Страница 10 из 19
- Иди же! - с мукой прошептала она. - Верь мне...
Очень осторожно он отпустил её. Белое лицо скрылось в красной воде - тело покойно легло на песок, и даже усилившийся прибой не беспокоил его. Волны словно обходили её стороной, создав лакуну со спокойной водой. Тихой багровой водой...
Карс содрогнулся и бросился на берег. Вскарабкался на камни, взвалил на плечо труп лесничего, взял под уздцы всё ещё нервно фыркающего жеребца и стал осторожно спускаться на пляж. Отпустив Амока, вошёл в полосу прибоя, перехватил лесничего так, чтобы держать на руках. Вода вокруг странно вибрировала, словно кипела. Заломило виски, зубы заныли, из носа Карса на грудь закапали горячие красные капли. Он знал - есть звуки, неслышимые человеческому уху, но вредоносные и смертельные. Данки рассказывал ему про охоту летучих мышей, показывал свою коллекцию свистков, которые могли воздействовать на людей и животных на расстоянии - убивать, обездвиживать, причинять боль. Впрочем, он ими не пользовался, только коллекционировал. Его придурство был странным шутом со странными интересами.
Краешек солнца показался за морем, воспламенил воду, погнал огненную дорожку к Карсу. Чуть погодя у горизонта появилась точка. Она росла, становясь чёрным парусом, но, как юноша не напрягал глаза - самой лодки не видел. Пока не осознал, что приближающийся к нему глянцевый мокрый треугольник, растянутый на жестком каркасе, есть не что иное, как... плавник. Осознание заставило его выронить тело и броситься на берег. Карс бывал в портовых тавернах, слушал рассказы бывалых моряков об акулах-людоедах и гигантских зубастых рыбах, обитающих в вечно тёмной глубине. Но про плавник такого размера никто никогда не говорил. Лишь в книге 'Бестиарий запретных культов Таласской дуги', которую он обожал читать в детстве, рассказывалось о гадране - молоте Морского бога, который ударом тупой морды пробивал днище кораблей ниже ватерлинии, а затем крошил суда зубами длиной в человеческую руку, поглощая людей, обломки, тюки с товаром.
Взгляд Карса упал на красную, мутную у берега воду! Мара! Запах её крови наверняка привлечёт подводного монстра, чей верхний плавник уже поднялся из воды метра на три.
Он метнулся обратно. Высокая волна шла по воде, и под ней угадывалось огромное тело. Карс подхватил Мару на руки, потянул вверх, но океан не отпускал. Юноша преодолевал сопротивление, словно тянул женщину из трясины. Да что ж такое! Сквозь стиснутые зубы он призвал Прекрасную Всадницу на помощь словами, за которые отец высек бы его, если бы услышал. Гигантская волна ударила в грудь, сбила с ног и вышвырнула на берег, но Мару он прижимал к себе, поклявшись не выпускать даже в кишках чудовищной рыбы.
Карс упал спиной на песок, а из воды выехала на берег и поднялась над ним огромная морда, подобная килю корабля. Шесть плавников по бокам мощного тела держали тварь на весу, опираясь о земную твердь. Мара, казавшаяся мёртвой, вдруг открыла глаза и протянула руку по направлению к чудовищу.
- Даганна та, Аэ! - резко сказала она. - Гэт-таэ!
И вновь обмякла, потеряв сознание.
Монстр поелозил тяжёлой головой по песку, оставляя на нем рваные борозды, быстро заполняющиеся водой. По-птичьи посмотрел на Карса, словно прикидывая, на сколько зубов того хватит. Три боковых ока, каждый размером с голову взрослого мужчины, были тёмными и блестящими, затянутыми толстой плёнкой, под которой клубился разум настолько древний и чуждый, что Карс похолодел, понимая - заглянуть в такие глаза дано раз в жизни. И обычно, в самом её конце.
Внезапно, отталкиваясь от поверхности короткими толстыми плавниками, чудовище попятилось, миновало линию прибоя, одним движением прихватило и потащило за собой тело лесничего. Выплыв на глубину, гадран швырнул труп в воздух, словно играя, подпрыгнул следом и, заглотав в полете тело, рухнул на бок, подняв тучу брызг. Чёрный парус развернулся и стал быстро удаляться, пока не исчез в ярком свете уже наполовину поднявшегося светила.
