Страница 125 из 149
Но как быть с тем, что он видел собственными глазами? Соухк? Мистер Миллхаус? Крысы, которые присмирели от его музыки и показали ему дорогу к говорящей рептилии? Огонь, который ему подпевал? Населенный кошмарными созданиями туман, который породила его музыка?
Возможно, бабушка запрещала им читать сказки и легенды, потому что все, о чем там говорилось, существовало в действительности. И было опасным.
Но неважно, как это называлось и чем было на самом деле — реальным или воображаемым, мифом или наукой. Тетя Даллас сказала, что некоторые вещи нужно принимать на веру, чтобы общаться с той частью своего разума, которая не наделена речью. И что нужно научиться пользоваться этой частью разума и управлять ею, пока она не начала управлять тобой.
— Хорошо, — прошептал Элиот. — Дай мне несколько секунд.
Он положил Леди Зарю на плечо и прикоснулся смычком к струнам. Выбрал ритм, подобный биению своего сердца. Легкие вибрации помогли ему мыслить яснее.
Музыка показала ему дорогу к тому, что он искал: к Соухку, Аманде Лейн и даже к Золотому яблоку, лежавшему внутри герметичного контейнера. Значит, теперь нужно было сочинить песню Фионы, которая приведет его к сестре.
Элиот догадывался: показывать кому бы то ни было то, что он знает о своей сестре, нехорошо. Ведь музыка давала ему власть над тем, чему была посвящена. Но никто не должен иметь такой же власти над Фионой.
Первым делом он решил сосредоточиться на двери и двигаться вперед маленькими шагами, постепенно. Найти способ возродить дверь, открыть ее, а уж потом искать сестру.
Элиот вспомнил засыпанную снегом долину, праздник, смех и пение людей и ту музыку, под которую они танцевали. Эту песню мальчик слышал и раньше (несмотря на правило номер тридцать четыре). Она проникала сквозь толстые стены Дубового дома каждую ночь под Новый год.
Элиот начал напевать, но остановился — он все же плоховато помнил мелодию.
— Ты знаешь эту песню? — спросил он, повернувшись к Роберту.
— Кто же ее не знает? — немного раздраженно ответил тот.
— Не мог бы ты спеть ее для меня?
— Ну уж нет. Я петь не умею.
— Мне нужно услышать эту песню, чтобы открыть дверь.
Роберт поморщился, огляделся по сторонам, вздохнул, кашлянул и запел.
Мелодия была довольно простой. Элиот сыграл ее, а потом начал импровизировать. Он добавил фразу, напоминающую падающий снег, потом — виртуозный пассаж, в котором зазвучал треск фейерверков, взлетающих в ночное небо над альпийской деревушкой.
Кирпичи в стене начали потрескивать. В кладовой стало холодно.
Элиот продолжал развивать гармонический строй своей пьесы, обогатив ее смехом, звучавшим в долине. Потом извлек несколько звонких нот для описания снега, сверкающего под луной, и игры северного сияния на темном небе.
Дверь материализовалась. Теперь это была не просто краска на кирпичах. Появились доски и металлические скобы. Медная дверная ручка вошла в предназначенное для нее отверстие и со щелчком закрепилась.
Элиот заиграл быстрее и подошел ближе к двери.
Ручка медленно повернулась.
Но музыка неожиданно перестала слушаться Элиота. Он взял восходящую ноту, а прозвучала нисходящая. Снова мелодия ускользала от него.
Рассердившись, он сильнее прижал струны и начал сражаться с Леди Зарей. Он должен был играть свою музыку.
Раненый палец разболелся. Проникший в руку Элиота яд начал подниматься выше.
Что, если музыка знала что-то такое, чего не знал он? Может быть, лучше дать ей свободу — пусть летит туда, куда хочет его привести?
Элиот неуверенно ослабил руку, зажимавшую струны. Мелодия зазвучала в ритме джиги, он начал невольно притопывать в такт. Но настроение музыки стало более мрачным. Радость сменилась меланхолией, веселье — болью. Все то же самое — но при этом перевернутое, преобразившееся в нечто ужасное.
Щелкнул замок… и дверь распахнулась.
Элиот перестал играть и прижал струны к грифу.
Пожалуй, к лучшему, что музыка пока что не вела его дальше.
Роберт уставился на открытую дверь.
— Отличная работа, — проговорил он, и с его губ слетело облачко пара.
