Перемирие

Почувствовав вибрацию комма, Белый не сразу сообразил, что это таймер. И что настроение толпы вот-вот начнет меняться.

Аналитики «десятки» постарались на славу – роли, расписанные ими для «тихарей», были настолько хороши, что определить, какое из выступлений или выкриков срежиссировано, а какое – нет, Олегу не удалось. Ни разу. И тем более не удалось почувствовать момент, когда начал работать гипномодулятор, спрятанный в их скульптурной композиции: эмоции, испытываемые толпой, надо было намертво вбить в подсознание.

Настроение людей, собравшихся в парке, меняли очень медленно. Сначала им позволили наплакаться. Потом заставили вспомнить о том, что гибель их родных и близких не случайна. А за час до заката, когда в речи выступающих начали проскальзывать гневные нотки и атмосфера в парке накалилась, пара выкриков «тихарей» заставила народ сойти с ума. И людей, бесконечно далеких от армии или работы в специальных службах, начала сжигать Ненависть. Настолько сильная, что мэр Феникса, не выдержав взглядов стоящих рядом с трибуной людей, предпочел спрыгнуть с возвышения и затеряться среди своих подчиненных. Кстати, очень вовремя – следующая фраза, сказанная очередным «оратором», превратила жителей планеты в жаждущую крови толпу:

– …нелюди убивают наших детей! Насилуют наших сестер и невест! Уничтожают всех, кто оказывается рядом с ними! Тогда, когда им нечего делать. Когда скучно. Когда хочется поразвлечься. На Ньюпорте, на Эквинде, на Новом Иерусалиме и Хилтти… А мы… Мы терпим… Почему, люди? Неужели у нас нет ни гордости, ни чести?

– Есть! – нажав сенсор перехвата сигнала и посмотрев в оптический датчик метнувшегося к нему бота, выдохнул Олег. – Око за око, смерть за смерть! Мой двоюродный брат ушел из жизни как мужчина. Отомстив за гибель своей семьи.

– Меня зовут Георгий. Фамилия – Белый. Я… родился и… вырос… на Хилтти…Это планета, которая… находится в самой середине Метрополии… Сколько я себя помню, там всегда… было тихо и спокойно… Минимум преступности, никаких Циклопов… Казалось бы – живи и радуйся. И мы жили…

Лицо человека, выросшего в Фениксе, было знакомо многим. Поэтому, увидев его лицо на голоэкранах, толпа тут же замерла. Потом вслушалась в его слова, усиленные аудиосистемой и гипномодулятором… и начала медленно сходить с ума.

И не только толпа – в какой-то момент Олег вдруг почувствовал, что и он испытывает одно-единственное желание. Желание убивать.

Для того чтобы немного успокоиться, он в очередной раз вспомнил слова своего начальника, сказанные перед отлетом на Хилтти:

– Когда вы услышите запись, которую включите по таймеру, старайтесь от нее не абстрагироваться! Для того чтобы ваша речь зазвучала, в ней должны появиться настоящие чувства. А не какой-нибудь суррогат.

«Суррогат? – мысленно взвыл Олег. – Какой, к чертовой матери, суррогат? И Демонов, и Зомби надо стрелять как бешеных собак! Без суда и следствия! Ненавижу!!!»

– Олежка! Пауза затянулась, – ткнув его пальцем в бок, еле слышно прошептала Ким, которой запись дали просмотреть еще на Ньюпорте. Причем дважды: ей, в отличие от Олега, надо было работать. С толпой. И не терять времени на такую ерунду, как чувства.

– А? Да, – дернулся Белый. И, сглотнув, снова посмотрел в оптический сенсор зависшего над ним бота:

– Мой брат унес с собой жизни двух Демонов. Двух Нелюдей! Тварей, забывших, кем и для чего они созданы. Я, Олег Белый, клянусь, что сделаю все, чтобы их стало еще меньше.

Глава 7

Генерал Харитонов

Ввалившись в кабинет Харитонова, штатный аналитик подразделения «Демон» зевнул, потер кулаком слезящиеся от недосыпания глаза… и только потом вспомнил, что забыл поздороваться:

– Ой! Доброе утро, сэр!

– Вообще-то на Базе уже вечер, но это мелочи, – улыбнулся генерал. – Располагайтесь поудобнее и давайте сразу к делу.

Забродин кивнул, упал в ближайшее кресло и, ткнув пальцем в виртуальную клавиатуру своего комма, вывел на большой голоэкран кабинета трехмерную картинку:

– Узнаете?

