Иван Болотников

Иванка же взирал на драку смуро.

«Вот, дурни! Не ведают, куда силу девать», – подумал он и кинулся в самое месиво. Растолкал драчунов, вскочил на телегу.

– Стой мужики! Чего свару затеяли? Ужель иного дела нет? Кончай брань!

Мужики, перестав махать кнутами и кулаками, с любопытством обернулись на могутного детину.

– А те что? – огрызнулся пострадавший возница, утирая рукавом окровавленные губы.

– А ничего, – Иванка спрыгнул с телеги и покидал упавшие кули на подводу. – Поезжай!

Молвил и пошагал в город. Возница обескураженно глянул вслед, развел руками, а затем хлестнул кнутом застоявшуюся кобылу.

– Но-о-о, милая!

Парни вскоре оказались на Ильинке. Место шумное, бойкое. По обе стороны улицы высились боярские, дворянские и купеческие хоромы; здесь же, вдоль мощеной дороги, стояли мясные, мучные и съестные торговые лавки. Громко, нараспев кричали сидельцы, зазывая покупателей, шустро сновали походячие пирожники с деревянными лотками. Между толпами народа двигались боярские повозки, окруженные челядью. Холопы молодцевато сидели на конях, покрикивали на посадчан, размахивая плетками. Толпа расступалась.

Один из прохожих зазевался, придирчиво разглядывая в руках новый цветастый сарафан, только что купленный в Бабьей лавке. Наехал плотный чернявый холоп в коротком темно-синем кафтане. Глаза наглые, с лихим озорством. Отвел назал руку с нагайкой, примерился и сильно, с оттяжкой полоснул по сарафану. Сарафан мягко соскользнул в лужу, а мужик оторопело застыл с отсеченным рукавом.

– Энто как же, родимые?

– Гись! Стопчем!

Холоп стеганул мужика по спине, тот отскочил, едва не угодив под колымагу.

Боярский поезд проследовал дальше, а мужик, придя в себя, побежал за колымагой, размахивая оторванным рукавом.

– Поруха, крещеные!

Тблпа смеялась.

Иванка остановил посадского, спросил, как выйти из Рубленого города к реке.

– Тут рядом. Ступайте вон на ту стрельню, а под ней ворота. Через их к Волге сойдете.

Миновали ворота и вышли на берег. Он был высок и обрывист, далеко внизу бежала Волга.

– Вот это брег! – воскликнул Васюта.

А Болотников обратил внимание на то, что под крепостью нет ни земляных валов, ни рва, заполненного водой.

«Да они вовсе и не надобны, – невольно подумалось ему. – Ишь какой брег неприступный».

Поразила Иванку и сама Волга: впервые он видел такую широкую, величавую реку; по Волге плыли струги, насады и расшивы под белыми парусами. Внизу же, у пристаней, было людно и гомонно. Судовые ярыжки грузили товары, доносились крики купцов и приказчиков, сновали телеги с возами. Услышали парни и иноземную речь.

– Знать, купцы заморские. Глянь, какие чудные, – рассмеялся Васюта, указывая на людей в диковинных нарядах.

Иванка улыбнулся: уж больно потешны гости заморские. В париках и камзолах, в коротких портках, на ногах чулки и башмаки.

– Ну и портки! – заливался Васюта. – Срамотища.

Спустились к берегу и неторопливо побрели вдоль

Волги, приглядываясь к купцам.

«Кто ж из них в Астрахань пойдет? Да и возьмет ли?» – думал Болотников.

Останавливались у каждого судна, спрашивали, но купцы и приказчики были неразговорчивы, гнали прочь.

Один из купцов дозволил разгрузить трюм, но с собой брать не захотел.

– Не ведаю вас, ступайте.

– А ежели без денег? -спросил Болотников.

– Как это без денег? – вскинул кустистые брови купец.

– Да так. Возьми нас гребцами или работными – кули таскать. Мы хоть до Хвалынского моря пойдем, а денег не спросим. Охота нам Русь поглядеть.

– Кули таскать?.. Без денег? – купчина ехидно прищурил глаза. – Воровать замыслили? Товар пограбить, а меня в воду? А ну проваливай! Стрельцов кликну!

– Чего шумишь, Еремей Митрич? Рыбу испугаешь, – весело произнес шедший мимо купец в суконном кафтане нараспашку.

– Да вот, кажись, лихие, – мотнул бородой на парней Еремей Митрич.

Купец глянул на Болотникова и нахмурился.

– Чего ж проманул, ростовец? Не ко мне ль снаряжался?

Перед Иванкой стоял знакомый купец с озера Неро.

