Двойное убийство

– Все-таки, Ник, ты кое что забыл, – заметил Мак-Глусски. – Ты ни слова не сказал о баночке и раскрытой книге.

– Я еще не кончил, дорогой мой. Баночка находилась в кармане пиджака брата Корацони и была наполнена, приблизительно, до половины.

– Содержимое ее, – вступил в разговор инспектор, – вылито в вазу, стоящую на камине.

– Ваза уже опечатана господином коронером. Я знаю состав находящегося в баночке яда. Это яд небольшой, зеленого цвета, змеи, водящейся по берегам Ориноко и Амазонки. Укус этой гадины приводит к смерти через 1/2 минуты. Испанцы называют эту змею: "La muetra de la alma..." Баночку нашел убийца брата Адели в его кармане и вставил в руку несчастной, чтобы симулировать самоубийство. Впрочем, нельзя с точностью утверждать, какие мысли могут прийти в голову такому человеку, как тот, о котором идет речь.

– Что вы хотите этим сказать? – осведомился коронер.

– Он говорит этим, – кивнул Мак-Глусски в сторону Картера, – что Антонио де ла Вуэльта (имя убийцы брата Адели) помешался при виде трупа своей возлюбленной.

– Да, – кивнул головою Ник.

– И он, этот Антонио, – закончил инспектор, – своим поведением скоро выдаст себя.

– Согласен. При этом, еще одно, Джордж. Иду на пари, что под костюмом убитого Корацони он продолжает носить свой окровавленный пиджак.

– Гм... – задумчиво произнес Мак-Глусски и нервно заходил по комнате.

– Теперь, кажется, моя очередь рассказывать?

– Да, Джордж. Не забывай, что может оказаться правой именно твоя теория.

– Этого не может быть, – послышался ответ. – Ты слишком точно обосновал свои выводы.

– Ну, ну. Рассказывай.

– Меня, – начал инспектор полиции, – позвали вчера к телефону около одиннадцати часов утра. Голос был женский – очень нежный, мягкий. Женщина назвалась Аделью Корацони и рассказала, что против нее готовится преступление, что жизнь ее в опасности и что она будет очень благодарна, если я соглашусь принять ее в управлении. Я ответил, что считаю лучше явиться самому к ней. При этом, должен сознаться, во мне говорило желание познакомиться с таинственным домом на Медисон-авеню. Около двух часов дня я отправился туда и застал Адель Корацони в обществе ее брата, которого она называла Рафаэлем. Между ними было, действительно, сходство, но, в то же время, их лица были яркой противоположностью одно другому. Адель была, в буквальном смысле слова, красавицей, а Рафаэль – типичным преступником. Таких глаз, как у него, я еще ни у кого не видел. Но, так как, повторяю, сходство было, то я и не сомневался, что передо мной, действительно, брат и сестра. Адель объяснила мне, что брат ее приехал только накануне в Нью-Йорк. С ним вместе, будто бы приехал и некий Антонио де ла Вуэльта. Этот последний, по словам Адели, вероятно и был убийцей ее мужа в Париже и до сих пор добивается ее взаимности, несмотря на ее категорические отказы. Его лицо и фигура очень похожи на Рафаэля, он красив и очень элегантен. По возрасту, он несколькими годами моложе Рафаэля. Затем, мне рассказали, что Антонио де ла Вуэльта очень симпатичный человек, но что у него бывают припадки, во время которых он делается опасным, как разъяренный тигр. Все это сообщила мне Адель Корацони. Затем брат ее привел несколько примеров, в которых сказывалось именно это ужасное беснование Антонио. Оказалось, что Антонио с самого дня отъезда Адели из Парижа состоял с нею в переписке и, наконец, сообщил, что едет в Нью-Йорк. Он назвал даже судно, на котором прибудет в Америку и добавил, что не позволит обращаться с собой, как с первым встречным, причем угрожал "расправиться по-своему" с Аделью, если она его не примет. Мне предъявили письмо, которое и теперь находится у меня: в письме стояло именно то, о чем мне говорили... Получив такое письмо, Адель телеграфировала брату и он приехал на том же судне, с которым прибыл и Антонио, чтобы, в случае надобности, защитить сестру. Между прочим, Рафаэль передал мне, что Антонио очень опытен в смешении растительных ядов и усиленно этим занимается. Долгое время он прожил среди южно-американских индейцев, у которых и научился этому искусству. Рафаэль упомянул даже о каком-то отдаленном родстве Антонио с Лукрецией Борджиа, которая, как известно, очень любила отравлять своих родственников. В конце концов, я даже перестал обращать внимание на болтовню этого Рафаэля, слишком уж часто приходилось мне выслушивать подобные тирады. Я спросил, каким образом могу защитить их и что именно, по их мнению, может предпринять против Адели Антонио? На эти вопросы они не дали мне сколько-нибудь положительного ответа. Я заявил, что до тех пор, пока де ла Вуэльта ничем не проявил своих преступных замыслов, я ничего не могу предпринять против него и что только тогда, когда ими будет подана на него жалоба, я могу активно выступить. Рафаэль, однако, настаивал, что за Антонио необходимо учредить тайное наблюдение и обещал хорошо заплатить за это. Тогда я им указал на тебя и дал твой адрес.

