Страница 65 из 102
О, они, увы, были истинными слугами Дворца! Им было наплевать на Зумруа — но мы принадлежали Тхарайя, с нас не должен был упасть ни один волос, и близнецы приняли меры.
Гораздо быстрее, чем это можно описать словами, клинок из бледного сиреневого света пронзил грудь убийцы, а второй воткнулся под подбородок тому солдату, который оказался ближе других ко мне — с сухим треском, похожим на треск шелка под янтарными четками. Второй близнец возник из сгустившихся теней за спинами людей; от его мечей вытянулись длинные лиловые искры, напомнившие мне моментальный сполох молнии в грозу — и солдаты, прошитые ими насквозь, без звука рухнули на пол. Все это стремительное действо заняло не больше времени, чем требуется для глубокого вдоха — и было чудовищно тихим, слишком тихим для убийства. В этой тишине судорожные всхлипы Зумруа казались оглушительными.
— О Нут! — воскликнул один из солдат, падая на колени. — Тени!
— Принц прав, — прошептал второй. — Ведьма! — и световой меч одного из близнецов коснулся его лба, не протыкая, как скользит солнечный луч. Раздался тот же тихий треск, и солдат грянулся навзничь, как статуя, не сгибая членов.
В покоях запахло паленым и той тяжелоописуемой свежестью, какая обычно сопровождает грозу. Этот запах и внезапный холод вывели меня из столбняка.
— Остановитесь! Пожалуйста, остановитесь! — попыталась приказать я, успев удивиться тому, как тоненько и слабо звучит мой голос.
— Вы слышали?! — крикнула Раадрашь, но это оказалось лишним.
Они услышали. Все.
Трое уцелевших бросили оружие на пол — металл мягко стукнулся об ковер, лезвия звякнули друг о друга. Близнецы, пригнувшись и раздувая ноздри, рассматривали солдат своими странными глазами, сузившимися в светящиеся щели. Зумруа, всхлипывая, корчился на полу — я видела темное пятно, расплывающееся на светлой ткани рубахи у него под лопаткой. Шуарле и Раадрашь сложили крылья, но медь так и мерцала свозь их кожу. Эд хныкнул, и я прижала его к себе.
При свете луны и холодном лиловом свечении мечей близнецов все окружающие предметы казались возвышенными и несколько неестественными, как на старинной гравюре.
— Сейад, — окликнула я, — Зумруа можно помочь?
Сейад подошла и присела рядом с раненым так готовно, будто ждала этого вопроса. Солдаты проводили ее взглядами.
— Э-э, помочь? — переспросила она совершенно будничным тоном, поглаживая Зумруа по щеке. — А скажи, чем помочь? Сюда ли позвать, туда ли отпустить, торопыга ты?
— Сюда! — поспешила сказать я, но Зумруа поднял голову, взглянув на меня запавшими, умоляющими глазами, и прошептал:
— Госпожа… туда!
Я тоже опустилась рядом с ним на корточки, оглушенная услышанным. Эд ухватился за мои волосы.
— Ты же не хотел умирать, Зумруа, — сказала я, тщетно борясь с удушающим ужасом. — Зачем же?..
— Все изменилось… — выдохнул он вместе со струей крови. — Прости…
— Сейад… — позвала я в растерянности, а она отозвалась с той же готовностью, помогая Зумруа приподняться:
— Хей, Лилес, поняла я… Зумруа, не слушай никого, мать Сейад слушай. На тот берег придешь целый, вот как. Отец тебя ждет, встретит. Не бойся ничего.
Зумруа еще успел чуть заметно улыбнуться — потом его голова упала на грудь. Сейад опустила тело на пол. Я с трудом отвела от него взгляд: рядом оказался стоящий на коленях Шуарле, Раадрашь нагнулась над мертвым — если бы нас не охраняли близнецы, мы представляли бы собой самое беззащитное и уязвимое сборище.
Я вспомнила о солдатах, об убийстве и о том, что тело Зумруа — вовсе не единственный труп в моих покоях; эта мысль заставила меня содрогнуться.
Я встала на ноги. Сейад потянулась взять у меня Эда, но мне было страшно выпустить его из рук, и она поняла меня без слов. Шуарле зажег свечи и лиловое сияние близнецов спалось и ослабело. В комнате было необычно холодно. Солдаты, прижавшись друг к другу, смотрели на меня. Стоявший на коленях так и не поднялся на ноги.
— Мне жаль, что ваши товарищи мертвы, — сказала я.
Их глаза расширились, будто они услышали что-то безумное, что нельзя уложить в голове. Те, что стояли, тоже преклонили колена.