– Прости, Мефодий Кузьмич. Содруг мой в тот день затерялся. А без него уйти не мог.

– А как здесь очутился?

– Здесь? – почесал затылок Иванка, и в глазах его запала смешинка. – Так тебя ж искал, Мефодий Кузьмич. Мекал, ждать меня будешь. Куда ж тебе в Астрахань без ярыжек?

– Задорный ты, – ухмыльнулся купец. – А товар мой не пограбишь? Вишь, Еремей-то Митрич опасается.

– Коль крепко стеречь будешь – не пограблю, – все с той же смешинкой ответил Болотников.

– У-ух, задорный… И содруг твой экий?

– Так ведь из одного горшка щи хлебаем. Бери, Мефодий Кузьмич, не пожалеешь.

Купец увесисто хлопнул Иванку по плечу.

– Беру, прокудник! И друга твоего. Идем к насаду.

Пока шли до судна, Иванка обрадованно поглядывал

на Волгу.

«Вот уж не гадал, не ведал. Знать, сам бог нам Мефо-дия Кузьмича послал. И купец, кажись, веселый».

Мефодий же Кузьмич, как потом прознал Болотников, три дня простоял в Ярославле из-за своих торговых дел. Половину товара он выгодно сбыл на городском торгу, а затем пошел с мошной на Английское подворье. Закупил нового товару и теперь грузил его на судно. Рано утром насад должен был отправиться в дальний путь.

Управились быстро: еще дотемна заполнили трюм бочками и кулями. Мефодий Кузьмич молвил:

– Покуда погуляйте, молодцы. Да, смотрите, в кабаке не упейтесь. Питухи мне не надобны.

– Да мы ж по единой, с устатку, – подмигнул ватаге рослый крутоплечий ярыга.

– Ведаю тебя, Игоська. Лишь бы до ковша добраться.

– Да клянусь богом – по единой! – перекрестился Игоська.

– Не клянись. Бога ты давно закинул. Лучше мне, Мефодию Кузьмичу, слово дай.

– А, може, без слова, а? – поскучнел Игоська.

– Тогда сиди в насаде.

Игоська тяжко вздохнул, кисло посмотрел на ватагу.

– Быть по-твоему, Мефодий Кузьмич.

– Ну то-то. Гуляй, молодцы.

Ярыжки поплелись в гору. Иванка поглядел вслед, вспомнил про деда Лапотка и ступил к Мефодию Кузьмичу.

– И нам можно?

– Отчего ж нельзя, ступайте. Но уговор тот же – питухов на судне не держу, – глаза купца были строгими.

– Попрощаться нам надо. Сюда с каликами брели, – признался Болотников.

– То дело доброе, идите.

Иванка и Васюта догнали артель. Игоська оценивающе глянул на обоих, спросил:

– Никак, с нами пойдете?

– С вами.

– И далече?

– А пока купец не выгонит.

– Купец? – сузил глаза Игоська. – А ведаешь ли ты, паря, что на Волге не купец, артель верховодит? Не ведаешь. Так вот мотай на ус. Купец на воде никто, клоп в углу. Он един середь нас, и ежели артели будет не слю-бен – тут ему и хана. В куль – ив воду. Волга, брат.

– Выходит, рисковый мужик Мефодий Кузьмич.

– Без риску купца не бывает.

Поднялись к крепости. Через Волжские ворота прошли в Рубленый город; потолкались по торговым рядам, выпили сбитня и свернули на Ильинку.

Недалеко от боярского подворья мужики рубили новую церковь. Звенели топоры, летела белая легкая стружка, духовито пахло смолистой сосной. Возле сруба прохаживался тучный боярин в бобровой шубе. Глаза маленькие, заплывшие, черная борода копной. Тыкал посохом, изрекал:

– Красно храм ставьте, не посрамите. Я, чать, сто рублев святым отцам отвалил.

– Не сумлевайся, батюшка Фотей Нилыч, храм поставим благолепый. Не пропадет твоя мошна, – со скрытой усмешкой произнес старый мастер, кланяясь боярину.

Мимо Фотея Нилыча, шлепая по луже босыми ногами, пробежал рыжий мальчонка в длинной до пят рубахе. Обрызнул боярину шубу. Тот стукнул о землю посохом.

– Подь сюда, нечестивец!

Мальчонка подошел, испуганно втянув голову в плечи.

– Вот тебе, поганец!

Боярин с силой огрел мальчонку посохом, тот вскрикнул и, скорчившись от боли, закатался по земле.

Болотников тяжело и насупленно шагнул к боярину.