Страница 30 из 83
— Полночь.
Толпа зашепталась — на сей раз не так одобрительно.
Синяк еще раз глубокомысленно кивнул и метнул кости. Кубики замерли на самом краю стола — на обоих было по шестерке.
— Полночь и есть.
Воздух загудел от коллективного вздоха облегчения.
— Пофледний бросок, — пророкотал Синяк, погремел стаканом, и из аккуратно высверленных в его черепе дырочек поднялась тонкая серая пыль.
Я не успела даже подумать.
— Змеиные глаза, — само собой сорвалось у меня с языка.
Толпа застыла — все разом внезапно умолкли. «Змеиные глаза» — это к несчастью, к проигрышу; я-то собиралась назвать очко и двойку. От злости на себя я стиснула кулаки — какая глупость целовать кости, не включив сначала магическое зрение, — но было уже поздно: я назвала ставку.
Синяк метнул кости, меня затошнило от обреченности; я вяло глядела, как первый кубик остановился одной черной точкой вверх, а потом второй подскочил и приземлился, показав миру две точки.
— Очко и двойка, — пророкотал Синяк, бережно пряча кости в карман и пододвигая к себе деньги. — Ифвините, мифф, сегодня выигрыфа не будет, вы проиграли.
Вот проклятие. Вообще-то, если ты не человек, игра в кости — это простая формальность. Очарование — поверхностные чары, они не могли повлиять на игру. Кто-то наложил на кости какое-то заклятие. Я оглядела толпу — и живых, и призраков, — но не увидела ни на одном лице необычно сильного интереса.
С деланой улыбкой я вытащила еще одну двадцатку:
— Попробую еще раз.
— Никак нельзя, мифф. — Синяк печально покачал головой. — Если первую игру не выиграл, до следующего заката играть уже не положено.
Я смяла двадцатку в кулаке. Зараза. Не могу же я ждать до завтрашнего вечера!..
К моей руке прикоснулись холодные пальцы, кто-то потянул меня за рукав. Я обернулась — и взглянула в огромные пустые глаза Козетты, девочки-призрака, которая меня преследовала. Я замерла с колотящимся сердцем, изо всех сил подавляя в себе желание вырвать руку, вскочить на ноги и умчаться отсюда с такой скоростью, словно за мной гонятся все псы Преисподней.
Козетта снова потянула меня за рукав — еще настойчивее. Я поняла: она хотела, чтобы я шла за ней. Бросив полный сожаления взгляд на кости, я позволила ей увести меня прочь из музея. Стоило мне шагнуть на крыльцо, как Козетта показала вдоль улицы и растворилась в воздухе.
На верхней ступеньке крыльца стояла женщина. Она надменно смотрела на меня из-под фетровой шляпы, шикарный терракотовый брючный костюм подчеркивал высокую изящную фигуру. Глаза сверкали ярчайшей зеленью — как молодые весенние листья, — ни зрачков, ни белков. За ее спиной стоял коренастый мужчина, коричневая двойка в полоску не сочеталась с белой соломенной панамой, промокшей под дождем. Глаза у него были такие же весенне-зеленые, как и у его спутницы. Брови у обоих отсутствовали, отчего лица казались неприятно-незавершенными, к тому же они под шляпами были лысые, однако подрезать побеги на голове — давняя традиция их народа. Проклятье! За что мне такое несчастье — угодить в засаду к парочке дриад?!
— Мисс Тейлор? — Женщина наклонила голову, высокий лоб перерезала легкая морщинка. — Ах да, вижу, — пробормотала она. — Очарование очень сильно, мисс Тейлор, неудивительно, что у деревьев ушло столько времени на то, чтобы выследить вас.
Проклятые духи деревьев, у них везде шпионы! Одно дуновение ветерка — и новости доходят с одного конца Лондона на другой быстрее, чем успеваешь спросить: «О чем шелестят деревья?»
Фетровая шляпа заговорила снова:
— Меня зовут Сильвия. Моя мать, леди Изабелла, хочет с вами поговорить.
— О чем?
Фетровая шляпа сердито сжала губы от такой наглости, но все же ответила:
— Ее беспокоят нынешние лондонские волнения. С течением дней и ночей волшебному народу в Лондоне становится все труднее жить.
— Передайте леди Изабелле, — бесстрастно заявила я, — что я сочувствую ей, с какими бы трудностями она ни столкнулась, но не уверена, что наш с ней разговор поможет их преодолеть, особенно если он состоится прямо сейчас.
— Мне кажется, мисс Тейлор, вы меня неверно поняли. К сожалению, это не просьба, а требование, и при необходимости… — она щелкнула пальцами, и Коротышка в своей обмякшей панаме шагнул вперед и оказался рядом С ней, — …мне придется прибегнуть к грубой силе. — Улыбка была призвана продемонстрировать скорее зубы в коричневых пятнышках, чем дружелюбие. — Хотя, разумеется, будет лучше, если вы спокойно последуете за нами.
Разумеется, лучше будет не мне, а ей! Я опустила плечи и быстро оглянулась, чтобы проверить, сколько еще дриад ошивается поблизости. Они выделялись из толпы разнообразными шляпами. Высокий, слегка сутулый мужчина в черном стэтсоне — слева, пара молоденьких, гм, саженцев в вязаных шапчонках — желтой и зеленой — на другой стороне улицы, а справа… справа мне не было видно. Обзор заслонял угол здания.
Пора уносить ноги.
Я поставила ногу на первую ступеньку.
— Сильвия, вы же понимаете, мне не хочется неприятностей, — проговорила я ровным мягким голосом. — Мне только надо позвонить начальнику. Не хочу, чтобы он волновался.
Я поднялась еще на ступеньку, демонстрируя, что подчиняюсь дриадам по доброй воле.
— С работодателем вы сможете связаться из машины, мисс Тейлор. — Сильвия кивнула в сторону блестящего зеленого «роллс-ройса» в нескольких ярдах от входа в музей.
— Хорошо, конечно.
Я сделала покорное лицо, посмотрела снизу вверх на Сильвию с Коротышкой и принялась охлопывать себя по карманам. Где легче прорваться — слева или справа? Машина слева, скрутить меня и запихнуть в нее будет проще, если я побегу в ту сторону. Естественно, для этого меня надо сначала поймать. Значит, предпочтительнее искать спасения справа, несмотря на плохой обзор. Я подчеркнуто нахмурилась и протянула к дриадам пустые руки:
— Вот досада! Извините, Сильвия, я не могу найти телефон в карманах куртки. — Он был в кармане джинсов, так что я не лгала. Я дернула подбородком в сторону двери. — Неужели я забыла его в музее? — Это был вопрос, а не утверждение, — опять же не ложь.
Бледное лицо дриады недовольно вытянулось, затем она коротко втянула воздух носом:
— Малюс, помогите мисс Тейлор получить назад свой телефон. Побыстрее, пожалуйста.
Коротышка кивнул и начал спускаться ко мне.
— Ах, извините, так неловко получилось, — глупо улыбнулась я, поднялась ему навстречу на пару ступенек, резко вскинула руку, словно хотела его подхватить, и воскликнула: — Осторожней, ступеньки мокрые и очень скользкие!
Коротышка вздрогнул, опустил взгляд, руки у него, как я и рассчитывала, замахали в инстинктивном поиске опоры, и тут я схватила его за запястье и дернула. Он потерял равновесие, качнулся вперед, повалился на живот, нырнул в музей и воткнулся панамой прямо в стол билетерши.
Фетровая шляпа только рот разинула. Я одним прыжком преодолела оставшиеся ступеньки, нагнулась и изо всех сил боднула ее в живот. Она упала навзничь, с омерзительным хрустом ломающихся костей рухнула на тротуар, из открытого рта вырвался свистящий выдох. Я перепрыгнула через длинные ноги в брюках и пустилась бежать.
Повернула направо — мимо мелькнули лица двух береток, метнулась в сторону, увернувшись от цепких рук огромного, в три обхвата, парня в бандане с фиолетовыми узорами, низко повязанной на лбу цвета красного дерева. Прибавила ходу — и понеслась вдоль Клинк-стрит. Брусчатка была еще мокрой после дождя, воздух прохладный и влажный, серые предзакатные сумерки растворились в мертвенном свете фонарей, бросавших на дорогу белесые круги.
Сердце у меня неистово колотилось, адреналин бил фонтаном, и я никак не могла взять в толк, что, прах побери, затеяла леди Изабелла. Хорошо, положим, антиволшебные демонстрации нарушили уютный распорядок ее жизни, но зачем было посылать дриад и похищать меня?! Может, это она приделала мину к кубикам из бедра поуки? Я на миг остановилась, напрягла и расслабила икры, вдохнула полную грудь воздуха — и почувствовала, как тело настроилось на привычный быстрый бег. Все-таки от регулярных пробежек есть польза: два-три дня вынужденного постельного режима на морфине почти что не сказались на моей физической форме. Я вполне могла бежать в таком темпе еще несколько миль, однако за спиной слышались глухие удары подметок о землю, и ритм этих ударов был такой же натренированный, как и мой. Я была практически уверена, что за мной гонится парень в бандане, — остальных, по всей видимости, моя выходка застала врасплох и они не успели так быстро отреагировать, а Бандана был единственным, кто попытался меня задержать. Оборачиваться я не стала — или я бегу быстрее, чем он, или нет, и от оглядываний ничего не изменится.