Страница 20 из 23
И поклонившись, даже слегка приподняв край длинного василькового бархата, удалилась от него.
— Что? Получилось? Ага! — подкатилась к ней лучшая подруга. — Ура!
— Тихо, тихо, Настенька, тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить. На главную роль позвал. Рассказывал, рассказывал, а вот концовку никак не придумает, даже помощи попросил, как у «зрелой женщины»…
Они обнялись.
— Теперь, — шепнула Настя, — бросай все и сотвори нам «зрелую женщину на изломе жизни»!
— Ничего не брошу, радость моя, — засмеялась Ирина. — Творчество — не заменитель жизни, оно тоже внутри нее. Как просто!
На сцену перед погасшим экраном они вышли все вместе. Зал шумел, аплодировал. Успех получился полный, значительный, ведь картина была отечественная, в лучших традициях сердечности. Не впервые Ирина выходила вот так на сцену. Но сейчас… что-то происходило с ней. В зале кто-то присутствовал, кто-то, необходимый только ей. Мягкое излучение шло слева, из партера.
«Клим», — прозвучало в душе.
В ту же минуту это мягкое излучение преобразовалось в мужчину, который поднялся из ряда слева и направился к сцене. Он встал у подмостков, возле лесенки. Свой сон — сцену и на сцене — ее, таинственную, в синем, — видел он сейчас наяву.
«Ирина», — услышал он.
Едва закончилась торжество, Ирина спустилась в партер. Клим подал ей руку. Они смотрели друг на друга.
— Где-то я тебя встречал, — припоминая, промолвил Клим.
Грохот вагонов отдаленно прогремел вдали.
Ирина улыбнулась.
— Нет, нет, это невозможно, — и провела пальцами по его ладони. — Ты кто?
— Грузчик.
— А в душе?
— Путник. Где, где я тебя встречал? Можно, я возьму тебя на руки?
И подхватил ее у всех на глазах, и понес к выходу. Ее руки в кольцах и браслетах обняли его шею.
— Нет, это не первая встреча. Где-то я тебя видел.
— Во сне, — улыбнулась она.
— Не только, не только.
Он опустил ее на пол.
— Ирина?
— Да. Клим?
— Да.
— Наконец-то.
Костя Земсков изумленно смотрел на них. Непосредственный и порывистый, он приблизился к ним сквозь толпу.
— Ребята! Ирина! С ума сойти! У вас такие лица! В жизни не видел! Кто вы друг другу?
— Кто? — взглянула Ирина.
— Две половинки, — ответил Клим. — Нет. Одно целое. Наконец-то.
— Вы давно встретились?
— Сию минуту.
Костя присвистнул, промахнул рукой по волосам.
— С ума сойти. Ребята! Я вас люблю. Вот она, моя развязка!
…Уже сыпался снежок и льдом затягивало акваторию водохранилища. Навигация заканчивалась. Крановщиков ожидал долгий отпуск.
— Ковалева к начальнику Управления, — донеслось как-то по громкой связи, которая была везде: в мехмастерских, в столовой, в грейдерной.
Клим прошел мимо двух морских якорей и поднялся в приемную начальника.
— Проходите, пожалуйста, — пригласила секретарь.
Он вошел в дверь кабинета.
— Привет, Клим! — начальник порта протянул ему руку. — Рад видеть в добром здравии. Не надоело дурака валять?
Клим прищурил смеющиеся глаза.
— Ну, допустим. А что?
— Большие дела начинаем с открытием весенней навигации, — проговорил тот. — Проводка морских сухогрузов из Балтики в Москву. Прямые перевозки. Сечешь?
Клим кивнул.
— Высокий класс.
— Берись?
— Пожалуй.
— С Богом!
На другой день он получил узенький, в одно окно кабинет. Из окна видно было широкое водохранилище с жилой застройкой по берегам. Судоходный канал, дальние шлюзы и низкая пойма, уже побелевшая от снега. В тот же день он провел совещание, пригласил механиков, капитана рейда. Просидели долго. Теперь на нем снова была черная форма с золотым позументом, якорями. Лишь руки, рабочие руки крановщика, с усилием держали тонкую авторучку. Тут же на столе светился монитор компьютера, лежала клавиатура. Все было по-деловому, привычно, радостно.
