Капкан для Бешеной

– Мерси, – сказала Даша. – Всю жизнь крови боялась, так что с медициной связываться погожу…

Полковник заржал, загадочно похмыкал и вновь кинулся к столу, вопя:

– Виолетта, упала-отжалась! Не манерничай ты с колбасой, кромсай ее, родимую, ломтями погрубее, русские, чай, люди!

– Вообще-то, он не особенно и шутил, – сказала Даше женщина по имени Марина. – Он может и устроить. Так что имейте в виду. Эти его змеюги на петлицах – чистой воды камуфляж. Как у всех особистов.

Полковник, не оборачиваясь, рявкнул:

– Мариночка, автокатастрофу устрою! Не болтай, враг не дремлет!

– Кто кому устроит… – бросила она с пьяным нахальством. – Нынче вам, мон колонель, не тридцать седьмой и даже не восемьдесят пятый… Пойдемте за стол, господа? Душу пора оросить…

Даша оказалась меж Стольником и Романом. Стольник, видимо, до сих пор не выработал должной линии поведения – то бросался наполнять ее бокал, то сидел надувшись, словно мышь на крупу. А взгляд Романа она ощущала на себе все чаще – чисто мужской заинтересованный взгляд, если здесь и была игра, он должен быть великим актером. Сейчас она уже могла сказать со всей уверенностью: это его голос раздался в трубке во время обыска у Камышана, именно он, а не выдававший себя за него рвался сообщить Камышану, что Рыжая села на хвост…

Правда это еще не повод для опасений. Подобные Роману люди сами никогда никого не убивают. Да и не за что ее пока убивать. А вот за Стольника могут потом взяться – если все же знают, кто она такая. Но это уж, цинично выражаясь, его проблемы, оно и к лучшему, послужит живцом…

Остальных она тоже успела рассмотреть, прокачать и оценить. Лощеный джентльмен средних лет по имени Влад не являл собою никаких психологических загадок – быстро стало ясно, что он собирается, не выпендриваясь и не шумя, хорошо поесть, хорошо выпить, а потом повести в постель одну из девочек, в каковую программу изменений вносить не намерен, выполняет ее старательно, как отбойный молоток.

Две девочки, Юля и Надя, тоже не представляли собою бинома Ньютона. Со вкусом одеты, при золотишке, разговор могут поддерживать самый светский – но мечены неизгладимой печатью если не эскортниц, то все равно профессиональных девочек для застолья.

Женщина по имени Марина была несколько загадочнее. Если Надя с Юлей светскими дамами не выглядели как раз из-за того, что чересчур уж казались подчеркнуть эту самую светскость, Марина, годами пятью старше Даши, как раз и выглядела настоящей дамой: платье из разряда простеньких на вид, но ужасно дорогих, драгоценности интересны не глупым обилием золота, а изящной работой, в манерах – ленивая непринужденность хозяйки жизни. Даже полковник, стремительно надиравшийся, задевать ее опасался – ибо был пару раз пригвожден к позорному столбу язвительнейшими репликами, облеченными в безукоризненно вежливую форму, после чего лишь смущенно фыркал, но устроить аварию уже не грозил. Даша уже была уверена, что Марина не соврала насчет истинной профессии Волховича – а это прибавляло загадок. Равно как и безнадежности – если полковник похитил Ниночку, выполняя прямые служебные обязанности, если военные играют какую-то свою игру, к ним не подберешься…

– В честь чего вечеринка? – спросила она у Романа, спохватившись, что выглядит чересчур уж задумавшейся. – Или – просто так?

– Тысяча лет русского рэкета, – усмехнулся он.

– Это как?

– Знаете, кто на Руси был первым, официально зафиксированным в документах рэкетиром? Князь Игорь. Только не тот, про которого написали «Слово» и оперу – муж Ольги и отец Святослава. Все классические детали соблюдены – заявился к древлянам, взял законную дань, потом вернулся и стал, говоря современным языком, гнать беспредел, требовать еще. Древляне обиделись, забили стрелку, устроили разводку, да ненароком и прикончили…

Даша тоже усмехнулась:

– Ну, если уж проводить параллели, то стрелку уже потом забила княгиня Ольга, когда спалила древлянскую столицу… Господи боже мой, выходит, наша история писаная с рэкета и начинается? С града Коростеня?

