Страница 67 из 81
Услышав прозвище, уже проходившее в категории «их разыскивает милиция», я сразу же сделал стойку. Там, в любительском видео. И вопросительно поднял бровь. Обрадованный моим интересом финансист тут же принялся обличать своего внештатного советника по внутренней и внешней политике. И уделил этому добрых двадцать минут.
Паук, фигурант одного из Пророчеств Эола, для Мрайка был лицом виртуальным. Его «советы» доставлялись финансовому воротиле голубиной почтой. А каждое из писем являлось детальнейшим образом проработанным планом, с указанием времени начала реализации каждого из перечисленных в нем элементов. Перспектива материального возмещения будущих трудов Мрайка, а, главное, увесистые мешочки с золотом, полученные авансом, не смогли оставить больного жаждой наживы финансиста равнодушным. И он, конечно же, «не смог не пойти на поводу у этого абсолютно беспринципного типа, по которому плачет дыба»…
Нельзя сказать, что казначей не пытался определить личность этого самого Паука: специально обученные люди отслеживали перемещения и тех, кто притаскивал ему очередные тридцать серебряников в полновесных Спаттарских золотых, и тех, кто, доставив очередных почтовых голубей от Паука, забирал пару десятков птиц с личной голубятни Мрайка. Однако толку от этого было немного — соглядатаи либо пропадали без вести, либо возвращались ни с чем. В какой-то момент, решив, что от добра — добра не ищут, будущий олигарх решил забить на поиски и сосредоточился на процессе реализации далеко идущих планов своего виртуального доброжелателя…
Прокрутив этот момент аж два раза, Эол задумчиво посмотрел на меня, видимо, прикидывая целесообразность установки в окрестностях Спаттара противоголубиных ЗРК, а потом пробормотал:
— А ведь ты был прав. Ну, с голубями…
— Я всегда прав. А еще частенько лев…
— «Лев» от слова «левый»? — тут же перебила меня моя несносная супруга.
— От слова «тигр»! А еще…
— …кролик… — захихикала Беата.
Моему возмущению не было предела. Впрочем, высказать ей все, что я думаю по этому (и всем остальным поводам), мне не дали — Эол, жестом заставив меня заткнуться, остановил воспроизведение, и, потыкав в сенсоры на пульте управления флаером, хмуро произнес:
— Мы теряем время. Надо лететь обратно в Спату.
— Зачем? Там все путем! — хором спросили мы с Беатой.
— То, что вы посадили Лодда на трон, я, как ни странно, уже догадался. Пока у меня есть немного времени, надо успеть поставить метки на всех голубей Мрайка и выпустить их на свободу. Спутники я настрою по дороге. Хочется побыстрее выйти на логово Паука…
— Мда… — я понуро уставился в пол. — Поздняк метаться. Его имение выгорело полностью. Вместе с голубятней и псарней. После этого допроса мы с Беатой уже рвали волосы на отдельных частях тела…
Хранитель выдал тираду, в которой мое ухо не уловило ни одного знакомого слова, но подсознание четко усекло, что в ней есть что-то родственное нашему Большому Загибу. Запомнив пару особенно эмоциональных моментов из языка его соплеменников, я решил как-нибудь поинтересоваться их переводом. В более удобное время. И, задвинув подальше мысли о родном языке Хранителя, спросил о более актуальном:
— Ладно, с нашими приключениями все более-менее понятно… А как там мои архаровцы?
Его ответ поверг меня в легкий шок: отчего-то решив, что возвращать горцев домой мы не собираемся и, запустив вирус в искусственные мозги обоих баз, Хранитель оторвался не на шутку. «Будущий горный спецназ Аниора» получил знание элионского языка, легкий тюнинг организма, включающий введение чего-то вроде нанотел в кровь, и хрен знает какой объем информации по стратегии и тактике ведения боевых действий, в заархивированном виде записанных на подкорку. Заметив по моей реакции, что сделал что-то не то, Эол, увлеченно рассказывающий про объем проделанной работы, вдруг потух, отвел в сторону взгляд и… мрачно вздохнул:
— Ну, вот, проявил инициативу, называется…
— И где они сейчас? — я судорожно попытался представить перспективы использования такой массы модифицированных воинов.
