Холодный поцелуй смерти

Она высунула голову над краем алтаря, потом встала на коленки и пристроила подбородок на руки, все так же сияя.

Я последовала ее примеру. В дверь тихонько прошаркал Шрам. За ним плыла женщина с букетиком увядших цветов, дальше хромал следующий, с грязной повязкой на голове. В воздухе щедро разлилась трупная вонь, но на этот раз я ей даже обрадовалась. Призраков становилось все больше, и мужчин, и женщин, все они скользили бесшумно — мальчик в кепке, с бело-рыжей собачкой на поводке, две темноволосые девочки лет шести, которые крепко держались за руки и путались в пышных юбках с опаленными воланами, солдат в изорванной, заляпанной кровью форме цвета хаки, опирающийся на винтовку, словно на костыль… Они все прибывали и прибывали.

Я завороженно глядела на них.

— Откуда столько?..

— Скажи — супер?! Это твоя врачиха только что наткнулась на яйцо, взяла его да открыла, и оп — они все как ломанутся! Я им и сказала — пусть идут сразу сюда и наводят порядок.

На краю Розиного алтаря валялся призрачный нож — и если мне удастся добраться до Козетты, пока Джозеф ничего не заметил…

— Отлично. — Я схватила нож и оббежала алтарь. — Поглядим, как у нас с порядком…

— Стоп.

Голос Джозефа пронзил меня с головы до пят и пригвоздил к месту.

— Кругом. Обратно в другой туннель.

Я в тоске смотрела, как призраки дружно развернулись и зашаркали прочь.

Карие глаза Джозефа над маской заморгали. Одной рукой он поднял шприц, тыльной стороной другой поправил очки и поглядел призракам вслед. Я тоже смотрела в удаляющуюся спину Бабочки. Мне хотелось крикнуть ей, что она все равно молодчина, — ведь она же не знала, что Джозеф некромант, да еще и такой сильный, — но я не могла пошевелиться. Судя по всему, приказ отправляться в другой туннель ко мне не относился.

Джозеф наморщил лоб и повернулся ко мне.

— Не знаю, Дженни, как вам удалось это организовать, но… — Он осекся и огляделся. — Здесь еще кто-то есть!

По его команде я окаменела в полуприседе, до призрачного ножа оставались считаные дюймы. Джозеф задал мне вопрос. Оказалось, что от меня не зависит, отвечать или нет.

— Говорите, — приказал он.

— Друзья, — сам собой выговорил мой рот.

— Полиция? Говорите.

— Нет.

— Тогда кто?..

Из-под крыши сорвалось размытое черное пятно, спланировало вниз на черных кожистых крыльях и приземлилось на алтарь, прямо перед ним. Джозеф подскочил и тоненько, пронзительно завизжал. Он вонзил в пятно свой шприц — прямо в грудь. Пятно содрогнулось, зарычало и прыгнуло на Джозефа, и они оба повалились на аппараты, всё вместе с грохотом и треском рухнуло, в воздух яркими трассирующими дугами полетели крупные искры. В эпицентре хаоса пятно бросилось на Джозефа, зарылось головой ему в шею, и по туннелю раскатился вскрик, полный мучительной боли. Вскрик оборвался, скорченную черную фигуру обдало фонтаном крови, и осталось только слабое эхо.

Неужели это демон заявился раньше срока?

Я подскочила к пятну, занесла нож, но замерла, увидев знакомую каштановую шевелюру. Ее обладатель сладострастно вгрызался Джозефу в горло. От чавканья и хлюпанья раздираемой плоти и жил, от резкого хруста позвонков, от металлического запаха крови у меня подвело живот, а змеи так и заскользили по коже.

— Мой Дарил его сделал! — Ко мне подскочила Бабочка, вскинула в воздух кулак и заверещала: — Мой Дарил сделал этого такого-растакого душехватателя!

Дарий, вампир-стриптизер, поднял голову и одарил ее кровавой улыбкой.

— Классный у тебя был план, Шэсс! — сказал он, встал на четвереньки и каким-то неприятным, не вполне человеческим движением поднялся на ноги.

Он расстегнул молнию на черном кожаном плаще и снял его, оставшись все в тех же расшитых кельвин-кляйновских трусиках, даже без ботинок. У него что, нет другой одежды? Он отряхнул плащ, отчего на бетонный пол полетели брызги крови и разные ошметки, к которым я не стала приглядываться, потом надел его обратно, застегнул доверху и облизнулся.

