Мандарины

— Ты явилась принести мне соболезнования или поздравления?

— По какому поводу?

— По поводу моего разрыва с любовником.

Я ничего не ответила, и она спросила, показав через мое плечо на пустой коридор:

— Где они?

— Кто?

— Остальные?

— Какие остальные?

— Ах! Я думала, вас гораздо больше, — сказала она неуверенно, закрывая дверь. Бросив взгляд на стол, Поль спросила: — Что ты будешь есть?

— Это не имеет значения. То, что у тебя найдется.

— Но у меня ничего нет, — отвечала она, — разве что лапша?

— Не важно, я вообще не голодна, — поспешила сказать я.

— Я могу угостить тебя лапшой, никого не разоряя, — с явным намеком произнесла она.

— Нет, правда; мне часто случается не ужинать.

Я села, не в силах оторвать взгляд от банкетного стола. Поль тоже села и стала молча смотреть на меня. Мне уже доводилось видеть в ее глазах упрек, подозрение, нетерпение, но сегодня нельзя было ошибиться: то была ненависть — мрачная, холодная, жестокая. Сделав над собой усилие, я заговорила:

— Кого ты ждала?

— Я ждала вас всех! — Она пожала плечами: — Должно быть, я забыла послать приглашения.

— Всех: кого именно? — спросила я.

— Ты прекрасно знаешь, — отвечала она. — Тебя, Анри, Воланжа, Клоди, Люси, Робера, Надин: всех заговорщиков.

— Заговорщиков?

— Не строй из себя святую невинность, — сурово произнесла она. — Вы все сговорились. И сегодня вечером я хотела задать вам только один вопрос: с какой целью вы действовали? Если ради моего блага, то я поблагодарю вас и уеду в Африку лечить прокаженных. Если же нет, то мне остается лишь отомстить за себя. — Она пристально смотрела на меня: — Прежде всего я должна отомстить тем, кто был мне дороже всего. Поэтому действовать следует только наверняка. — В голосе ее звучала такая зловещая страсть, что я украдкой кинула взгляд на сумочку, которую она поставила себе на колени, нервно перебирая застежку-молнию. Внезапно все показалось возможным. Эта красная комната — какая прекрасная декорация для убийства! Я решилась на ответный удар:

— Послушай, Поль, в последнее время ты выглядишь страшно усталой. Ты даешь ужин и забываешь пригласить гостей, ты забываешь приготовить еду. А теперь у тебя начинается мания преследования. Ты должна немедленно пойти к врачу. Я устрою тебе встречу с Мардрю.

На мгновение она, казалось, растерялась.

— У меня головные боли, — призналась она, — но это не главное. Сначала мне надо все выяснить. — Она задумалась. — Я знаю, что склонна ошибочно толковать события. Но факт остается фактом.

— О каких фактах идет речь?

— Почему Клоди отправила последнее письмо с Обезьяньей улицы? Почему в соседнем доме обезьяна строила мне гримасы? Почему, когда я сказала, что не сумею держать салон моды, ты ответила: «Напротив!» Вы обвиняете меня в том, что, пытаясь писать, я обезьянничаю, подражая Анри, обезьянничаю, подражая Клоди с ее туалетами и светской жизнью. Вы упрекаете меня за то, что я принимаю деньги Анри и пренебрегаю бедными. Вы объединились, чтобы убедить меня в моей низости. — Она снова обратила на меня угрожающий взгляд. — Зачем все это: чтобы спасти или погубить меня?

— То, что ты называешь фактами, на деле всего лишь ничего не значащая случайность, — сказала я.

— Ну да, как случайная встреча облаков! Не отрицай, — нетерпеливо добавила Поль. — Ответь мне откровенно, иначе нам никогда не разобраться.

— Никто никогда не думал губить тебя, — сказала я. — Послушай, почему вдруг я стану желать тебе зла? Мы ведь друзья.

— Так и я говорила себе раньше, — ответила Поль. — Стоило мне вас увидеть, и я переставала верить своим подозрениям; это было как наваждение. — Она вдруг поднялась, и тон ее изменился. — Я плохо принимаю тебя, — сказала она. — У меня наверняка есть где-то остатки портвейна. — Она пошла за портвейном и наполнила две рюмки, изобразив улыбку: — Как дела у Надин?

— Неважно. После разрыва с Ламбером она несколько подавленна.

