Алхимик в Пустыне

Далия считала себя человеком разумным. Собственно, не только считала — тому было множество доказательств, начиная с официально зарегистрированной научной степени бакалавра, а затем магистра Алхимической Науки, черной мантии, оставленной для пущей сохранности в доме мэтра Вига, чернил, въевшихся в подушечку среднего и указательного пальцев правой руки, знакомств в Университетском Квартале, Библиотеке, и прочая. Да и область алхимии, которую Далия выбрала — теоретическая и практическая сапиенсология, то есть наука о разуме во всем многообразии его проявлений, в основном, сводилась к изучению описаний указанного феномена на страницах летописных хроник, научных и житейских заметок, или, в самом крайнем случае, простое визуальное наблюдение за носителями разумности. Или носителями не-разумности. Как повезет.

Но кто сказал, что изучение разума гномов заведет мэтрессу до подземелий двухтысячелетней давности? Кто бы предупредил, как будет ныть спина, ноги… и прилегающие мышечные группы после двухдневной тряски в седле! А этот песок, пыль, подземный мусор?.. Брр! Как Далия мечтала о горячей ванне, прохладном питье… можно и наоборот, но только при условии, что ей дадут полежать на мягкой перинке и не будут тянуть в сторону демонами зарытой сокровищницы трижды укушенного какими-нибудь вредными скорпионами царя Тиглатпалассара… Вот сволочь, — размышляла Далия, перебираясь через очередной завал. Напа подобные препятствия перемахивала единым прыжком, даже, кажется, вовсе их не замечая, — он, видишь ли, умер, а мы тут ищи его золотой запас… О боги, как же хочется отдохнуть…

Чтоб избежать негативных эмоций, которые вполне могли реализоваться в кровавое убийство переполненной копательным энтузиазмом гномки и правильного, занудного и вежливого молодого коллеги, Далия решила сделать вид, что абсолютно ничего необычного с ней не происходит. Она вышла на прогулку. Точка. Да, прогулка чуть затянулась, рассчитывать на возвращение домой до появления на улицах ночной стражи не приходится, но не всё так плохо. В конце концов, были в научной карьере мэтрессы Далии и выезды на природу… ох, путешествие по Илюмским горам в поисках гоблинов лучше не вспоминать, но вот летнюю зоологическую практику она сумела пережить без человеческих жертв. Так что… Идём. Гуляем. Вон стайка скорпионов бросилась врассыпную при их приближении. Вон каменные глыбы, мимо которых с таким трудом протиснулся Фриолар, решили отдохнуть и с грохотом рухнули друг на друга, подняв пыль… Жаль, что сачок для ловли насекомых забыт где-то по дороге, а то бы Далия и пауков каких-нибудь для беспозвоночной коллекции Университета в Талерине раздобыла. Вот они, сидят на стене, мохнатенькие такие… фу, гадость…

Поврежденная фреска с изображением длинной вереницы пленников, склонившихся перед царем, действительно напомнила Далии об одном фрагменте из дневника мэтра Симона. Как там дословно?

…Не в силах преодолеть пропасть, пересекающую Новое русло Дхайят, я начал искать обходной путь, для чего повернул на восток, в надежде, что где-то найдется переход, или стенки пропасти окажутся достаточно близко друг к другу, чтобы я мог рискнуть перелезть на противоположную сторону. Песок внезапно ушел у меня из-под ног, и я почувствовал себя щепкой, подхваченной бурным течением. Меня буквально затянуло вниз, и мысленно я успел попрощаться с мечтами о славе и со своей любимой кафедрой истории. Однако спустя некоторое, достаточно быстро промелькнувшее время течение "песчаной реки" замедлилось. Зацепившись за твердый выпирающий камень, я подтянулся и попытался осмотреться — и тут мне повезло. Я увидел расщелину, весьма похожую на множество других оставшихся после Падения Гор трещин и зарубок на местных скалах. Я вполне мог бы пройти мимо нее, если бы не явно рукотворный вид верхнего карниза. Сомневаясь в том, что найду что-то важное, но всей душой уповая на успех, я подполз ближе, и действительно, какая удача! Я обнаружил верхние блоки, придерживающие крышу какого-то строения.