– Рафаэль у меня не был, – вставил Ник.

– Мой визит, – продолжал инспектор полиции, – длился около часа. Говоря откровенно, разговор с обоими Корацони не особенно сильно повлиял на меня: я не видел ничего серьезного во всем деле и решил, что опасения их сильно преувеличены. Мне просто показалось, что все заявление не что иное, как истерия. С другой стороны, красота Адели произвела на меня очень сильное впечатление. Она была так грациозна, так изящна, так любовно относилась к брату, который, на мой взгляд, совсем не стоил этого. Когда сегодня утром тебя вызвал к телефону Патси и я узнал, в чем дело – я был страшно поражен! Я скрыл от тебя, что был в доме исключительно для того, чтобы испытать: узнаешь ли ты сам о моем пребывании. Кроме того, мне хотелось и самому составить известный взгляд на дело. Наконец, зная твой метод, я не хотел сбивать тебя с толку предварительными пояснениями, будучи уверен, что ты сумеешь выяснить обстоятельства и без моей помощи. Твой рассказ показал мне, что я был вполне прав. Когда ты спросил у меня, кто живет в доме, я нарочно сделал вид, будто припоминаю фамилию – я не желал давать тебе даже намека на то, что был в этом здании. Внезапно я вспомнил, что оставил окурок сигары в нижней комнате, и мне стало крайне интересно ожидать результата твоих розысков: узнаешь ты о моем пребывании в доме Корацони, или нет? Ты очень часто говорил, что по самому обыкновенному окурку сигары весьма легко узнать курившего. Угадывать особенности по оттискам зубов на сигаре – твоя специальность и поэтому мое любопытство было сильно напряжено. Увидев в пепельнице мой окурок, ты взглянул на меня. В другое время, я, пожалуй и не заметил бы этого взгляда, но сегодня я слишком ревниво наблюдал за тобой, чтобы пропустить его. Итак, я понял, что мое недавнее присутствие в комнате тебе известно. Сигара эта, надобно тебе сказать, была мне предложена самой Аделью и, между нами говоря, оказалась не особенно хороша! Поэтому я, сделав несколько затяжек, отложил ее в сторону и не особенно стремился закурить еще разок. Однако, иду дальше. Я, с самого момента входа в дом, ожидал увидеть труп Адели. Рапорт Мак-Гинти приготовил меня к тому, что мы увидим в ванной и, должен сознаться, я был уверен, что передо мной труп не Антонио де ла Вуэльта. Письмо этого Антонио, лежавшее в моем боковом кармане, давало мне для этого достаточные основания. Антонио, судя по письму, в подлинности которого я теперь сильно сомневаюсь, грозил убить не только Адель, но и ее брата. Поэтому, я заранее был подготовлен к тому, что злодей убил и сестру и брата и что в ванне лежит труп последнего. Несмотря ни на что, я упрекал себя, что не придал сразу серьезного значения заявлению Корацони. Меня смутила быстрота перехода от угрозы к делу. Я ограничился беглым осмотром, потому что прекрасно знал, что от твоего острого взгляда, Ник, не укроется ни одна мелочь, имеющая отношение к делу. Еще вчера, во время моего пребывания в доме, я осведомился о количестве прислуги и узнал, что Адель держала всего двух женщин для услуг: горничную и кухарку. Прибытие брата заставило Адель несколько изменить свои привычки и она решила отказать служанкам. Вчера вечером она и исполнила это под тем предлогом, что они ей не подходят. Теперь я понимаю, что здесь сказывалось влияние брата, который хотел удалить из дома всех, кто мог бы впоследствии, явиться свидетелем его преступления. Он же позаботился и о том, чтобы Адель не успела нанять других служанок. Когда я осматривал их комнату, то нашел в ней беспорядок, ясно говоривший, что они ушли рано утром, не успев прибрать помещение, а это в свою очередь, показало мне, что они были недовольны чем-то. Вспомнив слова Адели об отказе, я понял, что она исполнила свое намерение. Я, конечно, тотчас же позаботился, чтобы получить их в "свои руки", так сказать. Это оказалось нетрудным и незадолго до вашего прихода они прибыли ко мне в управление.