Страница 133 из 295
Сергей быстро осмотрел пистолет и понял, что не ошибся. Прицел был сбит. Сказать об этом сейчас беку означало заведомо признать свою неправоту, ведь тот сразу же скажет, что это лишь пустые отговорки. Рискнуть ли? Испытать судьбу в последний раз, в любимчиках которой он ходил до сих пор? Ведь он был уверен в себе почти полностью, что попасть даже со слегка сбитым прицелом для него все-таки возможно.
Сергей коротко кивнул беку, и тот двинулся к сухому дереву в углу двора. В место, где ветви образовывали латинскую букву V, он аккуратно установил золотой, что достал из своего кошеля.
— Давай, урус, — повернулся он к Сергею, отойдя от дерева. — Докажи, что ты говоришь правду.
Сергей попытался хоть как-то навести дуло на желаемую цель, стараясь унять дрожь в руках, которая возникла при непривычной за последние несколько месяцев тяжести пистолета. Он должен попасть, по-иному и быть не может. Ради нее.
Выстрел, и Сергей отшатнулся назад, чувствуя, как резко заныл бок после отдачи в руке. На дереве монеты уже не было, и он обрадовался, предчувствуя, что и в этом случае он одержал победу. Но радость Сергея была преждевременная. Бек подошел к дереву и нашел в его корнях золотой. Поднял вверх. Дырки от выстрела в нем не было. Сергей промахнулся впервые за десяток лет.
— Ну, урус, ты и теперь не назовешь свое имя? — с усмешкой проговорил бек.
— Я попал в нее, — сказал Сергей и показал на слегка погнутую сторону монеты. Бек кивнул ему, насмешливо улыбаясь.
— Князь Загорский бы попал в середину, — бек поднял руку, видя, что Сергей хочет возразить ему, и коротко приказал. — Цепи.
Сергей сопротивлялся, как мог, но его повалили на землю, натянули на ноги кандалы, защелкнули замки. Затем видя, что он по-прежнему сопротивляется, не давая себя увезти в сарай для рабов, бек приказал привязать его к дереву и принести кнут, несмотря на увещевания сына, что русский после болезни не может выдержать порки.
— Запомни, урус, — сказал бек после того, как закончил экзекуцию, отсчитав десять ударов. — Я ненавижу строптивых рабов. Ты назовешь мне свое имя, чтобы мы послали за выкупом.
— Мое имя Сергей Загорский, — прохрипел Сергей в ответ, и бек сплюнул на землю в раздражении.
— Ты подохнешь здесь, как собака, если будешь таким упрямым. Упрямые рабы долго не живут.
С того дня Сергей был переведен в сарай для рабов. Пока более-менее заживали раны от кнута на его спине, он лежал там в полном одиночестве (к тому времени солдат, захваченных вместе с ним уже продали), размышляя обо всем, что свалилось на него в последнее время. Никто не будет искать его, никто его не ждет более. Ведь Сергей Загорский мертв, убит на Кавказе, и, видимо, уже похоронен в Загорском на фамильном кладбище. Отныне у нет даже собственного имени, отнятого каким-то безвестным мертвецом, погибшим в той заварухе.
Что там с его родными? Верно, оплакивают его, не зря иногда Марина являлась к нему во сне в слезах. Родимая моя, сердце моя, моя душа… Как ты там без меня? У Сергея сжималось сердце при мысли о том, как сейчас страдает его жена. Скажи ему кто-нибудь, что она умерла, что ее нет более, и весь мир остановился бы для него в тот же миг. Господи, дай ей сил пережить это, бедная моя жена, мой дивный ангел…
А дед? За что ему опять потеря такая? Сергей вспомнил, как тяжело дед переживал утрату близких, и невольно сжал кулаки. Перенесет ли он, когда ему скажут, что Сергей погиб, как отразятся на его здоровье похороны?
Сергей должен найти выход из своего невольного положения. Бежать, бежать, бежать…
Когда ему позволила спина, он начал потихоньку пробовать вставать и двигаться по каменному сараю, разминая мышцы. Ему просто необходимо вернуть телу былую силу. Заметив это, Сергея начали выводить на работу. Боже, он, потомственный князь Загорский, был вынужден пасти стадо овец! О том, что он был недавно порот кнутом, как крепостной, Сергей даже думать не хотел.