— Грузовым флаером отправлены к Ольгерду. Ему сейчас приходится тяжко — вчера на рассвете армия Ордена перешла границу, и довольно быстро движется на Аниор… — с легким вызовом в голосе буркнул Хранитель.
— Так! Если мне не изменяет память, ты говорил, что мой брат собирался лететь к Маасу… — тактично сместила акценты моя супруга. — Ольгерд передумал?
— Нет. Он считает, что у него пока недостаточно доказательств вины Черной сотни. Появится что-нибудь еще — сразу и полетим. Кроме того, переговоры, в которых Маас будет говорить с позиции силы, нас не устраивают: надо сначала потрепать его войска так, чтобы перспектива продолжать войну начала пугать даже самых фанатичных военачальников Империи, а уже потом начинать гнуть свою линию. В общем, этим он сейчас и занимается. Вместе с твоими подопечными…
— Да, пацанам надо помочь… — буркнул я, и, откинув спинку кресла, прикрыл глаза…
Как ни странно, тормошить меня не стали. Ни слегка перестаравшийся Эол, ни моя ненаглядная супруга, сообразившая, что я опять поймал свою Музу за выдающиеся назад достопримечательности. Поэтому, выбираясь из флаера на крышу дворцового комплекса Аниора, я более-менее представлял себе план будущих мероприятий…
Сорвавшийся с катушек Хранитель — это нечто. А почувствовавший вкус Праздника Непослушания — вообще атас: заказ на полторы сотни комплектов обмундирования монахов Белой сотни и столько же примитивных, но выполняющих основную функцию приборов ночного видения Эол сварганил за четыре часа. Еще двадцать минут ушло на «старение» оружия и ряс, синтез эпилятора, способного удалять не все волосы подчистую, а оставлять растительность длиной полтора-два миллиметра, и тонального крема. И полчаса на то, чтобы встроить в флаер помесь мини-сканера с мини-принтером, жизненно необходимую для создания чего-нибудь вроде верительных грамот. Или того, что вручают в Империи гонцам. Крайне довольные друг другом и проделанной работой, мы с Эолом плотно пообедали, и, подтрунивая над Беатой, пролетающей мимо участия в вечернем шоу, забрались в летательный аппарат, забитый упаковками со шмотьем и оружием.
Моя супруга, злая, как собака, влезла вслед за нами, и, забившись в дальний от меня конец салона, принялась бурчать. По ее мнению, даже самый последний гад во всем Веере Миров, придумывая планы измывательств над противником, обязательно должен был забронировать в них место для любимой супруги. А я, нехороший человек, либо декларирую все, что угодно, кроме любви, либо непроходимо туп.
Возражать ей было бесполезно: все возможные варианты, кроме мастэктомии, не катили. А ради того, чтобы спасти жену от последней, я был готов пасть смертью храбрых. И отказаться от всех без исключения планов. И своих, и чужих. Поэтому приходилось отшучиваться, переводить стрелки на что-нибудь еще и обещать оставить ей аж два места в следующей, еще более интересной, чем эта, операции. Несмотря на все мои уговоры, настроение у Хвостика становилось все хуже и хуже, и в какой-то момент я действительно почувствовал себя редиской. Положение спас Эол, подсунувший мне схему типового лагеря орденской тысячи, и попросивший еще раз прояснить вызывающие сомнения нюансы придуманного мною плана.
Беата, поняв, что с занятого ею места схема не видна, мгновенно пересела поближе, и, развернув лист пластика так, как было удобно ей, превратилась в слух. Почесав затылок, я задумчиво посмотрел на своих слушателей, размял пальцы, готовя их к будущим жестикуляциям, и принялся за объяснения…
…Отобрать полторы сотни отморозков из тысячи трехсот с лишним бойцов, находящихся под началом Олежки, оказалось безумно сложно. Что аниорцы, что уроженцы Румейна в основной своей массе были относительно худыми и жилистыми. Кроме того, знающий человек по мышечной массе первых легко определил бы, что они работают с чем угодно, кроме топора — орденской асимметрии мышц у двумечных воспитанников Мериона и Ольгерда как-то не наблюдалось. В итоге пришлось отбирать самых рослых и массивных. И ограничиться сотней с небольшим участников.