— Клёво, — сообщил он.

Я опустила глаза.

Джозеф лежал навзничь, очки на изуродованном лице перекосились, в ярко-красных остатках шеи поблескивала белая кость, ноги неловко раскинулись. Джозеф по-прежнему оставался для меня загадкой. При первой встрече он показался мне… славным, что ли, и до странности наивным. Но ведь зло не всегда показывается во всем своем безобразии, не всегда демонстрирует уродство, клыки, мутации. Так было бы слишком просто…

Зато Бабочка и правда придумала отличный план! Нельзя сказать, чтобы все вышло мило и интеллигентно, зато Джозефа больше не было, и это меня исключительно радовало.

Оставалось доделать остальные дела.

Я посмотрела на собственное тело, которое так и лежало на алтаре: а где же, интересно, Козетта? Тут я поняла, почему ее нет: у моего тела из груди торчала рукоять кинжала Ханны, и овальная янтарная слеза дракона поблескивала в пламени свечей. Получается, Дарий не дал Джозефу завершить ритуал, и Козетта попалась в собственные сети…

— Дженни! — послышался у меня за спиной взволнованный голос. — Это ты?

Я нервно стиснула призрачный нож и обернулась. В дверь ворвалась Грейс — пиджак в розовую клетку наброшен поверх голубого медицинского халата, черные кудряшки с одного боку примяты и все в паутине, пол-лица в полосах серой пыли на темной коже, как будто она решила расписать себе физиономию боевой раскраской, но бросила на середине. В одной руке она держала открытое яйцо Фаберже, другой тащила за собой заплаканного парнишку из цветочной лавки, на одном плече болтался рюкзак. У меня ноги подкосились от облегчения. Они оба живы!

За Грейс шествовал Бобби — этакий воин тьмы в гиперготичном одеянии мистера Марта, волосы аккуратно стянуты в фирменный хвостик. На руках у него было тело Бабочки.

— Эй, Шэрон! — позвал он. — Ты собираешься сюда возвращаться или мне таскать тебя до конца света?

Грейс выпустила руку парнишки и ринулась ко мне — ко мне призраку, — и крепко-накрепко обняла меня.

— Хвала Богине, Дженни, ты цела! Я так волновалась!

Змеи вскинулись, но тут же улеглись обратно, и Грейс их, кажется, не заметила. Кроме того, я, похоже, казалась ей вполне живой и теплой, а значит, приближалась полночь, когда мертвые могут разговаривать с живыми, и не только разговаривать, если захотят.

Я также крепко обняла ее в ответ, прижав призрачный нож к бедру от греха подальше. Было так приятно вдыхать уютный цветочный аромат ее туалетной воды с легчайшей ноткой антисептика.

— Спасибо, Грейс, что пришла мне на выручку, — неловко проговорила я. — Я-то цела, а ты как?

Грейс слегка передернулась, хмыкнула и истерически хохотнула.

— Этот душеспаситель, как его, Нил, бросился на меня, когда я осматривала того парнишку. Я сама дура, надо было попросить кого-нибудь прикрыть меня. — Она снова то ли хохотнула, то ли икнула и поправила рюкзак. — Вообще-то, я не очень приспособлена для спасательных экспедиций. Хотя даже чары по дороге купила. — Она отстранилась и не без опасения посмотрела на Бобби. — Но Бобби с ним разобрался.

Бобби уложил тело Бабочки на чистый участок пола и теперь смотрел на Розу, распростертую на каменном столе.

— Как это — разобрался? — Формулировка мне не понравилась.

— Нет-нет, он его не кусал. — Грейс заморгала, зрачки у нее были такие широкие, что тонкая коричневая полоска радужки почти не была видна. — Ударил об стенку, и все.

Снова раздался икающий смешок, и только тут я сообразила, что Грейс неплохо бы самой принять успокоительного и полежать… Ведь для того, чтобы лечить вампирских жертв, даже сильно пострадавших, в чистых, ярко освещенных палатах и операционных клиники вроде «Надежды», нужны совсем другие душевные качества, чем для того, чтобы отправляться под землю в компании парочки вампиров и девушки, которая то мертвая, то нет.

— Он погиб, перелом седьмого шейного, я проверяла, — добавила Грейс и опять заморгала.

Туда ему и дорога — сам нарвался. Но Грейс не обязательно было об этом знать. Я обняла ее еще раз и зашептала: