Страница 4 из 54
Тут на дальнем берегу трижды мигнул свет. Один из мужчин поднял потайной фонарь и открыл скрипучую створку, нацелив свет на противоположный берег.
Ответный сигнал. Стало ясно, что на той стороне их ожидали друзья. Украв лодку, Конан не нашел бы понимания у этих типов. Варвар осторожно переместился в поисках лучшего обзора. Именно тогда показалось судно. С поднятыми парусами на обеих мачтах, а также дополнительным рулевым устройством. Оно было большим, но Тайбор был достаточно глубок даже для океанских судов. По крайней мере, до Шамара, лежащего в двух днях вверх по течению.
Речные пираты.
Конан мог бы держать пари на мешок серебра, что эти люди явно — пираты.
Приближающееся судно было их намеченной добычей. Эти двое, вероятно, следили за движением судна вдоль офирского берега и ждали удобного момента.
Но охотники только что превратились в добычу. Конан выжидал, пока эти двое мужчин не приблизятся друг к другу и не переведут все внимание на корабль. Должно быть, никто и никогда не учил их, что даже когда все кажется мирным, нельзя терять бдительность, надеясь друг на друга.
Ближайший пират все же услышал киммерийца, и успел уклониться. Удар, предназначенный сломать спинной хребет, пришелся в живот. Поэтому пират только сложился пополам и рухнул без чувств. У его напарника хватило времени, потянуться за коротким мечом прежде, чем кулак Конана врезался ему в челюсть. Меч выпал из руки пирата, а сам он свалился с берега в реку. Воды моментально сомкнулись над ним, отягощенным весом доспехов. Конан опустился на колени, чтобы поискать ценности или оружие первого пирата. Вскоре тело разбойника последовало за своим товарищем в Тайбор.
Киммериец поднялся в лодку. В ней лежало четыре весла и не имелось руля, но Конан чувствовал себя уверенно на водной глади, как на твердой земле. Так было не всегда, поскольку Киммерия не имела выхода к морю. Однако за годы странствий многое изменилось в его жизни. Большую часть опыта судовождения Конан получил из рук женщины по имени Белит, ставшую теперь лишь пеплом, дрейфующим в потоках Западного Моря, но все еще занимавшую теплое место в памяти варвара.
Конан отогнал тягостные воспоминания, отцепил веревку и оттолкнулся веслом от берега. Сначала он планировал отправиться прямо на судно, чтобы предупредить команду.
Но передумал, поскольку вооруженное и, более чем странное, появление из ночи могло выдать его за одного из пиратов. Соответственно, он может получить стрелу раньше, чем сумеет доказать иное.
Оптимальным было представить команде корабля пространство для возможной схватки.
Если ничего не помешает, то на просторе они смогут раньше обнаружить опасность и подготовиться к встрече с пиратами.
Конан поднял весла. Лодка уткнулась в землю противоположного берега, невдалеке от места, где ранее был замечен сигнальный огонек. Точка представлялась достаточно безопасной и удобной для наблюдения за остальными пиратами.
Наконец, варвар увидел их. Пираты находились от него в пределах полета стрелы, и до того как луна в очередной раз скрылась, Конан насчитал четыре или пять шлюпок, набитых людьми. Он низко склонил голову при появлении первой лодки. Его оружие было наготове, а смысл поклона состоял в усыплении бдительности медленно приближающихся сыновей паршивых ослиц.
Стоящий на носу шлюпки поднял руку в приветствии. Конан также коротко помахал правой рукой, рассчитывая выиграть время. Пират начал отчаянно жестикулировать, и киммериец опустил свое весло в воду. Пиратский предводитель явно подозревал, что тут не все в порядке, и пока не отваживался отдать команду к нападению на судно. Так или иначе, происходящее могло дать Конану только незначительный выигрыш времени.
Стрелы просвистели прежде, чем он протаранил главаря своей лодкой. Правда, в темноте, поспешно выпущенные стрелы поразили лишь только пустоту. Спустя мгновение, нос суденышка Конана двигался среди ряда весел каноэ главаря. Посыпались проклятия, когда обломком весла кому-то сломало руку. Один из товарищей пострадавшего заставил его замолчать, сдавив горло рукой. Человек захрипел. Эта ссора была лишь прелюдией шума, разорвавшего тишину. Конан поднялся с громоподобным кличем воинов Черного Побережья, затем прыгнул на врагов, изрыгая киммерийские проклятия. Его собственная лодка перевернулась, придавив шлюпку противника до уровня воды, которая стала плескаться через борта.
