Страница 3 из 54
Увидев, что ее заявление признали равным изречению из уст оракула, Лисинка успокоилась. В определенных условиях, она бывала и менее довольной.
На севере и северо-востоке простирались самые дикие места. Ходили слухи о колдунах, скрывающихся там, и болтали также о главарях банд, силой и смекалкой равных Лисинке.
Она знала, чем рисковала, ища тот груз. Скорее всего и ее бойцы знали это. Но им ничего иного не оставалось делать. Иначе они рисковали бы той самой, с трудом заработанной репутацией. И тогда не было бы ни добычи, ни гарантии безопасности от мести конкурирующих групп. Безусловно, женщина знала, что может отправиться в одиночку, и даже это ее не останавливало. Она бы скорее предпочла смерть, нежели жизнь, где звучали бы слова о том, как Лисинка Мертус отвернула лицо от опасности.
Глава 1
Речную возвышенность Тайбора на южном конце Приграничной Области, местные жители называли: Танза. Центральный поток, плавя горный снег и впитывая воду с хорошо орошенных равнин трех королевств, быстро расширялся. Наконец, сливаясь с бурной Красной рекой, он формировал могучий Хорот, протекающий через Аргос и впадающий затем в Западное Море, в столице королевства — Мессантии. Потоки Тайбора не являются самыми быстрыми, но при этом них достаточно и мелководий и стремнин. Тем не менее, река судоходна, вплоть до самых гор. И по большой части ее длины проходит естественная граница между Офиром и его могущественным соседом на севере — Аквилонией.
Ночью в начале лета, человек присев на отмели офирского берега Тайбора, рассматривал то, что простиралось перед ним. Он оглядывался, сверкая глазами такого же холодного синего цвета, как у Лисинки.
Глаза выделялись на точеном, не первой молодости и покрытом шрамами, лице. Взгляд не утратил остроту зрения и сохранял сейчас предельную настороженность. Иссиня-черные волосы спускались на плечи человека. В каждом движении мускулистой руки, отклонившей ветвь в сторону для лучшего осмотра течения реки, чувствовалась уверенность.
Тихо отпущенная ветка вернулась в свое прежнее положение, и также бесшумно человек поднялся на ноги. Он был одет в грубые шерстяные бриджи, несколько намокшие от пота и дождя, поношенную рубаху темно-зеленого полотна. На поясе висели кинжал и бурдюк с водой.
Когда он поднялся в полный рост, стало очевидно, что это почти гигант. Только среди асиров, ваниров, и представителей некоторых племен в Черных Королевствах, могла набраться горстка мужчин, не уступающим ему в росте или выше. Однако среди этих людей вряд ли можно было бы найти такие холодные синие глаза. Даже если б те и желали обладать подобными.
Человека звали Конан. Во многих землях, где он странствовал и сражался, его знали также как Конан из Киммерии.
Конан оказался на берегу Тайбора после последнего приключения, которое касалось некого чудесного драгоценного камня, известного как Звезда Хоралы. В результате королеве Марале Офирской пришлось бежать к родственникам в Аквилонию, а в это время король Морантес изо всех сил пытался сохранить свою жизнь и уберечь корону от врагов, которые жаждали и того и другого.
Земли, охваченные гражданской войной, обычно считались у киммерийца прекрасными охотничьими угодьями, где всегда есть, чем поживиться. У него не было особых сомнений относительно освобождения богатеев от бремени нажитых ценностей, или касательно раскола нескольких черепов при подобном процессе.
Кроме того, в неспокойные времена хорошие наемники высоко ценились и могли достичь командных высот. А Конан был и отважным воином и закаленным в боях командиром. Он стал на путь воина в пятнадцать лет и капитаном — в неполные двадцать, приняв участие в сражениях в таком количеств королевств, в каком его ровесники едва ли успели просто побывать. Но не каждый толстый кошелек ждал, чтобы его срезали, и не все отряды наемников искали толкового капитана. Например, офирцы больше беспокоились о награде за голову варвара, назначенной королем Морантесом. И действительно, тысячи золотых корон вполне достаточно, чтобы обеспечить безбедную жизнь любого человека! Таким образом, если кто-то, неважно мертвый или живой, представляет определенную ценность, то самым благоразумным для него остается поискать удачу на более зеленых пастбищах других земель.
Самая короткая дорога из Офира привела к Тайбору на территории Аквилонии. В королевство, наиболее могущественное из всех в Хайбории. С богатыми угодьями, с армией, имеющей возможность заглотить все враждующие баронские группировки Офира, как лягушка заглатывает летящую мимо стрекозу. Никакой офирец, пылающий праведным гневом, не решился бы преследовать здесь Конана. И никакой офирский самоуверенный воитель не продержался бы долго против воинов Нумедидеса.
Конечно, в спокойном государстве воина могла ждать скудная пожива, однако Конану долго выбирать не приходилось. К тому же, казалось маловероятным, что на столь богатых аквилонских землях не будет возможности применить острый глаз и быстрый клинок. Ведь даже в среде торговых домов Аргоса хватало интриг для того, чтобы меч киммерийца доставил золото в его кошелек. Более того, ходили слухи, что власть Нумедидеса ослабла.
Длительные оргии значили больше, чем обязанность управления страной. Такой путь, безусловно, приводил к потерям. Когда королевский лев становился слабым, вассалы часто превращались в волков.
Конан наблюдал подобное в дюжине земель и умудрялся извлекать из такой ситуации хорошую прибыль. В Аквилонии же было возможно заработать честную монету, даже торгуя изделиями его отца — кузнеца. Вот только если бы он был жив! Но, во-первых, предстояло еще пересечь Тайбор, незаметно для врагов с обеих сторон.
Это подразумевало использование лодки. Конечно, сила и выносливость позволили бы варвару переправиться вплавь, однако вода подвергала коррозии самое лучшее оружие, а изготовление плота грозило отнять слишком много времени.
Правда, лодки не росли на деревьях вдоль Тайбора, как апельсины в саду вельможи из Замбулы. Там, где сейчас находился Конан, берег был свободен от плавательных средств и почти не имел признаков человеческого жилья.
Киммериец выскользнул из своего потайного места и начал рыскать вдоль берега, как лев, охотящийся на косулю — самца на равнинах Стигии. Только самый опытный наблюдатель, возможно, увидел или услышал бы его, на расстоянии большем, чем пять ударов сердца. И варвар был способен покрыть эту дистанцию прежде, чем большинство мужчин смогло бы достать оружие.
Облака скрыли звезды и луну, но Конан видел ночью также как ясным днем, словно дикая кошка. Выглянув пару раз, луна посеребрила гладь Тайбора. Найдя ближайшее укрытие, варвар изучал окрестности, высматривая возможных преследователей.
За время, чтобы достичь ближайшей деревне, человек мог бы опустошить кувшин хорошего вина. Кто-то из местных жителей едва ли находился вблизи границы нынешним вечером. Что же касалось тех, кто искал награды за кровь Конана, то последняя такая группа, с которой он столкнулся, теперь кормила воронов в двух днях пути к югу. К тому времени, пока их обнаружат, киммериец будет уже в Аквилонии.
Но, как выяснилось, высматривал не он один. В третий раз, когда луна вышла, Конану показалось, что нечто черное отделилось от берега, и оно не выглядело как ствол упавшего дерева. Приглядевшись в четвертый раз, Конан распознал лодку. В четвертый раз он пригляделся и узнал лодку. Ветхая, едва выступающая над водой посудина, тем не менее, имела и весла, и вычурную резную корму. И еще там находились два человека.
Конан поразительного быстро сократил расстояние до нее. Он не нуждался в лунном освещении, чтобы рассмотреть, что мужчины вооружены. Они носили кожаные панцири и ржавые немедийские шлемы с открытым забралом. Это не были солдаты Офира и не наемники удельных дворян. Вероятно, они занимались делом, даже менее законным, чем сам киммериец.
Конан присел в тени, стремясь выделить из плеска и журчания воды людские голоса.