– Угу. – Владимир Семенович утвердительно кивнул. – Сектор Циклопов.

– Точно. Такой, каким мы его себе представляем. А теперь я покажу вам его же, только так, как он изображен на картах самих Одноглазых.

Прикосновение пальца к сенсору, и модель мгновенно изменилась – в ней появились окрашенные в разный цвет зоны, какие-то полупрозрачные полотнища, сеть линий, соединяющих отдельные звездные системы, и уйма каких-то значков.

– Работать с пленными оказалось чертовски интересным занятием, – вывесив перед собой полупрозрачный экран «Суфлера» [29], пробормотал аналитик. – Кстати, а вы знаете, что в Темные Века на Старой Земле информацию из людей в буквальном смысле вытягивали клещами?

– Что вы мне собирались рассказать про Циклопов? – Увидев, что взгляд Забродина ушел куда-то в сторону, и сообразив, что Павел, как обычно, отвлекся, Харитонов решил напомнить аналитику о деле: – Смотрите: вот модель их сектора.

– А!!! Точно. – Парень почесал затылок, посмотрел на экран «Суфлера» и, собравшись с мыслями, вздохнул: – Итак, для начала озвучу кое-какие общие данные. На сегодняшний день сектор Циклопов – это триста двадцать девять обитаемых систем, на которых проживает порядка одного триллиона трехсот миллиардов чело… ой, Одноглазых. Прапра-родина их цивилизации – во-от эта звездочка, располагающаяся в двадцати шести сутках лета от Лагоса. На л’ес ее название звучит как «твердь, по которой я ступаю». Сила тяжести на Шай’Оре – одна целая девятнадцать сотых земной. Соответственно, анатомически Одноглазые…

– С анатомией Циклопов я знаком. Давайте дальше.

– В настоящее время система звезды Шай’Ор является чем-то вроде святыни: на единственной ее планете проживает менее восьмисот миллионов Одноглазых. Причем все они – члены клана Дийн’Нар. Кстати, что интересно, для того чтобы посетить эту систему, мало быть настоящим Мэй’Ур’Сином: необходимо, чтобы разрешение на прыжок подтвердил твой Онг’Ло, и…

– Так, мне кажется, вы опять ушли куда-то не в ту степь, – улыбнулся генерал. – Давайте о кланах. И по возможности поподробнее.

– Хорошо, сэр! В общем, во главе цивилизации Одноглазых стоит Кайм’Ло. Или, в достаточно вольном переводе, Отец Вождей. Он же является главой клана Дийн’Нар – третьего по величине во всем Маат’Оре.

– Как я понял, Маат’Ор – это самоназвание сектора Циклопов? – уточнил Харитонов.

– Ну да, – удивленно посмотрев на генерала, Забродин постучал пальцами по столешнице и вдруг заулыбался: – Черт! Вы же не понимаете л’ес, сэр!

– А это – их язык?

– Ага! Знаете, мы тут анализировали его структуру и пришли к выводу, что…

– Павел! Лирические отступления – потом! Меня интересует структура их общества, наличие в нем каких-либо конкурирующих структур.

– Простите, сэр! Я помню, что вас интересует! Просто… отвлекся… – покраснел аналитик. – Вы понимаете, структура языка Циклопов чертов… Ну вот, опять… Общество? Э-э-э… Да! По рассказам пленных, в обществе Циклопов насчитывается порядка четырех тысяч кланов. Почти все они сформировались еще на Шай’Оре. Что интересно, даже при слиянии двух кланов в один каждый из них сохраняет свою самобытность. А еще… каждый член клана знает поименно чуть ли не сотню поколений своих предков. И… Опять отвлекся!

Слушая изобилующий лирическими отступлениями доклад Забродина, генерал постепенно убеждался в том, что Империя Циклопов, несмотря на огромное количество обитаемых планет и мощь военной машины, все-таки уязвима. Да, при необходимости Кайм’Ло мог собрать флот чудовищных размеров. И без проблем разнести в пыль все Военно-космические силы Конфедерации, вместе взятые. Только вот для того, чтобы это сделать, ему надо было уладить противоречия между кланами Вел’арров. А сделать это было достаточно сложно: на протяжении четырех сотен лет в Маат’оре шла война. За близость к трону, за пограничные сектора, за системы, богатые редкоземельными металлами. А также против соседа, врага союзника, против своего же, но слишком усилившегося союзника, и даже «против всех». И жертв в этих войнах было ничуть не меньше, чем во внешних конфликтах.