Картина за дверью напоминала то, что можно увидеть в стеклянном новогоднем шаре. Холмы и лес утопали в снегу, сверкающем под луной. Вдалеке виднелась деревня, озаренная свечами и мерцающими гирляндами. Люди пели новогоднюю песню, а когда она отзвучала, в небо взмыли букеты фейерверков.
Все было как в прошлый раз. В точности так же. Ну просто дежавю.
Но сугроб около двери был примят. Судя по всему, именно сюда упала Фиона, когда Луи ее толкнул. Повсюду виднелись следы, полузаметенные снегом.
— Видимо, она пыталась открыть дверь, — сказал Роберт, — а может быть, вообще не смогла ее найти. Не так-то это просто.
Он покопался в разбросанном по полу хламе, нашел небольшой лом и подпер им дверь.
Сколько времени провела Фиона в Новогодней долине? Элиот выставил руку за порог. На ладонь упали снежинки и несколько секунд не таяли. Было очень холодно. Он сделал шаг назад и сжал замерзшие пальцы в кулак.
— Ее следы ведут к деревне, — сказал Роберт. — Уверен, с ней все в порядке.
Элиот был не так уж уверен в этом. Далеко ли ушла Фиона? Снег мешал точно оценить расстояние, деревня казалась то далекой, то близкой.
— Пожалуй, надо поискать для тебя куртку, — сказал Роберт.
Неожиданно в кармане у Элиота что-то зажужжало. Он вздрогнул.
Телефон Роберта тоже зазвонил. Оба вынули мобильники.
— Мистер Миме сказал, что это один и тот же телефон, — объяснил Роберт. — Наверное, мне звонят.
— Один и тот же телефон? Но как?..
Роберт промолчал и нажал кнопку ответа.
— Да? — Его лицо сразу помрачнело. — Нет, это не он.
Он был готов разорвать связь.
— Погоди. Это меня?
Элиот раскрыл свой телефон.
— Алло?
— Мой мальчик, — донесся до него голос Луи. — Будь так добр, скажи мистеру Фармингтону, чтобы он не слушал наш разговор, хорошо? Видишь ли, насколько мне известно, у Лиги существуют правила на этот счет.
Роберт упрямо держал телефон рядом с ухом. Он покачал головой.
Элиот бросил на него взгляд, достойный бабушки. Роберт нахмурился, но все же медленно закрыл телефон и сложил руки на груди.
— Очень хорошо, — сказал Луи. — Слухи — очень неприятная вещь. Порой приходится буквально убивать людей, чтобы положить конец слухам.
— Это были вы, да? — спросил Элиот наполовину раздраженно, наполовину заинтригованно. — То есть вы были Робертом… выглядели в точности как он.
— Конечно.
— Но вы говорили, что никогда не будете лгать мне.
Последовала пауза.
— Я не лгал тебе. Разве я говорил, что я — Роберт? Думаешь, твоя сестра пошла бы с нами, если бы я появился в собственном обличье?
Он был прав. Фиона ни за что бы с ними не поехала.
— Но зачем вы привели нас к этой двери? И с какой стати мне вообще с вами разговаривать? Фиона, может быть, замерзла там — и виноваты в этом вы!
Элиот поднес большой палец к кнопке «отбой», но нажать ее почему-то не смог.
— С твоей сестрой все в полном порядке, — донесся вздох из динамика. — У нее есть все, что нужно. Эта долина — возможно, единственное место, где она будет в безопасности во время очень неприятных событий, которые произойдут сегодня ночью.
Неприятные события? Значит, они будут связаны с семействами. То ли у Сената появились какие-то планы насчет него и Фионы, то ли у инферналов. Гнев Элиота мгновенно улегся, ему на смену пришло любопытство.
— Вы ведь мой отец, правда? — На этот раз пауза получилась более долгой. Элиот даже подумал, что связь прервалась. — Сэр? Это правда?
— Мы с тобой сегодня ночью должны кое-что сделать, — сказал Луи, не ответив на вопрос Элиота. — Твоя сестра в этом участвовать не может. Больше я ничего по телефону объяснить не сумею. Ты должен встретиться со мной. Приходи, и я отвечу на все твои вопросы.
98
Название этой песни — «Давно с тех пор, как…» — переводится как «Давным-давно» или «Когда угодно, только не сейчас», но более ранние народные переводы этой фразы содержат значение, более близкое к словам «Давным-давно», являвшимся стандартным зачином сказок начиная с четырнадцатого века. (Боги первого и двадцать первого века. Том 5. Древние мифы. Часть 2. Изд. 8: Zypheron Press Ltd.)
Отрывок из песни приводится в переводе С. Маршака. (Прим. перев.)