Замуж за незнакомцем

— Я не знаю. — Она смотрела на него, с трудом удерживаясь, чтобы не провести по губам языком — ей хотелось ощутить его поцелуй на вкус. — Я сама не понимаю, чего хочу. И что должна делать. Своим неожиданным предложением ты перевернул весь мой мир.

— Превосходно. — И он, не оглядываясь, зашагал через лужайку.

Она наконец уступила своему желанию и быстро облизала губы. Вкус был незнакомый, чужой и тревожный, с привкусом кофе. «Превосходно? Ах ты, упрямый, самоуверенный, невозможный человек! Ты, кажется, и не слушал меня».

Глава 3

На следующее утро, сидя в большой гостиной с окнами на улицу, она пыталась разобраться в своих запутанных мыслях. Можно было негодовать на Каллума за то, что он решил все за нее. Но ведь нельзя отрицать и тот факт, что он прав, хотя ей трудно было в этом признаться самой себе. Она испытывала уважение к его чувству долга перед погибшим братом. И сознавала, что у нее есть свой долг — перед семьей, и лучше всего принять такое выгодное предложение. Решиться на этот брак.

Если бы у них были деньги! Мысли о безвыходности их положения день и ночь крутились в ее голове. После смерти отца торговцы поначалу были терпеливы и не требовали оплаты счетов. К тому же она была помолвлена с сыном графа. Но за последние шесть месяцев положение изменилось — они узнали о том, что произошло, и свадьбе не бывать, поскольку жених погиб. Правда, они надеялись, что она выйдет удачно замуж и влиятельная семья ее мужа оплатит долги. Но если она откажет Каллуму, за кого ей выходить?

Местное окружение не давало выбора: несколько мелких фермеров-землевладельцев, гораздо старше ее, викарий, пара вдовцов, но ни один из них еще не проявил к ней интереса. Брак с Каллумом откроет ей сразу все двери, и мир распахнется, охотно принимая ее. Мать будет счастлива.

И еще одна мысль тревожила ее — она находила Каллума Чаттертона очень привлекательным. Мало того, ее влекло к нему. Все вместе — и долг перед семьей, и неясное чувство физического влечения — кричало: «Соглашайся!» Но сердце и голос разума говорили «нет», он руководствуется холодным расчетом и долгом, он не испытывает к ней никаких чувств. Скрип гравия под окном вывел ее из раздумья, оставив в такой же нерешительности, как и раньше. Она так и не пришла ни к какому выводу.

— Мистер Чаттертон, — доложила служанка и, впустив Каллума, закрыла дверь.

В кожаных бриджах, сапогах и куртке для верховой езды он выглядел стопроцентным английским сельским джентльменом, возможно, этому способствовал оставшийся темный загар. В золотисто-карих глазах притаились искорки — это был охотник, а она — добыча. Хотя ради ее же блага, разумеется, но добыча.

— Доброе утро, София. Я приехал в коляске, поедем прокатимся? Погода чудесная, и на природе мы сможем поговорить свободнее и откровеннее, чем здесь, рискуя каждую минуту быть прерванными. Ты посмотришь оба дома.

«Ну же, не будь лицемеркой. Ты так и не решишь ничего, сидя в этой гостиной».

— Очень хорошо. Пойду возьму шляпку.

Когда они покидали дом, она сказала служанке:

— Я уезжаю на прогулку с мистером Чаттертоном, Люси. Не хочу беспокоить маму, скажешь ей потом, когда она спросит. Я, возможно, не приеду к обеду, если на обратном пути мистер Чаттертон решит заехать в Холл.

— Хорошо, мисс Лэнгли. — В глазах служанки плескалось любопытство. — Я не стану ее беспокоить.

«О боже, она, наверное, считает, что способствует моей любовной интрижке. Я бы сама хотела знать, что между нами происходит на самом деле. Может быть, не надо было вселять в него надежду? Но ведь я хочу выйти замуж и иметь детей. Если мужчина стоит моего уважения и нравится мне, не считаю, что навязываюсь ему в жены».

Она слабела перед его натиском и чувствовала это. Разумеется, она прекрасно видит и ценит достоинства Каллума Чаттертона. Он храбр и умен, успешно делает карьеру, при этом много работает, обладает твердым характером. Но нравится ли он ей настолько, чтобы выйти за него? Что скрыто за его непроницаемым панцирем, сквозь который пробивается лишь искорка чувственности? Может быть, он всегда был таким же холодным, лишенным эмоций и рассудительным сверх меры. Он сам признался, что не может сочувствовать другим. «Кажется, я хочу его. И безусловно, в нем нуждаюсь. Но может быть, не как в муже?»

