Страница 26 из 83
— Я знаю Тавиша с детства. — Финн говорил тихо и задумчиво.
Подавшись вперед, я включила перемотку назад и поставила запись с начала. Пора посмотреть, не заходил ли кто-нибудь в пекарню до меня.
— Куда он подевался, кстати?
— Играет со своей едой, наверно, — процедил Финн сквозь зубы. — С Лондонского моста два дня назад кто-то бросился в реку, тело так и не нашли.
Мне мгновенно вспомнилось, как чья-то рука в море схватила меня за щиколотку. Нахмурившись, я взглянула через плечо на Финна.
— Тавиш подчиняется Закону Реки, он забирает только тех, кто сам хочет умереть. Ты это прекрасно знаешь.
— Это он тебе говорил? — Финн насмешливо скривился. — Джен, не будь такой наивной. Закон Реки — это сплошная видимость, он придуман, чтобы успокоить людей, а Тавиш согласился разве что не заманивать их откровенно в воду своими чарами. От первоначальных претензий — права на любого, кого он найдет в реке, — он никогда не отказывался. Он же кельпи, они иначе не могут.
— Что? — Я фыркнула. — То есть, если ты — божество плодородия, а я — фея-сида, не важно, что нам нужно и что нас интересует, главное — подчиняться велениям магии?!
— Нет, конечно.
— Почему тогда Тавиш должен вести себя по-другому?
Финн снова пригладил шевелюру пятерней:
— Джен, он вел себя по-другому много сотен лет. Он не может измениться.
— Так ты поэтому бросался в него оглушающими чарами? Думал, что спасаешь меня? — Я выдохнула — это было уже слишком. — Финн, может, хватит разыгрывать рыцаря в сияющих доспехах? Тавиш ни за что не сделает мне ничего дурного!
— Адово пламя, Джен! По Закону Реки он имеет право на любого, кто кого-то убил, а хотели они умереть или нет, не важно. Он не стал бы делать для тебя исключение, ему наплевать, что это был вампир и у тебя не оставалось другого выхода!
— Оставался, конечно, выход всегда есть, Финн, — я могла стать кровной рабыней вампира на веки вечные, а это не тот стиль жизни, к которому я стремлюсь. — «По крайней мере, с четырнадцати лет» — добавила я про себя. Развернув кресло, я уставилась на мониторы. — И вообще я не в первый раз была в воде с Тавишем… да и вампир этот — не первый, кого я убила, — вполголоса закончила я.
Финн ничего не сказал, просто скрестил руки на груди и погрузился в свои мысли. Я со вздохом поглядела на испещренные алмазами браслеты. Ссоры с Финном не приносили никакой радости ни ему, ни мне, и при этом мы постоянно ссорились. Между нами по-прежнему искрила магия, но что-то — не то Хелен, не то моя вампирская родословная — удерживало его на расстоянии. Хуже того, я не могла понять, почему мне никак не удается смириться с тем, что между нами никогда ничего не будет, кроме моей службы в «Античаре». Да и это не надолго. Задув крошечный огонек надежды, который я по глупости поддерживала, я протянула руку, остановила запись и снова запустила ее с начала.
— Не знаю, что сказать, Джен. — Слова Финна прозвучали мягко и неуверенно.
— Я и не прошу тебя ничего говорить, просто сообщаю. — Я сглотнула комок в горле. — Это было много лет назад и теперь уже не имеет значения. Я была типичной беглянкой, мне только-только удалось спастись, а тот вампир — штампованным злодеем, решившим, будто можно сделать из меня живца, чтобы поймать более крупную дичь, только, прошу извинения за еще один штамп, он отхватил себе кусок больше, чем мог проглотить… Пора сменить тему. Почему ты вообще решил, что я здесь, у Тавиша?
— Как почему? Все же знают, что у вас с Тавишем… э… роман.
— У нас с Тавишем нет никакого романа, — ошарашенно проговорила я, глядя, как я пробегаю мимо пекарни, а парнишка из цветочной лавки оборачивается и смотрит мне вслед. — Когда-то, довольно давно, мы были вместе, но до сегодняшнего дня не виделись как минимум полгода.
— Джен, для волшебного народа полгода не срок, а для сплетен многого не нужно. Уж на что ведьмы обожают перемывать кости всем подряд, но мы еще в десять раз хуже. Нас в Лондоне не так уж много — дриады, наяды из озера Серпантин, мое стадо и несколько фей-одиночек. И всем им очень интересно, что происходит со всеми остальными. Ты — единственная сида («Ага, — подумала я, — и вот к чему это привело!»), может быть, вы даже не знакомы, но это их не останавливает — они все равно в курсе всех твоих дел.
— Ах, куколка, это истинная правда, — послышался у меня за спиной голос Тавиша.
Я обернулась через плечо и увидела, как он шагает ко мне. Рана на мускулистой груди уже зажила — осталась лишь легкая тень шрама. Тавиш был одет, если можно так выразиться, в длинные оранжевые шелковые шальвары, дреды украшали бусины в тон. Прямо главный герой костюмного фильма по «Тысяче и одной ночи».
— Почему ходят слухи, что у нас роман, — поинтересовалась я, недоумевая, что еще затеял этот плут, — когда никакого романа нет и никогда не было?
— Именно это я и говорил вчера леди Мериэль, — ухмыльнулся он, — когда она спрашивала о тебе и интересовалась, давно ли мы виделись.
Я вытаращилась на него:
— Ей-то какое дело?
— Смерть того человека весьма ее встревожила. — Тавиш взял из коробки пару перчаток и натянул их. — Это так понятно. Из всего волшебного народа в Лондоне ее наяд легче всего найти.
Я окончательно перестала что-либо понимать.
— Какое отношение наш предполагаемый роман имеет к смерти Томаса?
— Ни малейшего, куколка.
Тавиш перегнулся через меня, я попала в облако аромата виски и торфа, и моя собственная магия встрепенулась, внутри стало жарко. Алмазная крошка на браслетах вспыхнула и погасила волшебство. Я поерзала в кресле, не зная, нарочно Тавиш это сделал или нет. Тавиш с невинным видом покосился на меня, и я поняла, что нарочно. Проклятый кельпи. Я сверкнула на него глазами, но он лишь улыбнулся еще шире, напомнив мне акул, лениво плавающих по его заставке. Тут он нажал две кнопки на одной из клавиатур, и монитор слева от меня переключился на программу местных новостей.
— Взгляни на это.
На экране показалась толпа, которую удерживала цепочка полицейских — людей в шлемах и бронежилетах: какая-то акция протеста. В сторонке виднелась группа душеспасителей в длинных серых балахонах, украшенных красными тамплиерскими крестами; остальную толпу составляли в основном женщины, некоторые с детьми; они ритмично подпрыгивали, что-то выкрикивая и размахивая самодельными транспарантами.
Камера выхватила один из лозунгов: «Руки прочь от наших мужчин!», потом переехала на другие: «Выродки-феи, вон из страны!», «Кто крадет наши души?», «Сделаем Британию зоной без фей!»
Тавиш показал на экран:
— Озеро Серпантин. Люди сначала сыпали в воду соль, потом стали лить хлорку и бензин и подожгли его, но потом появилась полиция и оттеснила их. С обеих сторон есть пострадавшие, однако сейчас беспорядки улеглись.
Я подалась вперед, прижав ладонь ко рту:
— Они с ума посходили!
— Да, куколка, они и вправду помешались. Газеты сделали из гибели того человека сенсацию. Чтобы подбить на мятеж нескольких фанатиков, достаточно одной искорки, а остальные потянулись за ними, словно овцы, — проговорил Тавиш, как будто повторяя мои недавние мысли. Он показал на другой экран — там компания обнаженных мужчин прыгала в какую-то воду. — А вот и обратная сторона медали: одна толпа кричит и требует, чтобы нас изгнали, а другая спешит склонить кого-нибудь из фей к соитию.
Это было не просто безумие. Я схватилась за виски — мигрень уже разыгралась вовсю — и оглядела все мониторы. Парнишка из цветочной лавки выставил за порог несколько ведер, снова выпятил губу и полюбовался отражением в витрине, резко обернулся и посмотрел на пустую улицу. Душеспасители с женщинами размахивали своими лозунгами. Голые мужчины плюхались в воду. Еще на одном экране была пожарная машина в каком-то парке.
— А это что?
Пожарные тушили охваченные пламенем деревья.
— Кто-то поджег деревья в Грин-парке, — отозвался Финн, и я покосилась на него. — К счастью, никого из дриад дома не было. — Он сжал губы в тонкую линию.