Он засиделся допоздна и, когда вечером сошел по лестнице в вестибюль, там на вешалке не осталось ни одного пальто. Зато по-прежнему сидели два дюжих молодца в форме охранников.
— Добрый вечер! — Он подал им ключ от кабинета, расписался в тетради и направился к выходу.
И тут его окликнули.
— Капитан!
От окна откачнулась борцовская фигура босса. О, как давно, словно в прошлой жизни видел он этого мощного человека! Ведь это ему он сдавал привезенный груз в течение нескольких лет там, на Севере! И ехал с ним в одном вагоне навстречу неизвестной судьбе. Потом потерял из виду, как многих и многих знакомцев, сотрудников, даже друзей. Такова жизнь.
А вдруг такая встреча! Словно со своим прошлым.
— Привет! — подошел к нему Клим. — Какими судьбами?
Мужчины обменялись крепким рукопожатием.
— Что, арбузы сопровождаешь на сухогрузах, или еще чем занялся? — Клим похлопал Магомеда по мощному плечу.
— Не совсем, — переступил тот с ноги на ногу.
— А чем?
— Да вот, интересуемся прямыми перевозками из Балтики в Москву. С кем поговорить, не подскажешь?
Клим изучающе посмотрел на него, качнул головой и усмехнулся.
Усмехнулся и тот.
10
Прошло пять лет.
Роль «зрелой женщины» Ирине удалась еще лучше. Ее удостоили наградой на Берлинском фестивале, отметили в Каннах. Но Костя на этом не остановился. Теперь у Ирины был свой режиссер, который и впредь хотел снимать ее в своих картинах. В быстром темпе, один характер за другим, в самых головокружительных сюжетах. Успеть, успеть, пока актриса молода и любима публикой.
Но главное для Ирины было не в этом, главное было в другом. Полная мера человеческого счастья наконец-то осветила ее жизнь: они с Климом нашли друг друга.
Но и это еще не все.
Киска вышла замуж за Шука, за Александра Ковалева, с которым познакомилась в собственном доме, когда Клим переехал к ним жить. И уже успела родить сына.
— Здравствуй. — Пятнадцатилетняя Киска протянула ему тогда загорелую руку. — Ты Шук, сын Клима?
— Да. Я — Александр Ковалев, действительно его сын.
— Похож.
Она с интересом разглядывала его.
Шук изо всех сил старался не быть по-провинциальному робким. Он знал, что нравится девчонкам. Уже на первом курсе его заметили веселые, раскованные москвички. Но эта девушка…
— Ты студент? — Она независимо подняла свой носик.
— Первокурсник, — ответил он, кашлянув.
— Занят по горло, да?
— Вообще, да. Сейчас у нас самые зачеты. А что?
— Да ничего. Просто у меня еще не было знакомых студентов.
— Значит, я первый, — небрежно улыбнулся Шук и дернул плечами.
Киска, уловив что-то недосказанное, удивленно подняла брови.
«И буду первым, — вдруг понял он. Сколько угодно стану ждать, но такую девчонку упускать нельзя!»
— Пойдем поедим, — предложила Киска. — У мамы на кухне много вкусного. Любишь сырую морковку?
— Не знаю, — растерялся он.
На кухне она взяла со стола свежую морковку и принялась ее грызть.
— Бери, бери, не стесняйся, — предложила Шуку.
— Не хочу.
В каждом ее движении сквозила расцветающая прелесть. У него перехватило дыхание.
«Спокойно!» — приказал он себе. Впереди еще много вершин, которые придется брать одному, а может, и лететь вниз головой, тоже никому не жалуясь. Такую девушку завоевать непросто.
И он повел себя на удивление по-мужски. Откуда в нем оказалось столько дальнего расчета и выдержки? Порой он словно забывал про нее, уезжал со студентами в турпоходы, дальние экскурсии, не звонил, даже не объявлялся дома, оставаясь у ребят в общежитии, и ей, уже привыкшей к его вниманию, не хватало чего-то, она скучала, обижалась. В другое же время они не расставались неделями. Катались на лыжах, уезжали в пригородные леса, где находилась институтская лыжная база, или носились по Москве, точно два школьника, ели мороженое, заваливались домой голодные и подметали все, что было на плите и в холодильнике.