Страница 108 из 123
В течение этой недели он два раза приходил ко мне бриться и говорил, что употребляет мой эликсир самым добросовестным образом. Потом он куда-то пропал недели на две. И вдруг как-то вечером является, снимает шляпу, и я прямо остолбенел, увидев у него на голове роскошную свежую поросль. Вся лысина была покрыта густо пробивающейся растительностью, а какие-нибудь две недели тому назад голова у него была совсем голая, как набалдашник у трости. Он сказал мне, что страшно доволен этим эликсиром, да еще бы ему не быть довольным! Я стал его брить, а сам все стараюсь вспомнить, что это за рецепт я ему тогда сочинил, но не мог вспомнить и половины основных частей и дозировок Я только одно знал — что я случайно наткнулся на средство, которое выращивает волосы, а еще — я знал, что этот рецепт стоит миллионы долларов, если только пустить его в дело. Выращивать волосы на лысых головах, если это действительно возможно, это почище чем разрабатывать какие-нибудь золотые прииски. Я во что бы то ни стало решил заполучить обратно свой рецепт. Когда он собрался уходить, я говорю ему так между прочим:
— Ах да, мистер Плэнкет, я потерял свою записную книжку, в которой у меня был рецепт этого моего эликсира, а мне нужно приготовить на утро один-два пузыречка. Если он у вас с собой — дайте, я спишу его, пока вы здесь.
Но, наверное, вид у меня был очень озабоченный, потому что он поглядел на меня молча, а потом расхохотался.
— Черта с два, — сказал он. — Так я вам и поверю, что у вас вообще есть этот рецепт. Я просто думаю, что вы наткнулись на это случайно и сам не помните, что вы такое прописали. Но я не такой дурак, как вам кажется. Это средство для ращения волос — целый капитал. И немаленький. Я намерен сохранить этот рецепт и, как только найду компаньона с деньгами, пустить его в оборот.
Он повернулся, чтобы уйти, но я позвал его в заднюю комнату и добрых полчаса всячески уламывал.
Наконец мы договорились, что он вернет мне обратно мой рецепт за двести пятьдесят долларов наличными. Я пошел в банк, взял деньги, которые откладывал на постройку дома. Он возвратил мне рецепт и подписал бумажку, по которой отказывался от всяких прав на него. Кроме того, он согласился дать свидетельство, что с помощью этого средства он за две недели отрастил себе волосы.
Тут лицо парикмахера приобрело весьма зловещее выражение, он засунул пальцы репортеру за шиворот и так дернул его воротничок, что разорвал петлю; запонка полетела на пол и покатилась за дверь на тротуар и дальше — в канаву.
— На другой же день я принялся за дело, — продолжал парикмахер, — и представил мой эликсир к патенту в Вашингтоне, договорившись с большой аптекарской фирмой в Хаустоне, что она пустит его в продажу. Я уже видел себя миллионером. Я снял комнату и там приготовлял свою смесь сам — я не хотел посвящать и это дело ни фармацевтов и никого другого, — а затем передавал ее в аптеку, где ее разливали по пузырькам и наклеивали этикетки. Я бросил работу в парикмахерской и все время только и занимался эликсиром.
Мистер Плэнкет заходил ко мне еще раза два, и волосы у него по-прежнему великолепно росли. Вскоре я заготовил эликсира примерно на двести долларов, и мистер Плэнкет обещался приехать в город в субботу и дать мне аттестат, чтобы я мог отпечатать его и выпустить афишки и проспекты, которыми я собирался наводнить страну.
В одиннадцать часов, в субботу, я поджидал его у себя в комнате, где я приготовлял эликсир. И вот открывается дверь и входит мистер Плэнкет в совершенном неистовстве и ярости.
— Полюбуйтесь-ка, — кричит он, — что наделал ваш проклятый эликсир! — Он снимает шляпу, и я вижу — голова у него блестит, совершенно гладкая и голая, как фарфоровое яичко. — Все выпали, — говорит он мрачно. — До самого вчерашнего утра они росли так, что любо было смотреть, а потом вдруг начали выпадать, и сегодня утром я проснулся без единого волоска.
Я исследовал его голову и не обнаружил на ней ни малейшего признака волос.
— Какой прок от этого вашего средства, — возмущался он, — если от него волосы только начинают расти, а потом сразу же выпадают?
— Ради бога, мистер Плэнкет, — говорю я. — Не рассказывайте никому об этом, умоляю вас. Или вы меня пустите по миру. Я вложил все до последнего цента в этот эликсир, и я должен вернуть свои деньги. Ведь все-таки у вас от него стали расти волосы. Дайте мне аттестат, чтоб я хоть мог продать то, что заготовил. Вы же заработали на мне двести пятьдесят долларов и должны мне помочь.
Он рвал и метал, кричал, что его одурачили, грозился заявить, что это средство мошенническое, и прочее, и прочее. Наконец мы договорились, что я заплачу ему еще сто долларов, а он даст мне аттестат, что мой эликсир обладает свойством выращивать волосы, и ни словом не заикнется о том, что они после выпадают. Если бы мне удалось продать то, что я заготовил, по доллару за пузырек, я бы вывернулся.
Я пошел, занял денег, заплатил ему, а он дал мне аттестат и ушел.
— Ну и что ж, вам удалось продать ваш эликсир? — спросил репортер, стараясь говорить как можно более безобидным тоном.
Парикмахер посмотрел на него с презрительной усмешкой и сказал тоном величайшего сарказма:
— О да, мне удалось продать. Мне удалось продать ровно пять бутылок, и покупатели, после того как они в течение месяца прилежно употребляли это средство, явились ко мне и потребовали деньги обратно. Ни у кого из них не выросло ни единого волоска.
— Как же вы объясняете то, что у мистера Плэнкета отросли волосы? — спросил репортер.
— Как я это объясняю? — переспросил парикмахер таким грозным тоном, что репортер содрогнулся. — Как я это объясняю? Я вам скажу, как я это объясняю. Однажды я пошел на окраину, в тот дом, где жил мистер Плэнкет, и спросил, дома ли он.
— Какой мистер Плэнкет? — спросил меня человек, который вышел к воротам.
— Что за разговор, — отвечаю я, — Плэнкет, который здесь проживает.
— Они оба уехали, — говорит тот.
— Что это значит — оба? — говорю я, а сам уж начинаю догадываться и спрашиваю:
— А скажите мне, как они выглядят, каковы они из себя, эти Плэнкеты?
— Похожи друг на друга, ну прямо как две капли воды, — отвечает тот. — Они, знаете, близнецы, и никто, бывало, их друг от друга не отличал, ни по виду, ни по разговору. Одна только разница, что у одного голова лысая, точь-в-точь как куриное яйцо, а у другого шапка волос.
— Вот, — сказал парикмахер, плеснув розовой воды на манишку репортера. — Вот как я это объясняю. Сначала ко мне в парикмахерскую являлся лысый Плэнкет, а потом — тот, что с волосами. А я и не заметил подвоха.
Когда парикмахер закончил свою операцию, репортер увидел негра, подстерегавшего его у выходной двери со своей щеткой. Он потихоньку вышел через черный ход, перелез через кирпичную ограду и скрылся в переулке.
Вы видели этот цирк {64}
(Перевод Л. Каневского)
Все порядочные люди приводят детей посмотреть на представление.
Какой отличный парад!
Если бы кто-то монополизировал рынок детишек позавчера, то наверняка составил бы себе целое состояние.
Вчера был день цирка, и каждый глава цеха или гильдии, каждый опытный и начинающий бизнесмен в Хаустоне, кто хотел увидеть, как лихо скачет на лошади с голой спиной мадемуазель Мари Мирс или как она бесстрашно ходит по канату, и кто не имеет своих детей, предлагал родительскую любовь и деньги тем, у кого они были, чтобы иметь удобный предлог для посещения цирка. В некоторых городах Новой Англии большие семьи зарабатывают себе на жизнь, отдавая своих детей в аренду членам церковной общины точно с такой же целью.
Когда кто-то говорит вам, что не верит в Ветхий Завет, просто спросите, что его заставляло, когда он был мальчишкой, идти следом за оркестром, за разбитым фортепиано, за клетками с животными и что уже сейчас заставляет его пробираться в цирк, кормить слона горохом и до посинения глядеть на смешные рожицы мартышек. Ничто на свете, кроме того чувства, которое все мы унаследовали от Ноя, когда он организовал самое великое шоу на воде, которое не исчезало из репертуара сорок дней и сорок ночей по всему миру.