Оказавшись среди пиратов, Конан размахивал кинжалом и крепким мечом, изъятым у разбойника на том берегу. Вообще, он надеялся воспользоваться кинжалом в случае, когда в шлюпке места для размаха мечом места станет не достаточно.
Обоих клинков хватило, чтобы убить двух мужчин в течение трех секунд и отправить еще двоих за борт. Но скоро Конан очутился перед главарем без оружия, под градом шипящих стрел. Это заставило киммерийца сблизиться с предводителем так, чтобы стрелки с других лодок побоялись попасть в своего вожака, наряду с врагом, вынырнувшим из ночи.
Оттолкнувшись от борта, Конан ударил главаря коленом. Крик человека заглушил хруст кости. Киммериец прыгнул на пирата, вцепившись в него голыми руками. У главаря хватило сил потянуться за кинжалом, но варвар своей железной рукой сковал его запястье и тут же выкрутил конечность, ломая кость. Предводитель оскалил зубы, поразительно белые, выделяющиеся на волосатом, безобразном лице, стремясь укусить киммерийца. Тогда Конан сначала ударил пирата головой о днище, а затем приложился еще сильнее. Главарь обмяк.
В следующее мгновение Конан бросился в сторону, избегая тучи стрел. Большинство вонзилось прямо в то место, где он ранее находился, за исключением некоторых, которые улетели далеко в сторону. Дикий булькающий крик, изданный одним из плывущих пиратов, указал на то, что ему плавать больше не суждено.
Варвар в воде засунул меч и кинжал за пояс, глубоко вздохнув. Прежний экипаж лодки теперь был мертв. Когда он поднял голову, судно значительно приблизилось. Палубные фонари пылали там, где недавно царил мрак.
Киммериец располагался на расстоянии руки от другой шлюпки пиратов, которые игнорировали близкое присутствие варвара, полные решимости достать приближающееся судно, без остановки обстреливая его из луков.
Они жестоко поплатились за свое заблуждение. Конан возник из воды, захватил борт каноэ обеими руками, и рванул вниз. Шлюпка покачнулась, тела с плеском посыпались в реку слева и справа от нападавшего, но лодка, сначала приняв почти вертикальное положение, немного поколебавшись, восстановила равновесие.
Один пират не свалился за борт. Он присел, оказавшись перед Конаном с длинным кинжалом в одной руке, дрожа одновременно от ужаса и негодования. Конан вытаскивая оружие, метнулся к склонившемуся пирату, и жестко со звоном парировал первый удар. Это дало время достать его собственный меч, который, правда не многим превышал длину кинжала.
Пират увернулся от первого выпада и снова напал на киммерийца. Конана снова.
Второй удар меча рассек правое плечо противника, но у того хватило мужества перебросить клинок в левую руку. Тут же он заревел, поскольку варвар поднял его обеими руками и швырнул в сторону третьей лодки. Пиратская команда сразу лишилась управления, двое выпали за борт, неуправляемая шлюпка изменила курс, оказавшись в пределах досягаемости Конана.
В этот раз Конан не стал прыгать. Применять оружие на таком расстоянии также было бесполезно. Он бросил меч, схватив пирата за голову. Шлем раскололся, череп треснул, и поверженный враг тяжело осел. Тут же киммериец, ухватившись за нос лодки свободной рукой, начал ее поднимать. Тем самым, каноэ Конана оказалось почти под днищем пиратского. Оставшиеся на нем разбойники балансировали, пытаясь сохранить равновесие.
Один достаточно для себя неудачно оказался в пределах досягаемости меча Конана.
Киммериец качнул лодку, выбросив еще одного пирата за борт, и взмахнул ищущим жертву мечом.
Меч был отличной немедийской работы, несущий смерть одним ударом, даже если им бы пользовался однорукий. Один взмахом лезвие раздробило лопатку пирата, вспороло грудную клетку и живот, с неприятным звуком выйдя из тазовой кости. Он умер прежде, чем упал в реку, а последний разбойник сам прыгнул за борт, завывая от ужаса.