Страница 49 из 61
Я вовсе не имел в виду Бармалея, но сказал:
— Ты внушила себе это.
— А ты, судя по всему, хочешь моей смерти!
Я изумленно смотрел на ее возбужденное лицо. Мне никогда не доводилось видеть Нину такой.
— Как я могу желать твоей смерти? Опомнись.
— Прости. Конечно, ты не желаешь моей смерти. Но ты с таким упорством стал говорить о Бармалее! Я не знаю, что и думать. Может быть, ты хочешь, чтобы я была калекой?
— Зачем?
— У тебя появится возможность показать, какой ты добрый и благородный. Может быть, тебе доставляет патологическое удовольствие ухаживать за больной. А может быть, ты просто извращенец? Есть же такие мужчины, которые могут только с калеками.
— Все? А теперь скажи, почему ты боишься Шота. Чем тебя можно шантажировать?
— Я не хочу отвечать на твои вопросы! — воскликнула Нина.
— Почему?
— Потому что тебе неприятна одна мысль, что у меня кто-то был до тебя.
— Неприятна. Но я должен все знать. Рассказывай.
— Этот человек сидит. Он приятель Шота. Но он не такой, как Шота. Он среди них белая ворона. Он год ухаживал за мной по-рыцарски. Он любил меня…
— А ты?
— Я была привязана к нему. Все из-за одиночества, Сережа! Если бы я знала, что встречу тебя!.. Я должна тебе сказать, что ту квартиру он помог мне получить…
Я слушал ее, сжав зубы.
Зазвонил телефон. Нина взяла трубку.
Разговор шел о продаже Бармалея. Во мне медленно закипала злость. Когда Нина положила трубку, я сказал:
— Как можно продавать живое существо?!
— Мне же надо работать! На что я куплю собак?
— При чем тут собаки?! Речь о Бармалее. — Все, что я пытался таить в себе, вырвалось наружу. — Впрочем, если ты могла спать с одним из этих типов, то от тебя можно ожидать чего угодно!
Слишком неожиданно это выплеснулось. Нина сжалась, как от удара, но я не пожалел ее. Жалость пришла позже, на улице.
Однако я не вернулся.
Утром, наспех проглотив чашку кофе, я садился за машинку работал до ночи. Так продолжалось несколько дней. Статья случалась очень большой. Но не это меня смущало, а то, что на многие вопросы я не мог дать ответов. В четверг статья была готова, и к вечеру я поехал в редакцию, чтобы показать ее Левану.
Выходя из лифта, я столкнулся с Наной.
— Ты что, совсем спятил? — сказала она.
— Прости, я не заметил тебя.
Нана фыркнула.
— Да не об этом речь! Приходишь в редакцию когда вздумается! Так ты не попадешь в штат, дорогой. Не оправдывайся. Мне некогда! — Она влетела в лифт и захлопнула дверь.
Левану было не до меня. Он готовил срочный материал для очередного номера.
Мы с Гарри и Мерабом, чтобы не мешать Левану, вышли и коридор.
— Слава богу, сегодня мы избавлены от чтения новой гениальной главы, — вздохнул Мераб. — У меня уже терпения не хватает! Скорее бы в Москву!
— Человек старается, пишет, перестал пить, а ты все недоволен. Нехорошо, юноша, — сказал Гарри.
— Нехорошо будет, когда он поймет, что его писанина графоманство, — сказал Мераб. — Завтра же возьму больничный, как Амиран.
— Вас к телефону, — позвал меня Леван. — Герой вашего очерка — Вахтанг Эбралидзе с швейной фабрики.
Вахтанг говорил торопливо и путано. Я раздраженно перебил его.
— Ты можешь по-человечески объяснить, чего хочешь?
Он обиженно ответил:
— Мне ничего не надо. Я думал, вас это заинтересует.
— Что «это»?
— Приезжайте на фабрику, сами увидите.
Я подумал, что мне расставляют ловушку, и сказал:
— У тебя совесть есть?
— Не было бы совести, не звонил бы вам.
Я услышал короткие гудки.
— В чем дело? — спросил Леван.
— Да, вот зовут на швейную фабрику, — ответил я, подумав: «Если со мной что случится, хоть одна живая душа будет знать, где меня искать».
— Езжайте, — сказал Леван.
Я нерешительно спросил:
— Можно поехать с Гарри?