Я бросился копать, как будто от скорости раскопок зависела моя жизнь. На самом деле — не жизнь, я ведь уже неоднократно упоминал о том, что научился потреблять необходимый для нормальной физиологической активности белок без тоски по кулинарным изыскам, — не жизнь моя зависела от того, найду ли я какое-нибудь подтверждение жизни самого замечательного правителя Забытой Империи Гиджа-Пент в Великой Пустыне, а всего лишь мой рассудок. Однако — рассудок все-таки мой. Я к нему привык, так что не буду скрывать — я весьма надеялся, что мои неуклюжие, хаотичные и безрассудные попытки разгрести песчаные горы увенчаются успехом.

И мне повезло.

Я обнаружил вход — судя по отсутствию резных украшений, фресок, надписей и прочего, какой-то из боковых, вспомогательных входов, ведущих в подземелья. По моим скромным соображениям, я уже находился в тех местах, где начинались захоронения царей Империи Гиджа; может быть, не самих правителей, но наверняка — их советников, младших жен, именитых вельмож и военачальников. Я обнаружил стелу с надписями, свидетельствующими о благоприятном для царя Икскотиата исходе войны с племенем джуркан. К своему стыду, я первый раз услышал и об этом царе, и об этом племени — впрочем, судя по длинному списку добычи, которую захватил Икскотиат, от племени джуркан осталось в лучшем случае пара полудохлых коз и какой-нибудь рваный половичок. Жаль, что в подземелье, где, по всей вероятности, хранилось награбленное добро, гиджийцы не удосужились создать фреску или мозаику, на которой бы запечатлели величественную победу царя Икскотиата, носившего хвастливое и весьма самоуверенное прозвание Царя Сфинксов.

— Далия, не отставай! — закричала Напа, шустро пробежав относительно большую каменную залу. Фриолар попробовал обратить внимание обеих дам, что в зале, в отличие от предыдущих пещер, стены гладкие, обтесанные, ровные, но гномка уже скрылась в одном из боковых ответвлений.

Мэтресса чуть убыстрила шаг (прогулка должна совершаться в темпе озорной песенки, трам-пам-пам, трам-пам-пам, мы весело гуляем и радуемся жизни), поспешив следом. И, разумеется, на четвертом шагу споткнулась и рухнула на большой плоский камень, перегородивший данную конкретную залу.

— Осторожнее! — запоздало предупредил Фриолар. Бросился поднимать Далию — она шипела, как рассерженная цинская змея и почему-то вспоминала о сродстве камней с головами некоторых особо одаренных представителей гномьих сообществ. — Не ушиблась?

Постанывая и изображая мученицу Далия осмотрела коленку — кажется, ткань узких штанишек, прилагавшихся к эльджаладской рубашке и накидке, выдержала. Отлично, ловим улетевшую туфлю, подбираем выпавший из рук инструментарий и идем дальше. Эй, Фри-Фри, идем, а то Напа опять куда-нибудь ускачет!

— Ты только посмотри на это чудо… — потрясенно откликнулся Фриолар. Он рухнул на колени почти на то самое место, с которого только что поднялась Далия. — Ты только посмотри!

Он сорвал с груди светящийся кристалл, положил его на каменную поверхность. Далия удивленно приподняла брови: ничего удивительного, что камень показался ей неровным. Он же весь, во всю длину, покрыт странными резными фигурками.

— Ты знаешь, что это? — в голосе Фриолара звучало благоговение и восторг. — Это письменность Империи Гиджа-Пент! Посмотри на этот иероглиф — голова сокола, он обозначает сражение, победу, военачальника или вооруженный конфликт, в зависимости от контекста; а вот этот значок обозначает весну, перемены, начало чего-то… Как бы узнать, кому посвящена эта стела… наверняка, какой-нибудь правитель, чьи подвиги несколько столетий вдохновляли потомков!

— Могу предположить с большой долей вероятности, что памятник был воздвигнут в честь царя, прославившегося тем, что обобрал каких-то незадачливых соседей до последней козы, — важно произнесла Далия.

— Ты научилась читать гиджа-пентийские иероглифы? — поразился Фри-Фри.

— Нет, я просто знаю людей — они не очень-то изменились за последние две тысячи лет, — философски покачала головой Далия.