Страница 23 из 89

Ученик

Дравин Игорь

– А стража?

– Что стража? Город они охраняют да за порядком следят. Не хватало еще охотникам этим заниматься, – улыбнулся Матвей.

Я представил себе, как ребята из спецгрупп федерального подчинения воспримут предложение пойти в пэпээсники, и заржал.

Теперь понятно нежелание Берга вызвать недовольство охотников. Значит, за этими мажорами действительно стоят серьезные дяди, если он выбрал такой способ разрешения конфликта интересов.

– И в-третьих, они хотели получить вызов от тебя: несмотря ни на что, они неплохие воины и сразу увидели в тебе неумеху.

Вот блин. Когда меня перестанут тыкать в это носом?

– Матвей, а ведь тебя Кожей многие называют.

– Был я охотником, да потом отошел от дел, – помрачнел Матвей.

Тема ему явно неприятна, отложим. Но мне кажется, что бывших охотников не бывает.

– Бой.

Черт, совсем отвлекся. Что там у нас происходит? Инс Гром и Кей Лари. Господа, делайте ставки. Прием ставок сто к одному на Инса, есть желающие поставить на Кея? Не стесняйтесь, ставьте, в случае победы Кея вы получите целое состояние. Что, никого нет? Что-то сегодня с идиотами в городе напряженка. Может, завтра подъедут.

Инс, невысокий коренастый мужичок с двумя мечами – и Кей в стандартном миланском доспехе и фламбергом в руках. Кстати, все развлекающиеся охотники тяжелыми доспехами себя не утруждают: кольчуга, шлем и поножи [38]максимум. Привыкли так работать или лень надеть тяжелые доспехи на показательные выступления? Тем временем в круге все закончилось. Кей попер на Инса, как оголодавший бык на симпатичную буренку. С испугу, наверно. Инс вежливо пропустил его мимо, попутно забыв фальшион в бедре торопыги, и добил, раскроив другим шлем.

На этот раз выкрики были слабые. Чувствую, народу приелось. Теперь более или менее понятно правило древнеримских гладиаторов убивать противника эффектно, а не эффективно. Действительно, какой интерес смотреть: выходят профи – удар, максимум два – и занавес.

Посмотришь часа два-три – и захочешь пойти в кабак выпить и начистить хавальник соседу. Вот и извращались бойцы на арене Колизея в борьбе за симпатии электората.

– Бой.

Кто у нас там? А, Яг Топор и этот, как его, Синтазула… нет, сэр Зул Синта – короче, жердяй-синтезатор. Яг в кольчуге, топор [39]и норманнский щит [40], шапка типа круглый шлем [41]– прям дикий викинг и рыцарь в сверкающих доспехах. Исход ясен, задумываемся над будущим: что там Берг сказал по поводу погани и трех часов проведения в оной?

– Влад!

Мощнейший толчок в спину, я едва успеваю выставить руки, чтобы смягчить падение на мостовую. Визг, грохот, оторванная рука в рукаве рубашки Матвея, лежащая у моих ног. Жердяй с топором в голове.

– Папа! – Дикий крик Дуняши.

– Не дайте им уйти. – Голос Глава режет уши.

Поднимаю голову. Ошеломленные зеваки. Неподвижные тела секундантов и стражников. Матвей, лежащий на спине. Дуняша судорожно пытается остановить кровь из обрубка левой руки отца. Охотники, увлеченно рубящие молодчиков хорька, пытающихся вырваться с площади. Черный гигантский волк, беснующийся среди них. Срывающиеся с неба молнии. Локальный армагеддон.

– Влад, помоги мне, – пинок в спину от Наты приводит в чувство, – бери руку и помогай.

Мгновенно поняв, о какой руке идет речь, хватаю оторванную руку Матвея и одним прыжком оказываюсь рядом. Дуняша прижимает плечи окровавленного отца к брусчатке.

– Прижми руку к обрубку как можно более правильно и держи так, пока я не скажу.

– Понял, Ната.

Приставляю оторванную руку к окровавленной культяпке. Ната, стоя на коленях, держит свои кисти на голове Матвея и бормочет на непонятном языке. Крики и лязг оружия, кажется, раздаются отовсюду. И тут все звуки перекрывает мощнейший удар грома. Скорчиваюсь от неожиданности, но держать руку Матвея не перестаю. Вновь лязг стали, несколько криков – и тишина.