Но он стиснул зубы и попытался найти в этой работе свои невольные преимущества. Ведь это позволяло ему осмотреться на местности и попытаться понять, в какой именно стороне могут находиться русские крепости. Такая красота окружала Сергея — горы, либо целиком голые, либо покрытые небольшими лесочками, внизу, под горой, где паслось стадо, и недалече стоял аул, узкой лентой извивалась речушка, шум от которой Сергей мог слышать даже здесь на высоте. Вдалеке только горы, уже повыше и покрытые шапкой из снега и льда. Ни аула, ни какого-то другого поселения не наблюдалось с этого импровизированного поста Сергея.
Спустя некоторое время Сергей, осознав, что ему так просто не сориентироваться, в какую сторону следует идти, он решился спросить у Джамаля, откуда его привезли сюда. Мальчик с тех пор, как он стал пасти овец, ходил за ним чуть ли не по пятам, сидел немного вдалеке и наблюдал за ним. В его глазах ясно читалось желание поговорить с русским, что он с радостью и сделал, едва Сергей подал знак, что хочет побеседовать с ним.
— Зачем тебе знать это, урус? — удивился Джамаль. — Отсюда тебе не убежать. Охрану отец приставил к тебе в два человека. Да и посты у него по округе, ты сразу же попадешься. А отец очень скор на расправу, ты уже это знаешь.
Сергей невольно потер спину через овчинный тулуп, что недавно пострадала от рук бека.
— Ты думаешь, я могу остаться здесь? Смириться и дальше продолжать пасти коз и овец?
— Назови свое имя, и отец тут же отправит письмо. Ему нужны деньги — хочет дом расширять.
— Я уже назвал его, другого имени у меня нет, — угрюмо ответил Сергей и переступил, чувствуя, как затекла нога под тяжестью железных оков.
— Если ты князь, почему не попал в золотой? — пытливо спросил Джамаль, хмуря лоб.
— Прицел был сбит, — Сергей сел на камень, пытаясь при этом занять такое положение, чтобы оковы несильно давили на щиколотки. Они и так были стерты в кровь.
— Вай! Почему не сказал отцу? — возмутился Джамаль, явно недоумевая.
— И что изменилось бы? Да и слаб я был тогда. Руки были недостаточно сильны, чтобы пистолет держать.
— На, — Джамаль протянул Сергею свой кинжал. — Докажи. Кинь вон в ту ветку, — он показал на толстую изгибистую ветку одного-единственного дерева в шагах двадцати от них. Сергей внимательно посмотрел на мальчика. Кто-то все-таки должен научить его не давать вот так просто оружие неприятелю. Ведь сейчас он мог запросто перерезать Джамалю горло его же собственным кинжалом. Пусть даже после этого его застрелил бы охранник, что сидел недалеко от них, едва видный из-за небольших валунов. Хотя кто знает, быть может, он успел бы метнуть в него этот самый кинжал, обагренный кровью мальчика. Но далеко бы он ушел, еще целиком не восстановившись после ранения и недавней порки?
— Никогда не давай никому свое оружие, — Сергей быстрым и неуловимым движением бросил кинжал аккурат в ветку, что была дана в качестве ориентира. — Никогда.
С тех пор мальчик постоянно находился рядом с русским. Сергей пришелся ему по сердцу. Он ранее почти не общался ни с кем из того, другого мира, отличного от того, что окружал его. Джамаль воспитывался в духе ненависти к захватчикам их земли, но в то же время он видел, что они намного образованнее их, и многое могут привнести в их жизнь. И ему не хотелось убивать ради долга, ради чьей-то чужой войны. До их аула никогда не добирались русские, и он не понимал, почему он должен выезжать в их крепости или селения подвластные им и убивать или угонять в плен. Причем не только русских, но и черкесов, родной по крови народ.
— Ты не сможешь убежать, — убеждал Джамаль Сергея. — Еще никому не удавалось убежать из нашего селения. Слишком уж охраняется окрестность, слишком далеко мы от русских крепостей.
Но Сергей ничего не отвечал на его слова. Только переводил взгляд куда-то за горизонт, где как показал ему Джамаль, была русская сторона. Его глаза при этом становились такими странными, словно задергивались какой-то странной пеленой, а руки легко подрагивали, будто в сильном волнении.