Страница 9 из 15
Королева вскочила и указала перстом на моего друга.
— Докажи! — завопила она.
— Однажды эта злобная королева обвинила меня в том, что я якобы украл сердце короля, — начал гном Умпин. — И из-за этого меня бросили в темницу. Но всем известно, что преступное деяние — дело рук тритонов. А кто отдавал приказы тритонам? Королева. Следовательно, это она украла сердце короля, и, следовательно, она — дура, к тому же мерзкая и гадкая.
Тут со своего кресла поднялся король.
— Сегодняшний день был во всех отношениях весьма прискорбным для меня, — начал он. — Ведь получается, что либо горячо любимая мною королева внезапно превратилась в мерзкую и гадкую дуру, либо мой милый лесной принц Поффер стал лжецом, вором и шпионом.
Совершенно теряюсь, на чьей стороне правда.
— Предлагаю немедленно поручить решение этого вопроса маршалу, — произнесла королева.
— Это несправедливо! — закричал я сердито. — Несправедливо, чтобы решение принимал маршал, он всегда на стороне королевы.
Но сказанное мной не произвело никакого впечатления. Маршал распрямился в своем судейском кресле и сказал:
— Посему лесной принц Поффер и гном Умпин из тех же мест приговариваются быть брошенными в темницу сразу же после обеда.
Темница
Уже несколько раз мне приходило в голову, что мое пребывание в замке кончится тем, что я попаду в темницу. Но когда маршал объявил это громко и отчетливо, я расплакался.
Это ни капельки не помогло, хотя я так рыдал, что слезы лились рекой, никто и не подумал утешить меня. Как раз наоборот, все обитатели замка подошли к грилю и принялись лакомиться лягушачьими лапками. Я сидел один-одинешенек и всхлипывал, пока принцесса Аврора не принялась играть клубком шерсти перед самым моим носом, как будто ничего не произошло. Я так рассердился, что даже перестал плакать.
— Лучше бы ты принесла своей мамаше чем прикрыться, а то стоишь тут и выпендриваешься, дрянная девчонка.
Теперь уже я мог говорить что угодно, все равно меня бросят в темницу. Кроме того, я уже привык к грустным мыслям. После смерти дедушки в нашей семье произошло много всего грустного.
Все началось с того, что мама отправилась во Францию, чтобы погостить у друзей в замке, а меня взять с собой отказалась из-за того, что я очень плохо вел себя. Как только мама узнала, что дедушкино сердце остановилось, она тут же прервала свой отдых в замке и первым же самолетом прилетела домой, чтобы успеть на похороны.
Я очень любил своего дедушку, он всегда поднимал меня высоко-высоко и говорил, что я его маленький принц. А теперь он находился неведомо где, за горами, за лесами… Здесь, с нами, его, во всяком случае, не было, и я ужасно страдал, ведь мне так не хватало его. Я считал несправедливым, что такой замечательный человек уже никогда не будет больше управляться с грилем только потому, что его сердце не захотело больше биться. Все эти мысли одолели меня уже после того, как королева решила бросить меня в темницу. Я до последней минуты надеялся, что она переменит решение, но тут она начала то ли трястись, то ли дрожать.
— Прошу прощения за нарушение праздничного ритуала, — произнес вскоре маршал. — Я просто хочу уточнить, когда надлежит бросить этих негодяев в темницу, до или после десерта?
— Можно и до, — отрезала королева. — Я уже не могу: круглые сутки эти дети путаются под ногами.
Мы оба, гномик Умпин и я, с мольбой посмотрели на короля.
— Неужели я заслужил, чтобы меня бросили в темницу? — спросил я.
— К сожалению, мой милый принц Поффер, тебе придется подчиниться, ведь здесь, в замке, всем распоряжается королева.
Гномик распрямился и спросил:
— Дорогой король, как ты можешь говорить такое, ведь ты же не такой скверный, как королева?
И тут король произнес те слова, которые еще долго потом звучали у меня в ушах.