Звук торопливых шагов.

– Как Матвей? – спрашивает подбежавший Глав.

– Все в порядке, успела – не только жить будет, но и руку сохранил, – отвечает устало Ната. – Влад, отпусти, уже можно.

Отпускаю руку Матвея. Что за черт, секунд тридцать назад я держал в руках оторванную конечность, а теперь вижу абсолютно здоровую руку, правда, измазанную кровью.

– Я ж говорил, хороший лекарь.

– Матвей, – раздается хор в три голоса.

– Что Матвей? – бурчит он, поднимаясь. – Не так легко меня прикончить.

– Папка. – Счастливая Дуняша виснет у него на шее.

– Папа, а кто же еще за тобой, болтушкой, присмотрит, не умрун же?

Счастливая улыбка раздвигает мои губы, и я крепко стискиваю плечи Матвея. Тут же стальной обруч перехватывает ребра.

– Глав, пусти, раздавишь нас, медведь ты бродячий, – стонет Матвей.

Довольный Глав убегает к чьим-то телам, валяющимся в беспорядке неподалеку от нас. Вокруг суета, но мы не обращаем на нее внимания.

– Матвей! – Злой голос за нашими спинами.

Мы поворачиваемся все вместе.

Злая, растрепанная Ната, уперев изящные ручки в очаровательные бедра, хмуро смотрит на дядю.

– Сколько раз тебе говорить: я не лекарь, я – магиня жизни, – начинает сердито выговаривать она. – Я – маги…

– Ната, ты самая чудесная, умная, добрая, красивая магиня жизни, которую я когда-либо встречал, – прерывает ее Матвей и, встав на одно колено, целует ей руку.

– Чтоб так и дальше называл, а то больше никогда помогать не буду, – заявляет явно довольная девушка.

– Ната, я тебе очень благодарен, – поднимаясь, говорит Матвей.

– Это все? – улыбается чертовка.

– Остальное скажет племяш.

– Он только говорить и может.

Вот язва, сейчас ты получишь. Я забуду, что ты сильная магиня и удачливая охотница. Передо мной всего лишь очень симпатичная девчонка. Шаг вперед, захват, возмущенный писк – и в плену моих рук прелестная добыча. Медленно начинаю лакомиться ее губами, тщательно изучая их божественный вкус.

– Только говорить могу? – спрашиваю я запыхавшуюся добычу.

– Не знаю, не знаю, – покачивает она головкой.

– Пойдем в корчму, тебе нужно проследить за самочувствием раненого, и там я постараюсь расплатиться с тобой за своевременное оказание помощи, – шепчу ей на ушко.

– Матвей, твой племянник слишком дорого себя ценит, – громко заявляет стервочка, умудряясь при этом еще и фыркнуть.

Ну держись, сама виновата. Остальных волчиц рядом нет – они заняты всеобщей суматохой. На помощь тебе никто не придет. Мои руки, продолжая удерживать Нату, начали практическое изучение анатомии женского тела, уделяя особое внимание его основным отличиям от мужского.

– Влад, перестань, – зло зашипела Ната, начиная вырываться.

– Не-а.

– Ну люди же кругом, – продолжала она, пытаясь закрыть своими ручками наиболее уязвимые места.

– И что? – нахально заявил я и, поймав губами ее розовое ушко, начал нашептывать в него сокращенный вариант практического изучения камасутры.

– Влад, прекрати, стыдно, – обессиленно прошептала Ната, не прекращая, впрочем, сопротивления.

– Ладно, – перестал я, – но только ненадолго, мне еще рубцы с тела сводить надо. Скажешь остальным девчонкам, что идешь со мной по делу.

Ната, сердито посматривая на меня, начала торопливо поправлять платье.

– Закончили любезничать? – весело спросил Матвей.

– Мы обсуждали варианты твоего дальнейшего лечения, – самым серьезным голосом заявляю я, закрывая корпусом покрасневшую Нату.

– А оно нужно?

– Матвей, как будто ты не знаешь, что такое копье тьмы [42]. Тебе нужен постоянный присмотр в течение нескольких дней, – возмущенно сказала магиня из-за моего плеча.

– Знаю, к сожалению, слишком хорошо, – разом поскучнел Матвей. – Сейчас.

См. Приложение. Железо средневековой Европы.

См. там же.

См. Приложение. Плетения и заклинания.