— Зачем вы пришли сюда? — спросила я. В горле пересохло, и говорить было трудно; Шуарле протянул мне чашку с отваром ти, и я выпила залпом, после чего смогла продолжать: — Что приказал ваш господин?
Они молчали. Молодой солдат с золотыми колечками в ушах порывисто вдохнул, будто хотел что-то сказать, но осекся.
— Пожалуйста, ответьте, — попросила я. — Тени не станут убивать безоружных. Мне же надо знать, что меня ждет…
Тот, высокий, который бросил оружие первым, выговорил с непомерным трудом:
— Убить твоих слуг и твоего ребенка, госпожа. Убить женщину-демона. Тебя надлежало отвести к принцу Лаа-Гра. Вот что нам было приказано.
— Да, да, — торопливо добавил молодой. — И убить тех слуг госпожи Бальшь, которые попытаются тебя предупредить. Но никто не знал, что ты приказываешь теням, госпожа!
Я села на ложе; у меня подкашивались ноги.
— Но за что? — спросил Шуарле потрясенно. — Убить, вот так, на женской стороне…
Солдаты снова замолчали. Один из близнецов крутанул меч в воздухе, и снова запахло грозой. Ближайший к нему человек отшатнулся.
— Не надо, — сказала я, и воин-тень опустил свое ужасное оружие. — Я все поняла. Если принц Лаа-Гра желает со мной поговорить, я пойду к нему. Но — со своей свитой. Мне хочется узнать, что этот человек желает мне сказать. А теперь выйдите вон. Это комната женщин.
Близнецы проводили солдат до дверей; сабли остались лежать посреди комнаты, трупы — тоже. Я подумала, что давно уже должна была упасть в обморок от всего окружающего ужаса, но отчего-то мыслила очень здраво и четко.
Я отдала Эда Сейад. Он был очень недоволен событиями, разбудившими его посреди ночи, даже похныкал, но, как видно, сообразил, что настоящего покоя не предвидится — оттого привалился к плечу Сейад, тяжело вздохнул и задремал.
Шуарле подал мне одежду и принялся убирать мои волосы. Его прикосновения несколько успокоили меня, но мои пальцы вдруг начали мелко дрожать, и унять эту дрожь стоило больших усилий.
— Лаа-Гра — мерзавец! — воскликнула Раадрашь, которая, по обыкновению, мерила комнату шагами, хлеща себя хвостом по бокам. — Не успел остыть его отец, а он уже видит Гранатовый Венец на своей пустой башке?!
— Беда не приходит одна, услышь, Нут, — бормотал Шуарле. — Как все обрушилось разом — эта война, господин улетел, государь умер, твой деверь оказался убийцей, Лиалешь… Нам придется драться, вот увидишь, нам и вправду придется драться — и нам придется драться с дворцовым гарнизоном, услышь, Нут, а для этого наша армия маловата, кажется…
— Дворцовый гарнизон?! — переспросила Раадрашь и расхохоталась. — Пропадом, пропадом! Я не завидую тем, кто сегодня попадется на моей дороге!
— А у Лиалешь младенец, — сказал Шуарле, и я накрыла ладонью его ладонь у меня на плече. Меня всегда отогревала его удивительная способность понимать без слов; иногда это было более существенной помощью, чем физическая сила.
Я повязывала платок, когда в коридоре послышались шаги, вскрик и какая-то возня. Далекие вопли все время звучали где-то на краю слуха; я полагала, что жены и возлюбленные покойного государя оплакивают его, оттого не слишком волновалась, но близкий шум меня напугал. Я взглянула на близнецов, замерших, как безмолвные стражи — и один из них распахнул двери.
Вырвавшись из рук солдат, в комнату влетела Далхаэшь, почти нагая, лишь в полукорсаже, поддерживающем грудь, растрепанная, с разбитым в кровь лицом — и с разбегу бросилась к моим ногам, обхватив колени:
— Госпожа, любовницы принца Тхарайя мертвы! Все, кроме меня!
У меня потемнело в глазах.
— Господи! Как?!
Шуарле накинул на нее плащ, но Далхаэшь прихватила его только на груди, свободной рукой держа меня за подол.
— Принц Лаа-Гра приказал своим солдатам перерезать всех! — зачастила она, поглядывая то на дверь, то на меня. — Я жива лишь потому, что этим убийцам захотелось меня! Они сочли, что я — уже мертвая женщина, и что это им так сойдет, ну а я смогла убежать, и вот они теперь торчат за твоей дверью, чтобы добить меня, когда я выйду!