Страница 21 из 23
Так бежали месяцы, годы. Один, другой, третий.
Родители работали, жили в любви и дружбе, и дети, глядя на них, задумывались о своей встрече.
Ирине нравился Шук. Конечно, она подкармливала сыночка домашними обедами, ездила на Речной вокзал, чтобы приготовить ему щей и котлет, но времени не хватало, и Шук обходился тем, что покупал на улице или в институтском буфете.
— Кем ты станешь, Шук? — спросила его Киска, когда перешла в десятый класс, а он на второй курс Пищевого института.
Ответил Шук не сразу. Он уже несколько раз менял специализацию и теперь вот увлекся космической медициной.
— Я хочу быть специалистом по космическому освоению Вселенной, — сказал он серьезно. — А для этого необходимо такое питание, чтобы энергия людей превращалась из одного вида в другой с наименьшими затратами.
— О-о, — покачалась на стуле Киска. — Ты будешь сам летать или давать советы?
— Возможно и полечу, — скромно улыбнулся Шук.
— Ты станешь известным и богатым человеком. Как моя мама. — Они уже привыкли друг к другу, но не настолько, чтобы она не ощущала в нем, рослом, плечистом, мужчину. Друг-то друг, но… Ему же стоило немалого труда сдерживать свои порывы, так хорошела Киска с каждым днем.
На третьем году пришла телеграмма от Зойки. Сестра Шука выходила замуж. Конечно, она приглашала их обоих, отца и брата, но помчался только Шук. Клим не поехал, не смог оставить работу или не захотел — Бог ему судья. Послал с Шуком дорогие подарки…
Шук уехал. Во внутреннем кармане его пиджака лежало письмо от отца другу — капитану рыболовного сейнера с просьбой взять сына-студента в практиканты в любом качестве. Там это было несложно, зато какая жизнь начиналась для молодого человека! Климу это было яснее ясного. Море, работа, рассветы-закаты.
— Ты уезжаешь на свадьбу или на практику? — недоверчиво спросила Киска, в мечтах которой Шук уже занимал первое место. — Когда я тебя увижу?
— Через три месяца, я полагаю. Зато по возвращении…
— Что?
— А то… в общем, жди меня.
— Я-то буду ждать, — проговорила семнадцатилетняя красавица, — но помни песенку.
— Какую? — насторожился Шук.
— Ту самую, — загадочно улыбнулась она. — «Эй, моряк, ты слишком долго плавал, я тебя успела позабыть…»
Она тоже была не прочь помучить своего воздыхателя, чтобы не зазнавался. А то едет невесть куда!
Служба для Шука началась с должности простого матроса. Как младший в команде, учился он вязать узлы, драить палубу, шкерить рыбу, варить и жарить на всю команду и еще многому, что делает из юнги настоящего матроса. Но как студент-пищевик Шук усердно изучал морских обитателей, донную растительность, богатую йодом, планктон, который поглощают самые крупные млекопитающие на земле — киты. Каждая минута на корабле была для него дороже книг и фильмов, которые показывались время от времени в кают-компании. Как он учился! Готовился к будущему…
Он был благодарен отцу за подобный подарок. Когда-то бы он смог повидать мир, углубиться в свою специальность и стать моряком, мужчиной, похожим на Клима! Шук восхищался своим отцом.
Киска снилась ему почти каждую ночь, словно в многосерийном фильме. Часто вспоминал он и мать.
Она не растерялась, открыла собственную фирму, прекрасно выглядела и даже помолодела, занятая копчением вкуснейшей морской рыбной мелочи. Вот откуда тяга к проблемам питания у сына, вот они, материнские гены! Они даже посмеялись над этим, как выяснилось, семейным призванием.
— Я первый подумал о питании человечества, — смеялся Шук, глядя на мать голубыми, как у нее, глазами. — Кто пророчит оскудение запасов пищи на планете? Да пищи столько, что можно прекрасно жить еще нескольким миллиардам.
— Умница, — мать гладила по головке сыночка, уплетающего ее копчености прямо с веревочек, прямо с дыма. — Учись, учись, Шуренок, а вначале поплавай, белый свет повидай. Пригодится.
Нет, мать, к его облегчению, не казалась брошенной и покинутой. Отец был прав в своих решениях. А ведь и Киску для сына он нашел!
