Огненный лед

Разов бежал в город и благодаря недюжинной силе прибился к одной из банд. Он калечил и убивал, получая за это отличные деньги, так что вскоре потерял счет пулям, которые всаживал несговорчивым коммерсантам в колено, а несостоятельным должникам — в голову. Сколько своенравных шлюх он придушил, Разов тоже не помнил. Скопленные деньги вложил как раз в бордель со шлюхами.

Вскоре он расправился с бывшими работодателями и контролировал всю проституцию в городе. Для защиты бизнеса собрал армию безжалостных головорезов, а сам занялся азартными играми, наркоторговлей и ростовщичеством. Дорого покупая и расчетливо устраняя конкурентов, Разов вскоре стал мультимиллионером и полностью обезопасил себя от властей. На первый взгляд типичный бандит — такие живут, пока не появится более решительный противник.

Бородатый гигант встал у стола, скрестив руки на груди.

— Ты звал меня, Михаил?

— Борис, ты мой лучший друг и советник. Прости, что оторвал тебя от медитации, но есть важные новости.

— Испытания прошли успешно?

Разов кивнул.

— По первоначальным оценкам, разрушения очень значительные. А ведь объект совсем небольшой.

Он нажал на кнопку, и тут же, словно по волшебству, появился слуга с подносом, на котором стояла бутылка водки и два стакана. Разов налил до краев и протянул стакан Борису. Отпустив слугу, он кивнул гостю на стул, молчаливым жестом предложил выпить.

Борис пил шумно, его большой кадык так и ходил вверх-вниз. Он залпом осушил стакан, словно там был зеленый чай, и вытер губы волосатой рукой.

— Жертв сколько? — спросил он жадно.

— Одна или две, — пожал плечами Разов. — Их предупредили.

Жуткие глаза монаха полыхнули свирепым огнем.

— Предатель?

— Нет, простая случайность. Какой-то рыбак предупредил городские власти, и гавань успели эвакуировать.

— Жаль. — Борис искренне переживал неудачу. — В следующий раз нужно убедиться, что их никто не предупредит.

Разов согласно кивнул и указал на стену с огромным монитором, на который была выведена карта мира. Она пестрела огоньками, отмечавшими положение принадлежащих «Атаману» судов. С помощью пульта Разов увеличил масштаб, перейдя к цепочке огоньков, вытянувшейся вдоль восточного побережья Соединенных Штатов.

— Наши суда выдвигаются на позиции. — Взгляд его снова стал жестким. — Уверяю тебя, когда мы закончим, жертв будет больше чем достаточно.

Борис улыбнулся.

— Значит, американский проект идет по графику?

Разов налил еще по стакану. Вид у него был озадаченный.

— И да, и нет. Я хотел обсудить с тобой пару важных вопросов. Возникла непредвиденная проблема. Нарушены планы на черноморском направлении.

— В Москве пронюхали о наших делах?

— Эти тупицы даже не подозревают о нашем замысле! — отозвался Разов с нескрываемым презрением. — Нет, правительство тут ни при чем. У заброшенной базы подлодок появилась американская съемочная группа.

— Американцы? — Борис воздел руки к потолку. — Да это же дар небес! — Его глаза сверкнули. — Я полагаю, их головы покатились под острыми клинками стражей?

— Нет. Была стычка, и стражи отступили, потеряв несколько человек.

— Как такое возможно, Михаил? Стражей учили убивать без пощады.

— Верно. К тому же они отличные наездники — настоящие казаки. И оружие у них хоть и старое, казацкое, но вполне эффективное.

— Тогда как безоружные телевизионщики с ними справились?

— Они были не одни. — Разов нахмурился. — Им помогали. Самолет.

— Военные?

Разов покачал головой.

— По моим данным, самолет взлетел с судна под названием «Арго», которое, предположительно, проводит в Черном море исследования для НУПИ.

— Что еще за НУПИ?

— Я и забыл, что ты прожил отшельником столько лет… НУПИ — это Национальное агентство подводных исследований, крупнейшая океанографическая организация. На них работают тысячи ученых и специалистов по всему миру. Самолетом управлял один из этих ученых — он и убил стражей.

Борис вскочил и стал мерить шагами каюту.

— Мне это не нравится. Как ученые могли справиться с вооруженными воинами?

— Хороший вопрос. Не знаю. Впрочем, в одном я уверен: это еще не конец. Я распорядился начать подготовку к переносу базы на новое место. А пока следует усилить охрану. Я также взял на себя смелость раздать людям более современное оружие. Прости. Я знаю, как ты печешься о чистоте традиций.