— Да, я не такой скверный, как она, милый Умпин, но после того, как мое сердце было похищено этими французскими тритонами, я уже не такой могущественный, как в прежние времена.
Я съежился, услышав, что тритоны были французские. Хотя я не мог сказать наверняка, так как никогда не был во Франции, у меня было давно подозрение, что их происхождение связано именно с этой страной.
Разговор был коротким. Так как в замке уже больше не было стражников для расправы с такими личностями, как гномик и я, то королева и ее личный маршал сами отвели нас к той дырке в подземелье, откуда нас должны были сбросить в темницу.
Я помню только, как я оглянулся и помахал рукой всей оставшейся компании в саду, и только дорогой мой дедушка, то есть король, у которого было такое слабое сердце, помахал мне в ответ.
Избалованная принцесса стояла перед столом и продолжала играть клубком шерсти, как будто бы на ее глазах и не происходило никаких печальных событий, а принц Каролюс сидел спокойно в лучах заходящего солнца и чистил себе ногти острием меча.
— Ну, пошевеливайтесь, — сказала королева и подтолкнула меня и гномика Умпина к лестнице в замок. — Не можем же мы тратить весь этот чудесный июньский вечер на возню с вами.
Вскоре мы оказались в подземелье, где валялось множество старых часов. Еще мгновенье, и мы стояли около большой дыры, и королева с маршалом столкнули нас вниз.
Мы начали падать в разреженном воздухе, и это падение было долгим-предолгим — темница оказалась очень глубокой.
Помню, как я кричал:
— Мы падаем!
— Да, это так, Кристоффер Поффер, — отвечал гномик, паря в воздухе. — Но мы еще не долетели до самого дна.
Наверное, в самом конце наше падение каким-то образом притормозилось, так как, упав на землю, мы были целы и невредимы, без малейшей царапинки.
Когда мы уже встали на ноги, откуда-то сверху до нас донесся голос:
— Ну, вот и сидите себе здесь, вы, пустомели. Всякие там гномы и принцы Пофферы, не нужны вы нам в нашем замке.
Самое последнее, что мы услышали, был хриплый смех маршала.
Черный котел
— Ну, что же, хорошо сидим, — сказал гномик Умпин, встряхивая свой зеленый плащ.
Мне было непонятно, как это можно «хорошо сидеть» в темнице. Кроме того, меня внезапно осенило, что мы оказались рядом со всеми тритонами. И наверняка следует ожидать от них страшной мести.
В то время, как нас окружала ночная тьма, на самом дне темницы абсолютной темноты не было.
— Это светлячки светят здесь во тьме, — сказал Умпин.
И он указал мне на странные крохотные существа, которые лежали рядами и были по размеру не больше головастиков.
— Разве здесь живут светлячки? — испуганно спросил я.
Умпин сделал большие глаза.
— Кристоффер Поффер, ты хочешь сказать, что и в самом деле ведать не ведаешь, откуда происходят эти светящиеся создания?
Я смущенно кивнул.
— Это превращенные тритоны. Когда тритоны совсем состарятся, они разводят большой костер на Иванову ночь, чтобы сжечь на нем короля и членов его семьи, а их самих по такому случаю всегда бросают в темницу замка, но они, попав туда, тут же превращаются в светлячков, которые светят во тьме для всех принцев Пофферов, которых бросают сюда же вслед за ними. Так сказано в одной очень старинной книге.
Я подумал, что все это звучит очень уж загадочно.
— А они могут снова превратиться в тритонов? — спросил я испуганно.
— Совершенно очевидно, мой милый принц Поффер, что у тебя нет привычки читать старинные книги. А там написано, что светлячки потом начинают долгий путь в тритоний пруд, из которого когда-то произошли. Как только они доберутся туда поздней осенью, они снова станут тритонами, стражниками в замках злых королев, которые постоянно охотятся за французскими тритонами.
— Как же они смогут снова возвратиться в тритоний пруд или даже в саму Францию, когда они заключены в глубокую темницу, позвольте вас спросить?