Торквемада

Карл Йозеф фон Хефеле в своей книге о кардинале Хименесе пишет о Хуане Антонио Льоренте следующим образом: «Спросим себя: человек, который оплачивался тираническим правительством, чтобы, искажая историю, задушить древнюю и святую свободу отважного народа; человек, показавший себя предателем родины и продавшийся душой и телом иностранному угнетателю; священник, ставший инструментом насилия и разграбления по отношению к Церкви… — имеет ли право такой человек на наше доверие? Заслуживает такой священник нашей веры? Без сомнения, никто не осмелится дать утвердительный ответ».

В самом деле, книга Хуана Антонио Льоренте получилась не просто тенденциозной, она пропитана ненавистью к инквизиции. Как говорится, это его личное дело, а на вкус и цвет товарищей нет. Тем не менее, если читать ее, не обращая внимания на субъективные оценки автора, — это весьма ценный документ. Факты, приводимые автором (а они, как известно, вещь упрямая), если их рассматривать хладнокровно и беспристрастно, очень интересны и рисуют нам яркую картину происходившего.

А происходило следующее. Испанская инквизиция, как мы уже говорили, была учреждена задолго до Торквемады — в XIII веке. Конечно, до него она была не столь сурова, но она и не бездействовала.

Все тот же Хуан Антонио Льоренте пишет: «Я видел в 1813 году в Сарагосе несколько описаний процессов того времени, особенно одного, относящегося к 1482 году, против Франсиско де Клементе, протонотария королевства. Мисер Маненте, асессор инквизиторов Уэски, Барбастро и Лериды, приводит несколько других в своей книге „Генеалогия новых христиан Арагона“, написанной в 1507 году. Можно было предполагать, что арагонцы, привыкшие к этому трибуналу с давних пор, без труда подчинятся его реформе и новым уставам. Однако события показали обратное.

Конфискация имуществ не производилась благодаря привилегиям, которыми пользовалось население Арагона. Тайна, облекавшая имена и показания свидетелей, не была всеобщей, кроме случаев, когда на основании буллы папы Урбана IV от 28 июля 1262 года им угрожала смертная казнь. Эти условия давали возможность в достаточной степени предчувствовать тот ужас, который должно было внушить учреждение новых уставов».

Сказанное нуждается в пояснениях и дополнениях.

Термин «инквизиция», как мы уже говорили, происходит от латинского слова «inquisitio», производного от глагола «inquirere» (искать, расследовать). Соответственно, оно переводится как «розыск», «расследование».

Термин этот был широко распространен еще до возникновения средневековых церковных учреждений с таким названием, и означал он выяснение обстоятельств дела, расследование, что обычно достигалось путем допросов, часто с применением насильственных методов.

Термин «инквизиция» существовал издавна, но до XIII века он не имел специального значения, и Церковь еще не пользовалась им для означения той сферы своей деятельности, которая имела целью преследование еретиков.

Как известно, раннее христианство страдало как от внешних врагов, так и от внутренних раздоров, опиравшихся на всевозможные теологические разногласия: различные толкования священных текстов, признание или непризнание тех или иных текстов священными и т. д. Уже начиная со II века христианские авторитеты (епископы) стали обличать некоторых богословов как еретиков и определять доктрину христианства более ясно, стараясь избежать ошибок и разночтений.

Таким образом, зародыши инквизиции можно найти еще в первые века христианства, однако в то время епископский суд был прост и не отличался жестокостью. Самым сильным наказанием того времени было отлучение от Церкви.

Со времени признания христианства государственной религией Римской империи к церковным наказаниям присоединились и гражданские. В 316 году император Константин Великий издал эдикт, присуждавший донатистов (последователей раскола в Северной Африке, названных так по имени епископа Карфагенского Доната) к конфискации имущества. Угроза смертной казнью впервые была произнесена последним императором единой Римской империи Феодосием Великим в 382 году по отношению к манихеям (последователям составленного из вавилонско-халдейских, иудейских и иранских представлений о вере религиозного учения перса Мани), а через три года она была приведена в исполнение над Присциллианом и его сторонниками (в 385 году светский суд признал Присциллиана виновным в распространении пагубных учений, в ночных сборищах с участием непристойных женщин и в привычке молиться в обнаженном виде, после чего он и шесть его ближайших сторонников были приговорены к смертной казни).