— С кем она спит?

— Думаю, сейчас у нее никого нет.

— У Надин? Согласись, что это странно, — сказала Поль.

— Не так уж странно.

— Она часто встречается с Анри?

— Я же говорила тебе, что мы поссорились, — ответила я.

— Ах, я и забыла об этом! — рассмеялась Поль. Но вдруг перестала смеяться: — Не думай, меня не обманешь.

— Ты же сама читала в «Эспуар» письма Анри и Робера.

— Да, я читала их в номере «Эспуар», который держала в руках. Я с удивлением взглянула на нее.

— Ты хочешь сказать, что этот номер сфабриковали нарочно?

— Разумеется! — молвила Поль, пожав плечами. — Для Анри это детская игра. Я молчала; спорить не имело смысла. Она же твердила свое:

— Значит, по-твоему, Надин не встречается больше с Анри?

— Нет.

— Она ведь никогда его не любила?

— Никогда.

— А почему она поехала с ним в Португалию?

— Ты прекрасно знаешь: ее увлекал роман с ним, а главное, ей хотелось попутешествовать.

Мне казалось, я нахожусь на допросе в полиции; с минуты на минуту на меня могли наброситься и избить.

— И ты позволила ей уехать просто так, — не унималась Поль.

— После смерти Диего я всегда предоставляла ей свободу.

— Ты странная женщина, — заметила Поль. — Мы много говорим обо мне и слишком мало о тебе. — Она снова наполнила мою рюмку. — Допей же этот портвейн.

— Спасибо.

Я не понимала, куда она клонит, но чувствовала себя все более неловко. Что она все-таки имела против меня?

— Ведь ты давно уже не спишь с Робером, не так ли? — спросила она.

— Очень давно.

— И у тебя никогда не было любовников?

— У меня случались... незначительные истории.

— Незначительные истории, — медленно повторила Поль. — А сейчас ты тоже переживаешь какую-нибудь незначительную историю?

Не знаю почему, но я почувствовала себя обязанной ответить, словно надеялась, что правда сумеет обезоружить ее безумие.

— В Америке у меня произошла одна очень важная встреча, — отвечала я. — И начался роман с американским писателем, его зовут Льюис Броган...

Я готова была все рассказать ей, но она остановила меня:

— О! Америка — это так далеко. Я имею в виду Францию.

— Я люблю этого американца, — сказала я. — В мае я поеду к нему. Ни о каких других романах речи быть не может.

— А что говорит об этом Анри? — спросила Поль.

— Анри-то тут при чем? Поль встала со словами:

— Довольно! Прекратим эту игру. Тебе прекрасно известно, что я знаю о том, что ты спишь с Анри. Единственно, чего я хочу, это чтобы ты сказала мне, когда все началось.

— Послушай, — возразила я, — с Анри спала Надин. Надин, а не я.

— Ты бросила его в объятия Надин, чтобы удержать. Я давно это поняла, — сказала Поль. — Ты очень предусмотрительна, но все-таки допустила ошибки.

Взяв свою сумочку, Поль продолжала играть молнией, и я не могла уже оторвать глаз от ее рук. Я тоже встала.

— Если ты так думаешь, — сказала я, — то мне лучше уйти.

— Я угадала правду той ночью в мае сорок пятого, когда вы уверяли, будто потерялись в толпе, — сказала Поль. — Но потом я решила, что это бред: какой идиоткой я была!

— Это действительно был бред, — заметила я. —Ты и сейчас бредишь. Поль прислонилась к двери.

— Давай кончать, — сказала она. — Вы устроили эту комедию, чтобы избавиться от меня или в моих интересах?

— Иди к врачу, — отвечала я, — к Мардрю или к любому другому. Но обязательно пойди и признайся ему во всем: он тебе скажет, что это самый настоящий бред.

— Ты отказываешься помочь мне? — спросила Поль. — О! Я этого ожидала. Не важно. В конце концов, я разберусь во всем и без твоей помощи.

— Я не в силах помочь тебе, ты не хочешь мне верить.

С минуту, показавшуюся мне вечностью, она пристально смотрела мне в глаза.

— Ты хочешь уйти? Они ждут тебя?

— Никто меня не ждет. Но оставаться бесполезно. Она отошла от двери.

— Уходи. И можешь все повторить им: мне нечего скрывать.