Ах, как ждала его Киска! Она сама не ожидала, что станет так скучать по Шуку!
— Мама, когда же он приедет?
— Не знаю, Катюша, спроси у Клима.
И она шла к Климу.
— Клим! — говорила требовательно. — Если последняя открытка была из Мельбурна, а перед нею из Сиднея, то когда появится Шук?
— Появится, когда срок придет. С моряками всегда так: нет его, нет, и вдруг здравствуйте, встречайте с подарками.
Ах, эти открыточки из заокеанских портов! А письма! В них Шук казался таким нежным, что у Киски голова шла кругом, а сердечко будто падало в пропасть! Лето, лето, скорее проходи! И эти сложные вступительные экзамены тоже! Она хочет думать только о Шуке. Соскучилась. Он такой же отважный, как его отец, но он, ее Шук, молодой, веселый, сильный! Впрочем, экзамены тоже не шутка!
Он вернулся в октябре. Всего хлебнул в соленом море: и тропической жары, и морозных штормовых северных непогод, когда палуба, снасти, сети покрывались корочкой льда, а надо было работать по колено в живом рыбном серебре.
Киска уже училась в знаменитом Институте иностранных языков. Умная, расторопная, влюбленная, она ждала только Шука, свою судьбу.
И он явился.
— Шук!
— Киска, любимая!
Встреча… Наконец-то. Все было ясно обоим.
Помолвка, всем на зависть, прошла весело, в полной цветов квартире матери. Шук был в черном костюме, она в скромном светлом платье. Зато венчание и свадьба через полтора месяца превзошли самые смелые девичьи грезы. Мало того, что платье невесты поражало своей красотой и съемки вел настоящий кинооператор, среди гостей было много известных киноартистов и даже сам Костя Земсков, которого, несмотря на титулы, все называли просто по имени.
— Желаю тебе счастья, Киска, не меньшего, чем у твоей мамы, — поцеловал он невесту.
— А Шуку счастья, как у его отца! — задорно ответила она.
— Умница, — всмотрелся в нее режиссер, и так внимательно, что Анастасия увидела в его глазах знакомое, глубоко спрятанное раздумье-примеривание актрисы к очередной роли в его фильме.
Киска тоже легонько вздрогнула от предощущения чего-то дальнего, ослепительного.
— Замечательно! — захлопала в ладони Анастасия. — Прекрасная пара, правда, Павлуша? — и тихо добавила: — Если Костя решится, возникнет новая династия в кинематографе. Я так рада за них за всех. Ах, жизнь!
Павел усмехнулся.
— Не спеши. Это нелегкий хлеб. Да и рано думать об этом.
— Чем раньше, тем лучше.
— Не уверен.
Подойдя к Ирине, он поздравил ее, расцеловал от души и тихонько шепнул на ушко:
— А ты боялась, помнишь? Жизнь полна даров для тех, кто не теряет присутствия духа, работает и верит. Настя тоже так считает и… впрочем, она-то уже давно сказала тебе все свои пожелания.
— Да, Пашенька. Живем дальше. Спасибо тебе.
Ирина ласково улыбнулась. Ей вспомнился один давний разговор перед пышным юбилеем Павла и все то невероятное, ужасное и чудесное, что произошло с ней потом.
— Вы правы, дорогие. Работа, присутствие духа — все верно, — обняла она своих друзей. — Но давайте оставим место и для любви, и для удачи, и для простого везения. Клим, ты присоединяешься?
— С полной охотой.
Зажили молодые своей жизнью в квартире Клима, в полной уверенности, что никто и нигде не был еще так счастлив, как они.
— Ах, Шук!..
— О-о, Киска! Любовь моя…
Они забывали обо всем на свете. Но не природа-мать…
Антошка родился в начале следующего сентября.
Это был здоровый мальчуган в четыре килограмма весом. Наступили нелегкие денечки. Киске пришлось взять академический отпуск, но Шук уже писал диплом, тянувший, по общему преподавательскому мнению, на целую диссертацию, и уже работал на фирме, которая производила продукты питания для космических рейсов. Он был очень увлечен! Впереди маячили научные исследования для подводников, для альпинистов. Ему хотелось поехать в Тибет, на Гималаи, проплыть в подводной лодке под ледяным панцырем Северного полюса. Сколько интересного в жизни!