В капитуляриях Карла Великого (747–814) встречаются предписания, обязывающие епископов следить за нравами и надлежащим исповеданием веры в их епархиях, а также искоренять языческие обычаи на саксонских границах. В 844 году Карл Лысый, первый король Западно-Франкского королевства (Франции), предписал епископам утверждать народ в вере посредством проповедей, а также расследовать и исправлять его заблуждения.

В IX–XI веках епископы достигли очень высокой степени могущества, и их деятельность стала отличаться повышенной энергией. Уже в эту эпоху Церковь начала гораздо охотнее обращаться к насильственным мерам против еретиков. Наиболее строгими наказаниями уже в ту пору стали конфискация имущества и сожжение на костре.

Слово «инквизиция», в техническом смысле, впервые было употреблено на Турском соборе католической церкви, имевшем место в 1163 году.

Особый церковный суд католической церкви под названием «инквизиция» был создан в 1215 году папой Иннокентием III. Церковный трибунал, которому было поручено «обнаружение, наказание и предотвращение ересей», был учрежден в Южной Франции в 1229 году папой Григорием IX.

После этого основной задачей инквизиции стало определение, является ли обвиняемый виновным в ереси.

Тем же папой Григорием IX инквизиция была введена в Каталонии, а из Каталонии она быстро распространилась по всему Пиренейскому полуострову.

Таким образом, испанская инквизиция стала отголоском событий в Южной Франции (Крестовых походов против альбигойцев). Но на территории нынешней Испании она получила новую организацию и вскоре приобрела огромное политическое значение. Дело в том, что Пиренейский полуостров представлял собой наиболее благоприятные условия для развития инквизиции. Там шла многовековая борьба с маврами, исповедовавшими ислам (арабы завоевали большую часть полуострова в 711 году), и это способствовало развитию в народе религиозного фанатизма. Им-то с большим успехом и воспользовались водворившиеся здесь монахи-доминиканцы. Нехристиан, а именно мавров и евреев, было очень много на территориях, отвоеванных у мавров христианскими королями. Но главное заключалось не только в этом. Самое страшное было в том, что мавры и усвоившие их образованность евреи являлись наиболее просвещенными и зажиточными слоями населения. Как следствие, их богатство внушало зависть простому народу и представляло огромный соблазн для правительства. В результате уже в конце XIV века масса мавров и евреев вынуждена была принять христианство, но многие и после того продолжали тайно исповедовать религию своих отцов.

Для оккупированной на много веков маврами территории это может показаться удивительным, но главным объектом гнева инквизиции на Пиренейском полуострове стала именно «иудействующая ересь».

Например, в июне 1391 года перестала существовать самая многочисленная еврейская община — севильская. Более четырех тысяч евреев были убиты, около двадцати тысяч приняли христианскую веру. Насилия и убийства, происходившие под покровительством правительства и Церкви, охватили всю территорию нынешней Испании. Тринадцать лет происходили погромы и грабежи еврейских общин по всей территории полуострова. В 1391 году половина общин исчезла совсем, а другая стала состоять из «конверсос» — обращенных в христианство евреев.

В начале XV века на судьбу евреев огромное влияние оказала деятельность монаха-доминиканца Висенте Феррера, духовника короля Арагона и Валенсии Хуана I. Он три года ходил по городам и селам, проповедуя всеобщее крещение евреев и порождая в народе еще большую ненависть к ним. По его инициативе был принят Вальядолидский статут, очень сильно ограничивший права еврейского населения (евреям было запрещено менять место жительства, работать хирургами и аптекарями, занимать государственные посты, нанимать христиан в услужение и т. д.). Отметим, что этот человек умер в 1419 году, то есть еще до рождения Томаса де Торквемада.