— С Мерабом тоже. Они мне сегодня не нужны.
Рабочий день на фабрике закончился. Но около проходной стояла зеленая «Волга» Шота. Я приготовил фотоаппарат.
Мы вошли в административный корпус. Кабинет директора был заперт.
Приоткрыв дверь кабинета главного инженера, я замер. За столом сидели Вашакидзе, Ахвледиани, Санадзе и Шота. Все молча уставились на меня. Шота побагровел и грозно встал. Неужели он не заметил Гарри и Мераба? Санадзе жестом удержал Шота.
— Идет заседание правления фирмы? — усмехнулся я.
Вашакидзе разгладил рыжие усы.
— Фирма! Какая это фирма! — сказал он.
— Не тот размах?
Фотоаппарат был наготове. Я нажал на «спуск». Ни один из четверых не успел отвернуться.
— На память о нашей встрече.
Шота опять вскочил. Я не пошевелился. За спиной я чувствовал дыхание Гарри и Мераба.
— На место! — рявкнул Санадзе.
— Ты можешь наконец объяснить, что все это значит? — сказал Мераб.
Мы шли к проходной — слева от меня он, справа Гарри, и оттого, что они были рядом, я чувствовал себя богатырем. Куда-то исчезло ощущение опасности, постоянное присутствие которой я испытывал всюду — на улице, дома, даже в редакции, и я подумал, что сделал глупость, с самого начала не обратившись к Гарри и Мерабу за помощью. Конечно, человек и один может многое, но не так много, когда он не одинок. Мне хотелось рассказать им все, ничего не утаивая, а вместо этого сказал:
— Искал истину и нашел ее.
— Я где-то читал, юноша, — сказал Гарри, — что истина у каждого своя.
— Двух истин не бывает, — сказал я. — Если двое верят в противоположные истины, кто-то из них ошибается. Истина всегда одна.
— Каждый, защищая свою истину, готов драться, — сказал Гарри. — Ты дрался, юноша?
— Дрался, Гарри.
— Ты уверен, что стал обладателем истинной истины? — спросил Мераб.
— Да, и я вам расскажу как. А после этого решите, будете вы со мной или нет.
— Насколько я понимаю, юноша, мы уже с тобой, — сказал Гарри.
— Ты за меня не решай, — возразил Мераб. — Это ты без оглядки доверяешь Серго. А я сначала хочу узнать, в какую авантюру он вляпался в поисках истины.
Мы вернулись в редакцию. Леван все еще был там.
— Ну что? — спросил он.
Я положил на его стол свою статью.
Я сидел как на иголках. Я всегда тревожился, когда читали мою рукопись, а тут тревожился вдвойне. Мое волнение возрастало с каждой прочитанной Леваном страницей, которую он передавал Гарри, а тот Мерабу. Правильно ли я поступил, дав статью Левану, а не Нане?
Наконец последняя страница вернулась к Левану. Он неторопливо снял очки и стал протирать стекла. Краем глаза я заметил, что Гарри и Мераб переглянулись. Против ожидания Леван не обратился к ним с вопросом: «Что скажете?»
— Мне нравится, — сказал Гарри.
— Мне тоже, — сказал Мераб.
— Не ожидал. Я, оказывается, совсем вас не знаю. — Леван надел очки и с любопытством смотрел на меня.
Ничего не понимая, я молчал.
— Только зря Серго все затеял, — сказал Мераб. — МВД не даст согласия на публикацию статьи.
— Ну, это не наша забота, — сказал Леван и встал. — Отдам статью главному. Он, кажется, еще у себя.
Я расстроился. Получалось, что Леван отказывался от статьи. Он должен был заявить статью на планерке, чтобы она попала в редакционный план, отредактировать, завизировать и лишь после этого показать руководству.
— Вам не понравилось? — сказал я.
— У меня двойственное ощущение, — сказал он и вышел.
— Все понятно, — сказал Мераб. — С одной стороны нравится, с другой — не нравится. Молодой человек, прежде чем браться за такие темы, надо советоваться со старшими товарищами.
Я удрученно молчал. Конечно, Мераб был прав.
— Не унывай, юноша, — Гарри положил руку на мое плечо.
— Объясните ради бога, что он имел в виду, сказав, что совсем меня не знает. Прочитав статью, что он мог обо мне узнать? Я что, о себе писал?