Карс выдохнул. Посмотрел на Амока. Умный зверь всё это время простоял, не шелохнувшись, не желая привлечь внимание монстра к себе, и только когда тот исчез за горизонтом, тонко и нервно заржал, роя песок копытом. Мара была в беспамятстве, но, к удивлению Карса, её губы и щеки чуть порозовели. Теперь требовались тепло очага, чистая вода для питья и, если на то будет воля Прекрасной Всадницы - лекарь!
Юноша потянулся сознанием к разуму тайгадрима. Конь обладал острым обонянием, не уступающим собачьему, и должен был почуять ближайшее поселение. Когда направление было установлено, Карс перенёс Мару к костру и одел. Оделся сам, ибо все это время был наг, как первый человек, когда-то вышедший из моря на землю. Собрав нехитрые пожитки, он перекинул женщину через седло, сел сам и, посадив её перед собой, послал Амока в галоп. За спиной остался развороченный пляж, в глубоких бороздах которого плескалась вода, угли потухшего костра и частичка жизни Карса, которая - он прекрасно это осознавал - уже не будет прежней.
Через час пути вдоль пляжа тайгадрим повернул к кучной роще, видневшейся вдали. Места здесь раскинулись дикие, тракт, шедший из Крира в Киотиссию, тянулся южнее, а для виноградников ночи уже были прохладны. За рощей, в уютной долине между двумя невысокими холмами открылся вид на маленький монастырь. Замшелые камни были крепки, дощатый забор недавно подновлен. Карс соскочил с коня, держа Мару на руках, и заколотил каблуком в запертые двери. Через некоторое время послышался скрип гравия под чьими-то тяжёлыми шагами. Но голос, зазвучавший с той стороны, оказался удивительно нежным и мелодичным.
- Кто вы, и что вам нужно!
- Странники. Моей спутнице нужна помощь.
Заскрипели засовы, створки распахнулись, являя глазам юноши высокую монахиню в синем плаще мэтрессы и стоящего за её спиной, огромного, заплывшего жиром и страшно изуродованного мужчину. Настоятельница монастыря шагнула вперёд, коснулась лица Мары сухими пальцами, приподняла веко, заглянула в неподвижный зрачок. Покачала головой.
- Что с ней?
- Купалась. Напоролась на что-то, - соврал Карс. - Должно быть - ядовитый моллюск.
Женщина дотронулась до висков Мары, стирая испарину, поднесла пальцы к лицу, понюхала. Поморщилась.
- Сильный яд. Неси её в общий дом. Кайн, покажи гостю дорогу.
Великан махнул огромной ладонью и пошел вперёд, не оглядываясь. Карс спешил за ним. Названный Кайном провел его в пустую келью. Как успел заметить Карс - помещений пустовало много, а монахини были в основном женщинами пожилыми или старше среднего возраста. Они замирали, когда Карс проходил мимо, вытягивали шеи ему вслед и походили на стаю смешных неуклюжих птиц с серым оперением.
Карс осторожно положил Мару на узкую кровать, застеленную одеялом из некрашеной шерсти. Сопровождающий их толстяк в келью не заходил, топтался у дверей, понимая, что вдвоем с широкоплечим Карсом в узком пространстве не поместится. А вот мэтресса легко скользнула внутрь, склонилась над женщиной, снова приподняла ей веки, ощупала тонкими пальцами виски, шею. Распрямилась и развернулась к Карсу.
- Я сделаю, что смогу. А вам, юноша, следует покинуть монастырь. В лоне Ариссы не место мужчинам.
Карс невольно оглянулся на дверной проём, который полностью перекрывала туша провожатого. Блестящая шрамированная кожа на лице Кайна казалась неподвижной чудовищной маской, сквозь которую глянули неожиданно спокойно и чуть лукаво глаза умного и наблюдательного человека.
Заметив сомнения Карса, настоятельница усмехнулась.
- Кайн живет у нас более десяти лет. Он изуродован, нем и может быть опасен. Но не для меня и моих сестер. Пресветлая привела его к нам в час отчаяния, Пресветлая указала путь, по которому он пойдет до конца. Кайн более не мужчина, он - орудие судьбы, ждущее своего часа.