Любовь слепа

. – Я подожгла его парик! – не веря своим словам, воскликнула Кларисса. – Это хуже, чем неловкость, и в действительности теперь это даже не смешно. Это становится опасно. Он мог получить серьезные ожоги.

– Да. Мог. Слава Богу, что этого не случилось, – сказала Лидия неожиданно спокойным голосом. Кларисса едва не застонала вслух. Она уже по опыту знала, что когда мачеха говорит таким тоном, это не предвещает ей ничего хорошего.

Глава 2

– Моубри! Ты уже лет сто не приезжал на сезон. Что привело тебя в город?

Лорд Эйдриан Монтфорт, граф Моубри, перевел взгляд с танцующих пар на приближающегося мужчину – высокого, светловолосого, чрезвычайно красивого Реджиналда Гревилла. Он и Гревилл, его кузен, когда‑то были лучшими друзьями. Однако время и расстояние ослабили связь – не без помощи войны с Францией, с горечью подумал Эйдриан. Проигнорировав вопрос Реджиналда, он в знак приветствия довольно мрачно улыбнулся и снова перевел свой взгляд на мужчин и женщин, элегантно кружащихся по паркету. Вместо приветствия он произнес:

– Наслаждаешься сезоном, Гревилл?

– Разумеется, разумеется. Свежая кровь. Свежие лица.

– Свежие жертвы, – сухо сказал Моубри, и Реджиналд рассмеялся:

– И это тоже. – Реджиналд был хорошо известен своей репутацией соблазнителя невинных юных созданий. Только его титул и деньги спасали его от изгнания из города.

Качая головой, Эйдриан снова мрачно улыбнулся:

– Я удивляюсь, как ты никогда не устаешь от этой охоты, Редж. Мне они все кажутся печально похожими. Я бы поклялся, что это те же самые молодые женщины, которые дебютировали в своем первом сезоне, когда я в последний раз выезжал в свет... и за год до этого, и еще годом раньше.

Его кузен небрежно улыбнулся, но покачал головой:

– Прошло уже десять лет с тех пор, как ты приезжал в город, Эйдриан. Те женщины все давно замужем и вынашивают детей или остались старыми девами.

– Разные лица, те же самые дамы, – пожимая плечами, сказал Эйдриан.

– Какой цинизм! – укоризненно произнес Редж. – Ты явно постарел.

– Я стал старше, – поправил его Эйдриан. – Старше и мудрее.

– Нет. Просто постарел, – со смехом настаивал Редж, рассматривая людей, движущихся в танце передними. – Кроме того, в этом году есть пара настоящих красоток. Вон та блондинка, например, или та брюнетка рядом с Чалмсли.

– М‑м‑м... – Эйдриан тщательно изучил обеих женщин. – Поправь меня, если я ошибаюсь, но, на мой взгляд, у той брюнетки – как бы очаровательна она ни была – нет ни единой мысли в голове. Как у той леди Пенелопы, которую ты соблазнил, когда я последний раз был здесь.

Глаза Реджа удивленно расширились от таких наблюдений.

– А блондинка... – продолжил Эйдриан, внимательно изучая женщину и принимая во внимание ее расчетливый взгляд. – Родители занимаются торговлей, куча денег, и ей нужен титул, чтобы добавить его к деньгам. Примерно как Лили Эйнсли. Еще одна из твоих побед.

– В яблочко, – признал Реджиналд, глядя немного скептически. Какое‑то время он переводил взгляд с одной женщины на другую, а потом резко рассмеялся. – Ты все мне испортил. Я подумывал одарить одну из них или даже обеих своим вниманием. Но теперь я потерял к ним интерес. – Он нахмурился на мгновение, но потом оживился: – Ага, я знаю одну женщину, которую ты не сможешь так легко разгадать.

Схватив Эйдриана под руку, он потащил его по залу, остановившись, только когда они достигли противоположной стены.

– Вот! – с удовлетворением произнес он. – Девушка в желтом муслиновом платье. Леди Кларисса Крамбри. Готов поспорить, ты не сможешь найти кого‑то в твоем последнем сезоне, с кем можно сравнить ее.