— Когда борешься с грязью — не до традиций. А что твой человек в Вашингтоне?

— Его могут раскрыть, поэтому возможности ограничены. Но он сделает все, на что способен.

— Нужно понять, с кем или с чем мы имеем дело, — заметил Борис. — Возможно, за НУПИ стоят иные силы.

— Согласен. Глупо было бы недооценивать их, повторяя ошибку стражей.

— Что известно о телевизионщиках?

— Они действительно с одного американского канала. Двое мужчин и женщина.

Борис в раздумьях пригладил бороду.

— Это не случайность. И НУПИ, и телевизионщики наверняка просто прикрытие для какой-то затеи американцев. Где они сейчас?

— Возвращаются в Стамбул на «Арго». Я отправил судно проследить за ними.

— Мы можем потопить корабль НУПИ?

— Проще простого. Но, думаю, пока этого делать не стоит. Можно привлечь ненужное внимание к нашей черноморской операции.

— Что ж, подождем.

— Вот именно. Черноморский проект завершится — тогда и отомстишь.

— Склоняюсь перед твоей мудростью, Михаил.

Разов улыбнулся с сердечностью анаконды.

— Нет-нет, Борис, настоящий мудрец — ты. Я разбираюсь в политике и бизнесе, тебе же открывается величественная картина грядущего.

— И эту картину воплотишь в жизнь ты. Ты один противостоишь коррупции и алчности, что пожирают нашу великую страну, точно раковая опухоль. Мы покажем миру: наше дело правое. Ничто не помешает выдрать с корнем всю гниль и плесень.

— Смотри, — сказал Разов и нажал на кнопку. — Вот моя последняя встреча с военными.

На экране появилось изображение. Разов выступал в огромном зале, заполненном людьми в форме различных родов войск. Полностью овладев аудиторией, он говорил и словно становился выше; его звучный голос и статная фигура, его убеждения покоряли слушателей: «Нужно чтить воинский дух братьев-казаков. Мы сбросили турецкое ярмо и победили Наполеона. Казаки взяли для Петра Великого Азов и веками защищали наши рубежи от захватчиков. С вашей помощью мы расправимся с внутренними врагами: олигархами, преступниками и политиканами, для которых наша родина — лишь пыль под сапогами».

Публика давно была на ногах, являя собой жуткий пример коллективного безумства. Люди со стеклянными глазами рвались к сцене, тянули к ней руки. Они хотели быть вместе с ним, скандировали: «Разов! Разов! Разов!»

Он выключил запись.

— Ты способный ученик, Михаил, — заметил Борис.

— Нет, Борис, это ты — хороший учитель.

— Я лишь показал тебе, как играть на человеческих страстях.

— То ли еще будет. Впрочем, все зависит от черноморского проекта. Когда ты пришел, я как раз был на связи с судном. Возникло немало трудностей, но они близки к цели. Я сказал им, что наша жизнь зависит от успеха экспедиции и что я не приму никаких оправданий.

— Хочешь, я загляну в будущее?

— Да, расскажи, что ты видишь.

Борис склонил голову и приложил пальцы к вискам. Его взгляд остекленел. Все тем же замогильным голосом он произнес:

— Я предрекаю: наступит день, когда матушка Россия провозгласит тебя новым царем. Все враги будут повержены. Карающий клинок правосудия обрушится на Соединенные Штаты.

— Что еще ты видишь?

Лицо Бориса сморщилось, словно от боли. Его голос теперь звучал глухо:

— Холод и тьма. Смерть на дне моря. — Его рука протянулась к Разову. Пальцы, словно кинжалы, впились тому в плечо. — Я вижу свет. — В глазах Бориса снова вспыхнул живой огонь. — Скоро тени мертвых дадут нам свое благословение. Они молят тебя об отмщении.

Как и любой удачливый преступник, Разов был человеком городским. Вне своей стихии он становился практически беспомощен. Он мысленно вернулся к первой встрече с Борисом. Разов, голодный, брел тогда, не разбирая пути, по унылым местам, как вдруг наткнулся на толпу крестьян. Их были десятки — все хворые. Тех, кто не мог идти сам, волокли остальные. Крестьяне объяснили, что идут в монастырь на излечение к «безумцу». Делать все равно было нечего, и Разов двинулся с ними. На его глазах калеки выбрасывали костыли и уходили здоровыми, а слепцы утверждали, что к ним вернулось зрение. Когда он сам подошел к Борису, монах посмотрел на гостя так, словно они знакомы с детства, и сказал: