Страница 113 из 140
Злобные ракшаси, осыпая Ситу бранью, стараются заставить ее уступить Раване.
Отчаявшаяся, измученная Сита приближается к дереву ашоки, чтобы расстаться с жизнью, повесившись на своих волосах. Но скрывавшийся дотоле среди ветвей Хануман приветливо окликает дочь Джанаки.
Сита, испуганная грозным обликом посланца Рамы, едва не лишилась чувств. Только увидя предъявленный ей Хануманом именной перстень Рамы, дева Видехи овладела собой и доверилась ему.
Хануман поведал ей о несметной рати обезьян и медведей, готовой по знаку Рамы двинуться в поход против Раваны.
«Садись ко мне на спину, - предложил сын Ветра. - Я перелечу океан и доставлю тебя к Раме и Лакшмане!» Но царевна Митхилы отказалась, боясь потерять сознание и упасть с высоты в бушующие волны.
Она вынула из складок одежды драгоценный камень, который прежде украшал ее чело, и попросила передать его Раме. «Пусть сыновья Дашаратхи поскорее прибудут ко мне на помощь со своим обезьяньим войском!» - сказала она Хануману.
Сын Ветра ласково простился с Ситой. Но прежде чем покинуть Ланку, могучий предводитель обезьян пожелал покарать злобных ракшасов и ослабить мощь десятиголового Раваны.
В мгновение ока Хануман разрушил священную рощу. Казалось, над ней пронесся опустошительный смерч. Очутившись на улицах Ланки, сын Ветра отважно бился с ее свирепыми обитателями. Многие дворцы превратил он в груды развалин. Ракшасы тщетно пытались расправиться со стремительным сильноруким противником. Им удалось лишь поджечь кончик обезьяньего хвоста.
[ХАНУМАН СЖИГАЕТ ЛАНКУ] (Часть 54)
Как быть? Упоенный удачей вожак обезьяний
Обдумывал суть и порядок дальнейших деяний:
«Я ракшасов тьму истребил, я оставил корчевья
От рощи священной, где храм окружали деревья.
Злодеи своих удальцов убирают останки.
Отныне займусь неприступной твердынею Ланки!
Мне демоны хвост подожгли! Я теперь сопричастен
Огню, что богам доставлять приношения властен.
Я дам ему пищи!» По крышам запрыгал Могучий
С хвостом пламеносным, как облако с молнией жгучей.
На кровлю дворца, что построил Прахаста - Рукастый,
Вскочил, и огнем охватило палаты Прахасты.
Дворец Махапаршвы - Бокастого вспыхнул чуть позже,
Дворец Ваджрадамштры - Алмазноклыкастого - тоже.
Жилище Увитого-Дивной-Гирляндой, Сумали
И Яблони-Цветом-Увенчанного, Джамбумали
Горящим хвостом запалил Хануман и владельцев
Роскошных палат без труда превратил в погорельцев.
У Сараны - Водной-Струи, у Блестящего - Шуки
Хвостом огненосным хоромы зажег Сильнорукий.
В роскошном дворце благоденствовал Индры-Боритель.
Вожак обезьяний спалил Индраджита обитель.
Пожару обрек Светозарного дом, Рашмикету,
И Сурьяшатру не забыл он, Враждебного-Свету.
Вовсю полыхали хоромы, где жил Светозарный,
Когда Корноухого вспыхнул дворец, Храсвакарны.
С палатами, где Ромаши обретался, Косматый,
Сгорел Опьяненного-Битвой дворец, Йудхонматты,
И дом Видьюджихвы, как молния, быстрого в слове,
И дом Хастимукхи, имевшего облик слоновий.
Нарантаки дом занялся, Душегуба, злодея.
Горело жилье Дхваджагривы - Предолгая Шея.
Жилища Каралы, Вишалы, дворец Кумбхакарны,
Чьи Уши-с-Кувшин, охватил этот пламень коварный.
Огонь сокрушил Красноглазого дом, Шонитакши,
Как чудо глубин, Пучеглазого дом, Макаракши,
Вибхишаны - Грозного кров обратил в пепелище
И Брахмашатру, ненавистника Брахмы, жилище.
Дома и дворцы, где хранились бесценные клады,
Великоблестящий огню предавал без пощады.
Удачлив и грозен, как тигр, обезьян предводитель
Туда устремился, где ракшасов жил повелитель.
И вспыхнул чертог властелина сокровищ несметных,
Прекрасный, как Меру, в сиянье камней самоцветных.
Как в день преставления света, зловещею тучей
Глядел Хануман и разбрызгивал пламень летучий.
Росла исполинского пламени скорость и сила.
Порывистым ветром свирепый огонь разносило.
Дома, осиянные блеском златым и кристальным,
Пожар охватил, полыхая костром погребальным.
Сверкали обильем камней драгоценных чертоги,
Подобно небесным дворцам, где живут полубоги,
И рушились наземь, как падает с неба обитель,
Коль скоро заслугу свою исчерпал небожитель.
С неистовым топотом демоны все, без различья,
Метались, утратив богатство и духа величье,
Крича: «Это Агни пришел в обезьяньем обличье!»
И женщин бездетных и грудью младенцев кормящих
Ужасная сила гнала из покоев горящих.
И простоволосые девы, сверкая телами,
Бросались в проемы, как молний мгновенное пламя.
Расплавленное серебро и другие металлы
Текли, унося жемчуга, изумруды, кораллы.
Соломой и деревом разве насытится пламя?
Несыт был храбрец Хануман боевыми делами,
И землю насытить не мог он убитых телами.
Был Раваны город сожжен обезьяной премудрой,
Как демон Трипура сожжен был карающим Рудрой.
И достигал небес огонь пожарный.
И демонов телами, светозарный,
Питался этот пламень безугарный,
Как маслом жертвенным - огонь алтарный.
Как сотни солнц, пылавший град столичный
Услышал гром и грохот необычный,
Как будто Брахма создал мир двоичный
Из скорлупы расколотой яичной.
Багряными вихрами пламень властный
Напоминал цветы киншуки красной.
Как лотосы голубизны атласной
Клубами плавал в небе дым ужасный.
- «Под видом обезьяны злоприродной,
Кто к нам сошел - Анила благородный,
Варуна - божество стихии водной,
Бог смерти - Яма, Арка светородный?
Великий Индра, грома повелитель,
Четвероликий Брахма, прародитель,
Иль Агни - наш свирепый погубитель,
Семиязыкий пламени властитель?»
- «То - Вишну, с беспредельностью слиянный,
Немыслимым величьем осиянный,
Прикрывшийся обличьем обезьяны,
Чтоб уничтожить род наш окаянный!»
На гребне кровли, меж горящих башен,
Уселся Хануман, как лев, бесстрашен.
Его пылавший хвост был не погашен -
И словно огненным венком украшен.
Столица сгорела дотла, и вожак обезьяний
Охваченный пламенем хвост погасил в океане.
Упершись ногами в исполинскую гору Аришта, Хануман издал ужасающий рев, потрясший Ланку, и, оттолкнувшись, взлетел в небо. Не выдержав силы толчка, гора со своими утесами, лесами, водопадами погрузилась в земные недра.
Проделав обратный путь над океаном, Хануман опускается на вершину Махендры, где обезьяны и медведи ждут его возвращения.