Каллум уже ждал ее, стоя около двухместной коляски, запряженной парой лошадей. Она не увидела позади грума. Десять миль до Веллингфорда в открытом экипаже вдвоем с мужчиной — это будет немедленно всеми замечено.

— Может быть, ты считаешь для себя неприличным ехать без сопровождения, со мной вдвоем? — Наверное, он увидел сомнение на ее лице. — В Индии это было бы в порядке вещей, если мужчина уже представлен семье. Уверен, что твоя мать мне вполне доверяет, — добавил он, и она впервые увидела на его лице настоящую улыбку.

— Конечно, — согласилась она, и он подал руку, помогая ей сесть. — Мама одобрит любого мужчину, который сейчас проявит ко мне интерес, не говоря уже о таком кавалере, как ты, — добавила она и увидела, как на его лице промелькнуло выражение удовольствия.

Вчера она не была откровенна с матерью, когда та расспрашивала, зачем приезжал Каллум. Он заехал узнать о самочувствии Софии, просто визит вежливости, заверила она ее. Но теперь София почувствовала вину перед матерью.

Каллум передал ей поводья, обошел экипаж и сел рядом. Она отдала ему поводья, стараясь не дотронуться до его рук. Ей никак не удавалось выбросить из головы мысль о возможной физической близости. Эта мысль возникала всякий раз, когда она смотрела на него. А уж дотрагиваться…

— Ты уверен, что хочешь остаться в Англии? — спросила она, когда они выехали на дорогу, ведущую в Веллингфорд.

— Я не был уверен в этом, когда мы покидали Индию, но сейчас уже закрепил свое положение здесь. Один из директоров компании возвращался вместе с нами, мы разговорились, обсуждали и мою дальнейшую карьеру. Он тоже выжил в катастрофе, и именно ему я обязан теперь своим положением.

— Думаю, ты это заслужил. Я рада, что ты останешься в Англии. Мне бы не хотелось воспитывать и растить детей в жарком климате Индии. Я много слышала о редких тропических болезнях, которые подстерегают там европейцев.

Она долгое время убеждала себя, что именно это являлось причиной того, что она не настаивала на браке с Даниэлем, довольствуясь многие годы положением невесты. Но потом поняла, что это было не так.

— О, так мы уже говорим о детях? — И она, задержав взгляд на его губах, снова увидела его улыбку, правда мимолетную. София поспешно отвела глаза в сторону. — Я могу считать это многообещающим началом?

— Не обязательно. — Он слишком быстро перешел к основному вопросу, и ей это не понравилось. — Я просто взвешиваю все аспекты твоего предложения.

— Значит, если я не вернусь в Индию, ты за меня выходишь, а если решу снова вернуться туда, то не выйдешь!

— Каллум Чаттертон, перестань меня дразнить! Я ничего подобного не говорила, и это не предмет торга.

— Ладно, тогда давай внесем ясность. Мне нужен наследник. Мне хотелось бы иметь несколько детей, по правде говоря. Но я не жду, что ты станешь жить в Индии и воспитывать там детей.

— А я не хочу жить отдельно от мужа, который будет оставлять меня одну на длительные сроки.

— Это для меня лестно, — весело сказал он, и она, как в детстве, толкнула его локтем в бок.

— Я не это имела в виду.

— Ну, ну… А я уж собрался сказать, что не стану покидать Англию без твоего одобрения. Видишь, какой я покладистый, и ты это скоро оценишь.

— Уже оценила, благодарю вас, сэр, — пробормотала она, и снова на его лице промелькнула легкая улыбка.

— А вот и поворот на Веллингфорд-Виллидж.

Этот дом — родовое наследство Даниэля. Здесь она стала бы жить, если бы Дан вернулся и она вышла за него замуж, подумала вдруг София.

— Я не был здесь много лет. Понятия не имею, почему бабушка оставила его Даниэлю, а тот, другой, — мне. Она сама жила здесь, а моя тетка Доротея, сестра бабушки, жила в Лонг-Веллинге. Тот дом сдавался до недавних пор, и, наверное, оба дома требуют ремонта. Но я не очень в этом разбираюсь.