– Ничего, западноевропейская тоже, – утешил ее Роман. – Все эти германские вожди, которые приходили к Риму и требовали отстегнуть от доходов… Не меняется человечество. А вы, я вижу, далеко не так просты – помните, что Ольга жгла град Коростень…

– Помилуйте, я и не прикидываюсь дурой, – сказала Даша. – Какая есть. А про Коростень я совсем недавно в книжке читала – такой пухлый боевичок, на обложке голая девка с мечом… Постойте, а разве Игоря тысячу лет назад замочили? По-моему, раньше…

– А какая разница? – пожал плечами Роман. – Плюс-минус… Домой торопитесь? (Это он перехватил взгляд, брошенный Дашей поверх его плеча на вожделенные часы.)

– Да нет, с чего вы взяли?

– На часы поглядываете.

– Не на часы, а на камин, – сказала Даша, про себя зарекшись уделять внимание чертовым часам. – Смотрю с тоской и не могу его представить в своем бедном обиталище…

– Ну, слава богу, а я-то решил – дома ревнивый муж…

– Вот уж чего нема, того нема, – сказала она чистую правду.

Еще через пару минут констатировала про себя: а ведь клеится, стервец, галантно, но недвусмысленно. Расклад пар эту версию подтверждает: Надей по-хозяйски завладел полковник, Влад прочно прилип к Юле, а Марина определенно сама по себе, а не чья-то партнерша… Судя по оцепенелости Стольника, он заранее выбывает из борьбы, даже понарошку своих прав не предъявляет, хотя мог бы и подыграть, паразит. Крепко его держит Роман, интересно только, на чем…

Вечеринка была самая стандартная, отличавшаяся лишь роскошью стола: шумная трепотня ни о чем, анекдоты и хохмы, скоро согласно неписаной традиции начнутся пляски и обжиманья по углам, кто-то полезет из-за стола размяться, кто-то останется…

Полковник надирался старательно и умело, откровенно потискивая хлопавшую его по рукам Надю. Марина тоже была изрядно пьяна – но, в отличие от шумного Волховича (оравшего сейчас, что его род происходит от доподлинных древнерусских волхвов, потому и фамилия такая), всецело ушла в неподдельную меланхолию – полное впечатление, что не замечает окружающих, уставясь куда-то в неведомые дали заторможенным взором. В общем и целом, компания, если прикинуть, была самая обычная – не просматривалось пока что скрытых противоречий, старых счетов, взаимных обид. Хорошо знающие друг друга люди в сотый раз собрались на даче приятно провести время… А посему возникает интересный вопрос: что такогомогла услышать на одной из подобных вечеринок Маргарита Монро? Зауряднейший треп…

Электричество давно уже погасили, служанки принесли несколько подсвечников. Даша признала про себя, что ей здесь определенно нравится – пока что нет необходимости лицедействовать и вести сложные игры, в голове легонечко зашумело, но выпивка хорошая, а закуска еще лучше, так что держать себя в руках легко…

Первым, возжаждавшим активных развлечений, оказался бравый полковник (впрочем, похоже, его к тому склонила облапанная Надюша, возжаждавшая передышки). Приоткрыли одно из высоких окон, впустив прохладного воздуха, народ разбрелся по каминной, кое-кто вообще вышел, кто-то включил магнитофон. Даша едва не вздрогнула, когда из динамиков рванулся с неповторимой хрипотцой голос Маргариты Монро:

Этой песни Даша прежде не слышала. У нее осталось стойкое впечатление, что запись «домашняя» – на заднем плане явственно присутствовал посторонний шум, голоса, смех. Она сидела в том самом историческом кресле, что приютило некогда лично Л. И. Брежнева, а над ухом у нее надравшийся Волхович подпевал покойнице так, что едва не забивал динамики: