молчали. Механик-водитель, высунувшийся из люка, ладонями размазывал по грязному лицу выступившие слёзы, громко швыркая носом.
Внезапно лейтенант затих, решительно поднялся, тихо и зло скомандовал солдатам:
– В машину. Механик! Заводи! Щас я им устрою маленькую войну.
– Отставить! – послышалась резкая отрывистая команда.
Присутствующие повернулись на голос и увидели офицера в чине майора, узнав в нём особиста части.
– Отставить! – повторил майор.
– Отставить??? – взвился лейтенант. – Отставить??? Да ты, гнида, засел тут в тылу, жопу свою спрятал, и ещё мне, боевому офицеру, будешь приказы отдавать???
– Прекратить истерику, лейтенант! – жёстким тоном потребовал особист. – Под суд захотели?
– Чем ты меня пугаешь, гнида? – насмешливо спросил офицер. – Судом? Ну и куда меня отправят? В эту же мясорубку? Да я оттуда не вылезаю всю войну.
Майор поморщился и обратился к хирургу, так и стоящему рядом с телом полковника.
– Сергей Петрович, дайте лейтенанту спирта граммов двести.
– Ох, какой ты щедрый! – деланно восхитился офицер.
– Ну, не хотите спирта, Сергей Петрович вколет вам лошадиную дозу успокоительного.
Лейтенант секунд десять уничижительно смотрел на особиста, без труда выдерживающего этот испепеляющий взгляд, затем глухо сказал:
– Обойдусь. Берите полковника, – обратился он к солдатам. – Отнесём его к батюшке, пусть отпоёт.
Солдаты подняли тело в окровавленных бинтах и понесли к священнику, продолжающему ходить между бесконечных рядов убитых.
Особист увидел пятерых спецназовцев и насмешливо, растягивая слова, произнёс:
– А-а! Спецна-аз! Отдохнули, силы восстановили в то время, как другие не жалея жизней, выполняют приказ. Куда направляемся, элита?
– Идём на доклад к командиру разведроты, товарищ майор.
– Ну-ну, – усмехнулся майор. – Идите. После доклада, капитан, жду вас у себя. Доложите о последней операции.
– А это не ко мне, товарищ майор, – ровно ответил Янычар. – Операция совершенно секретна, приказ мы получили с самого верха. Если там сочтут нужным, они проинформируют вас о деталях. Разрешите идти?
Остальные четверо преданно пялились на майора и, согласно Указу Петра Первого, – перед лицом начальствующим имели вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство.
– Идите.
– Есть, – чётко ответил Янычар, приложив руку к непокрытой голове, что являлось нарушением устава.
При этом все пятеро намеренно чётко, как на параде, развернулись через левое плечо и, топая по грязи, разбрызгивая лужи, строевым шагом пошли прочь. В своих мешковатых камуфляжах, в разгрузках, с взятыми 'на караул' автоматами 'вал', а Мамба – с 'винторезом', шагающие по грязи как на плацу во время смотра, они выглядели как минимум комично, понимали это, но не могли не насолить нелюбимому всеми особисту.
– Что уставились?! – рявкнул майор хирургу и двум санитаркам. – Заняться нечем?
Медики молча пошли к раненым, а особист нервно дёрнув шеей, пошёл куда-то, по пути досадливо пнув колесо БТРа.
Проходя мимо священника, разведчики перестали дурачиться и шли, глядя на ряды тел. Янычар, Бек и Негатив изредка крестились, а Мамба и Куба, будучи мусульманами, хранили скорбное молчание.
– Да-а! Покрошили тут народу, – хмуро произнёс Мамба.
– А сколько ещё на позициях осталось, – в тон ему ответил Бек.
– Слышь, командир, – обратился к капитану Седых. – Особист, пидор этот, так это не оставит.
– Пошёл он на хуй, – спокойно ответил Янычар. – У нас крыша железобетонная.
– Ага, – скептически произнёс Негатив. – Жалует царь, да не жалует псарь.
– Царские милости в боярское решето сеются, – поддакнул Куба.
– Хорош паниковать, разведка, – оборвал их капитан. – Херли тогда выёживались? Мы по сравнению с тем летёхой – агнцы Божьи. Придраться вообще не к чему.
– Да, вообще-то, – немного помолчав, согласился за всех Седых. – А чуть что, – Большому Папе пожалуемся. Да-же, командир?
– Да-же, да-же, – нехотя согласился Янычар.
– Ну, вот, – преувеличенно бодро воскликнул Негатив. – Я всегда говорил, что с командиром мы нигде не пропадём.
– Считай, что вкусную конфету ты заработал, – усмехнулся капитан.
– Благодарствуйте, барин, – дурашливым голоском ответил Седых.
По пути их следования повсюду располагались мотострелки, все занимались какими-то текущими делами, но большей частью солдаты, вышедшие из боя, устало сидели и лежали всё в той же грязи: дождь никак не желал утихать, так что все всё равно были мокрые, а сухого места нигде просто не было. Из-за стоящих в ряд уделанных грязью БМП вышел какой-то солдат, застёгивая штаны, похоже, он за машинами присел 'по-большому'. Покосившись на разведчиков, сменил траекторию, чтобы не встречаться с ними. Чуть дальше прапорщик из мотострелков, с какой-то своей служебной надобностью осматривая БМП, случайно угодил в экскременты, брезгливо поднял ногу, матерясь:
– Блядь… Подорвался… Что за народ… Где живут, там и серут, суки…
Как можно тщательнее он вытер подошву высокого ботинка о гусеницу, оставив на ней характерные комки, потом повозюкал его в грязи и вновь вернулся к своему занятию.
Разведчики увидели какого-то лейтенанта из мотострелков, распекающего своего, отчего-то босого солдата, зябко поджимающего грязные ступни.
– Где берцы, военный?
– Не знаю, товарищ лейтенант, – виновато ответил солдат.
– Чё ты мнешься? Ссать хочешь?
– Никак нет… Земля сырая.
– Никак нет! – передразнил солдата лейтенант. – Хули ты тогда берцы снял, если земля сырая?
– Ну… Так… Чтобы ноги отдохнули. А то целую неделю в них ходил, некогда всё было…