Страница 10 из 12
Я выхватил из перевязи метательный нож и бросил. Моля Двуликого о том, чтобы он не позволил мне промахнуться.
Бог-Отступник смотрел на меня - и клинок воткнулся в глазницу самого опасного хищника Караджийских лесов за мгновение до того, как тот атаковал!
Увидев рукоять моего ножа, торчащую из глазницы акрида, баронесса д'Атерн застыла. А через несколько долгих мгновений сгорбила плечи и… горько заплакала!
'Может, она хотела уйти?' - ошалело подумал я. Потом качнулся с носков на пятки и обратно и мысленно фыркнул: - 'Да нет, не может такого быть: она же белая, совсем молода и выглядит совершенно здоровой…'
Услышав хруст, раздавшийся из-под моего сапога, Мэйнария д'Атерн вцепилась в висящий на поясе кинжал и испуганно уставилась в мою сторону.
'Я - в тени. И она меня не видит…' - сообразил я и, стараясь не делать резких движений, вышел на свет.
Баронесса побледнела, как полотно. Так, как будто увидела не человека, а Темную половину Двуликого. Потом ее взгляд остекленел, и я вдруг понял, что благодарности не дождусь…
… Вопреки обыкновению, появление на посохе новой зарубки меня нисколько не успокоило - прикасаясь к ней большим пальцем, я снова и снова вспоминал взгляд сестрички и… бесился оттого, что ее лицо, подернутое пеленой времени, походило на лицо баронессы д'Атерн как две капли воды!
Настроение становилось все хуже и хуже, и в какой-то момент я вдруг понял, что вот-вот сорвусь. И вымещу зло на ни в чем не повинных жонглерах. Пришлось встать, собрать вещи и отправиться спать на сеновал.
Добрался. Лег. И даже закрыл глаза. А потом понял, что не засну и тут - взгляд леди Мэйнарии рвал мне душу и заставлял раз за разом окунаться в прошлое. Туда, где не было ни баронессы, ни акридов, ни Пути…
… Отвлечься от горьких воспоминаний удалось с большим трудом. И только тогда, когда я начал вслушиваться в звуки шагов, изредка доносящиеся со стороны боевого хода крепостной стены, и начал анализировать особенности несения караульной службы вассалами барона Корделла.
Сначала я считал удары сердца, требующиеся часовому, чтобы пройти от конюшни до юго-восточной или юго-западной башни, и пытался понять, останавливается он в крайних точках своего маршрута или нет. Потом вслушался в остальные звуки, изредка доносящиеся до сеновала, и нарисовал себе полную картину происходящего.
Барон Корделл - или тот, кто командовал гарнизоном замка - выдрессировал своих воинов на славу: часовые, заступающие в караул, не останавливались ни на секунду. И звук их шагов доносился до меня через строго определенные промежутки времени - через сто-сто двадцать ударов сердца. Приблизительно раз в час к ним добавлялось еле слышное поскрипывание сапог проверяющего, а раз в два - уверенная поступь начальника караула и часовых из свежей смены.
Первый возникал на стене совершенно бесшумно. Умудряясь не наступить ни на одну из скрипящих ступеней лестницы, ведущей на боевой ход. И пугал как меня, так и часового. Зато о появлении последних я узнавал задолго до того, как они поднимались на стену: сначала взвизгивала дверь казармы, потом начинали скрипеть ступени, а следом за этим раздавался приглушенный вопрос часового:
- Стой! Кто идет?
И ответ начальника караула…
… В час волка лестница заскрипела не вовремя: всего через десять минут после смены часовых. И не так, как обычно - человек, поднимавшийся на боевой ход, пытался делать это бесшумно. Но, в отличие от проверяющего, не знал, какая из ступенек скрипит. Потом наступила тишина, а через три с лишним десятка ударов сердца в шелест дождя вплелся новый звук - приглушенный хрип.
Я вцепился в посох, выждал двести ударов сердца и, так и не дождавшись звука шагов часового, торопливо натянул на себя сапоги. А потом превратился в слух: со стены донесся еле слышный шепот:
- …-вратной башне?
- Еще нет…
- Ну, и чего ты ждешь?