Эйдриан посмотрел на девушку, о которой шла речь. Крошечная – вернее, изящная – и очаровательная, как только что распустившаяся роза, с каштановыми волосами, лицом в форме сердца, огромными глазами, полными губами... Она выглядела такой несчастной, какой только может быть молодая женщина, состояние которой, как он подозревал, было связано с женщиной постарше, стоящей рядом с ней. Его взгляд скользнул по матроне. Пухленькая, с темными волосами, она была красива, несмотря на то что цвет юности уже померк – вернее, была бы, если бы не застывшее на ее лице недовольное выражение, когда она, поджав губы, обозревала бальный зал. Эйдриан снова перевел взгляд на девушку.

– Первый сезон? – спросил он, охваченный любопытством.

– Да. – Редж, похоже, забавлялся.

– Почему никто не танцует с ней? У такой красавицы не должно быть свободного места в бальной карточке.

– Никто не осмеливается пригласить ее – и ты тоже не осмелишься, если дорожишь своими ногами.

Брови Эйдриана поползли на лоб, взгляд неохотно переместился к мужчине рядом с ним.

– Она слепа, как летучая мышь, и к тому же опасна, – объявил Редж, кивая, когда Эйдриан с недоверием посмотрел на него. – Правда, она не может протанцевать и шага, чтобы не наступить тебе на пальцы и не упасть. Она даже не может ходить, не натыкаясь на мебель. – Он умолк, подняв бровь в ответ на выражение лица Эйдриана. – Я знаю, что ты не веришь этому. Я тоже не верил... из‑за своей собственной глупости. – Реджиналд повернулся, чтобы сурово посмотреть на девушку, и продолжил: – Меня предупреждали, но я проигнорировал это и сопроводил ее на ужин... – Он снова посмотрел на Эйдриана. – К несчастью, в тот вечер на мне были коричневые брюки. Она перепутала мои колени со столом и поставила на меня свой чай. Вернее, попыталась. Чашка перевернулась и... – Редж замолчал, недовольно поежившись от воспоминания. – Будь я проклят, если она не обожгла мою игрушку!

Эйдриан с недоумением уставился на кузена, а потом расхохотался.

Реджиналд изумленно посмотрел на него и криво улыбнулся:

– Да, смейся. Но если у меня никогда больше не будет детей... законнорожденных или нет, я буду винить в этом только леди Клариссу Крамбри.

Тряся головой, Эйдриан хохотал еще сильнее, и это было так приятно. Уже много лет ничто в жизни не казалось ему хоть сколько‑нибудь смешным. Но образ изящного цветочка у стены, принявшего колени Реджиналда за стол и опрокинувшего на них чашку с чаем, был невероятно забавным.

– И что ты сделал? – смог наконец выговорить он.

Редж покачал головой и беспомощно воздел руки:

– Что я мог сделать? Я сделал вид, что ничего не случилось, остался сидеть, как был, и пытался не кричать от боли. «Джентльмен никогда не обнаруживает, что заметил, и никоим образом не привлекает внимания к публичным ошибкам дамы», – сухо процитировал он и снова со вздохом взглянул на девушку. – Говоря по правде, я не думаю, что она в действительности понимает, что наделала. Ходят сплетни, что в очках она видит прекрасно, но она слишком тщеславна, чтобы носить их.

Все еще улыбаясь, Эйдриан вслед за Реджиналдом посмотрел на девушку. Внимательно изучив ее несчастное личико, он покачал головой.

– Нет. Это не тщеславие, – объявил он, глядя, как женщина постарше, сопровождавшая Клариссу, сказала ей что‑то, встала и отошла.

– Ну что ж, – начал Редж, но замолчал, когда Эйдриан, не обращая на него внимания, направился к леди Крамбри, – я тебя предупреждал.

– Перестань щуриться, пожалуйста.

Несмотря на слово «пожалуйста», это была не просьба, а приказ, отданный тоном, который Кларисса ненавидела всем сердцем. Если бы мачеха просто позволила ей надеть очки, ей не было бы необходимости щуриться. Она бы не натыкалась постоянно на людей и предметы. Но нет, конечно, она не должна носить очки. Это отпугнет кавалеров.

«Как будто их не отпугивает моя неуклюжесть», – устало подумала Кларисса и внутренне поморщилась, вспомнив обо всех несчастных случаях, произошедших с момента ее приезда в Лондон. Помимо перевернутых подносов с чаем и поставленных мимо стола тарелок, она пребольно упала с лестницы на балу. К счастью, она не слишком сильно поранилась, отделавшись только синяками и растяжениями. Потом был небольшой инцидент, когда она упала перед движущимся экипажем, и, конечно, самый последний, когда подожгла парик лорда Прадомма.