Дожидаться ответа того, кто только что убил часового, я не стал - перекатился к краю повети, взялся рукой за подходящую стреху и бесшумно спустился вниз…
… Дверь конюшни скрипела не хуже ступенек лестницы. Поэтому я подставил ногу под створку, сдвинул ее вверх и осторожно снял с петель. Потом прислонил к ближайшей стене, осторожно выглянул во двор, увидел двери казармы и… на миг провалился в прошлое…
- Ты бился, как воин… - буркнул Круча.
Я напрягся: в его голосе звучало что угодно, только не похвала.
- Ты дал нам достаточно времени, чтобы уйти. Только такое геройство сродни глупости. Ибо если бы в караулке было не три человека, а десять, то ты лег бы через пяток ударов сердца. А вслед за тобой они порубили бы и остальных…
Я пожал плечами и, по своему обыкновению, промолчал.
Роланд набычился. Потом криво усмехнулся и постучал себя по лбу согнутым указательным пальцем:
- Хороший воин - это не тот, кто правильно машет мечом, а тот, который делает это ВОВРЕМЯ! Учись думать, Кром. Или ищи себе другого учителя…
Последнее предложение заставило меня скрипнуть зубами: искать другого учителя я не собирался. Поэтому я набрал в грудь воздуха и заставил себя вымолвить целых пять слов:
- Что… я… сделал… не так?
- Все! Для того чтобы помешать солдатам выйти, тебе надо было просто подпереть дверь караулки каким-нибудь дрыном. И встать у единственного окна…
… Дверь казармы оказалась подперта парой оглобель. А в бойницы вставлены косы! Лезвиями внутрь. Представив себе, чем закончится попытка солдат выглянуть наружу, я почувствовал, что где-то в глубине моей души начинает пробуждаться гнев.
В этот момент лестница, ведущая на боевой ход, заскрипела снова. И опять не так, как обычно - судя по звукам, по ней спускались. Несколько человек. Очень быстро…
Так и оказалось - через пару мгновений во двор выскользнуло двенадцать сгорбленных фигур. Мгновение неподвижности - и десять из них, прячась в тени каретного сарая, двинулись по направлению к белой двери в донжон. А двое оставшихся пошли к казарме…
Я прикрыл глаза, нащупал большим пальцем дорожку Пути и криво усмехнулся: Двуликий смотрел на меня широко открытыми глазами. И ждал!
… Еле слышный шум, раздавшийся со стороны надвратной башни, заставил пару названных гостей повернуться ко мне спиной. Ненадолго - всего на пару ударов сердца. Но этого мне хватило за глаза - я выскользнул из конюшни, перепрыгнул небольшую лужу и вбил конец посоха в висок тому, который стоял поближе.
Дальний среагировал как-то уж слишком быстро: тело его товарища еще стояло, а он уже завершал разворот с одновременным разрывом дистанции и уходом от атаки!
Я здорово удивился: обычные грабители двигались иначе. И никогда не проявляли такой прыти. Значит, этого учили. И учили очень хорошо…
Подумав буквально пару мгновений, я прыгнул к казарме, взмахом посоха выбил обе оглобли и зацепил тревожный колокол:
- Дзын-н-нь!!!
Мой второй противник выпростал из-под плаща… меч!!! И бросился на меня…
Я ушел в сторону от короткого и быстрого колющего удара в горло и атаковал сам. В висок. Со стороны его левой руки. И… промахнулся: у ночного гостя замка Атерн не было привычки рассчитывать на щит!
Секущий удар по ногам я пропустил под собой, тычок пальцами левой руки в глаза заблокировал серединой посоха, потом сместился в сторону, уходя от серии ударов в горло, печень и пах. И атаковал сам…
… Армией от него не пахло. Серыми - тоже: он уходил от стандартных атак так, как будто отрабатывал их… именно против посоха! А еще он очень хорошо ориентировался в темноте и внимательно следил за моими ногами. Пришлось использовать удары из арсенала Роланда Кручи: дождавшись, пока он в очередной раз нырнет под удар и попытается вогнать меч мне в живот, я скрутил корпус и ударил его локтем…
В этот момент за спиной грохнула дверь, и из казармы вылетело сразу несколько вассалов барона Корделла. А со стороны лестницы, ведущей на боевой ход, раздался очередной перестук сапог!!!
- Нападение! В бойницах - косы… - не оглядываясь, рыкнул я. Потом отправил оглушенного противника к Двуликому и… упал рядом с ним!