Страница 32 из 34
Через стеклянные двери им была видна толпа собравшихся репортеров.
На пороге стояли Брант и Портер. Барри сказал:
— Еще увидимся, чуваки.
Брант посмотрел на него и улыбнулся. Барри сказал:
— Чему ты улыбаешься, мудозвон? Ты все просрал.
Брант подмигнул, и адвокат вывел Барри на улицу. Толпа двинулась вперед, протягивая к ним микрофоны и засыпая их вопросами. Один мужчина прорвался вперед и крикнул:
— Барри, я Гарольд Данфи из «Таблоида». Мы хотим заключить с вами договор на эксклюзивную статью, поселить вас в гостинице, хорошо вас вознаградить.
Барри улыбнулся и взглянул на своего адвоката, который пожал плечами. Данфи, воспользовавшись моментом, продолжил:
— Мы приготовили для вас машину, она ждет. Зачем отдавать все даром этим…
Барри перебил его:
— Договорились.
Данфи махнул рукой, вперед выступили два здоровяка и расчистили путь к машине. Представители прессы возмутились, закричали:
— Одно заявление, Барри.
— Ты убил этих полицейских?
Барри остановился у машины, повернулся к ним лицом, усмехнулся, сказал:
— Без комментариев.
_
Фоллз готовилась к сеансу терапии. Эмили выглядела возбужденной, она сказала:
— Элан собирается разделаться с тобой.
— Спасибо, что предупредила.
— Он сделает это во время занятий в твоей первой группе. Он хочет, чтобы ты знала с самого начала, что прогнулась. Он заставляет людей плакать, унижает любым способом. Он называет это приведением к одному уровню.
— Эмили, не беспокойся, все будет в порядке.
Но Эмили явно сомневалась, и было похоже, что она вот-вот расплачется.
— Я не хочу, чтобы он унижал тебя, — проговорила она, — я знаю, это плохо.
— Плохо?
— Потому что ты хорошенькая. Надеюсь, ты не сердишься, что я так говорю, но это правда. А он прямо буйствует, если женщина приятной внешности, — он таких вроде как за это наказывает. В мой первый раз он не очень старался, только поунижал немного. Это оттого, что я несимпатичная… Не надо, ничего не говори, я привыкла.
Фоллз протянула к ней руку, сказала:
— У тебя красивые глаза.
Они засмеялись и отправились на терапию.
Группа уже собралась, кресла поставили в круг. Два места не были заняты. Эмили прошла к одному. Фоллз осталась стоять, пока группа ее разглядывала. Она сразу же заметила Элана. Его кресло стояло немного дальше, чем другие. Кресло рядом с ним было свободно. Он просматривал бумаги, головы не поднял, распорядился:
— Садись.
Тон был резкий и подразумевал: «Не вздумай выпендриваться».
Фоллз села рядом, и ее тут же окатил запах его лосьона после бритья. Запах был такой приторный, что ее едва не стошнило.
Элан все еще не смотрел на нее. На нем была форма расслабленного терапевта: камуфляжные штаны, толстовка и кеды; в мочке левого уха блестела сережка на винте. В комнате стояла абсолютная тишина. Группа была ровно поделена по половому признаку, возраст — от двадцати до после шестидесяти. Общим у них всех был только подавленный вид. Элан откашлялся, спросил:
— Все в ажуре, люди?
— Все в ажуре, Элан, — хором ответили люди.
Их единодушие удивило Фоллз. Элан выдержал паузу, затем спросил:
— Есть нарушения?
Поднялась рука, он кивнул, и мужчина среднего возраста сказал:
— Я Том, я алкоголик, наркоман и развратник Я хочу доложить о нарушении, допущенном Эмили.
Эмили резко подняла голову, щеки ее покраснели. Том продолжил:
— Она подкупила повариху, чтобы та принесла ей шоколадку.
Глаза Элана просияли, он сказал:
— Спасибо, Том. Эмили, что ты можешь сказать в свое оправдание? — Эмили не ответила, и он крикнул: — Признавайся, кусок дерьма!
Эмили начала плакать, а он принялся хлопать в ладоши. Сказал:
— Вместе, люди.
Группа начала хлопать. Затем Элан остановился, сказал:
— Эмили, ты поделилась этим… с кем-нибудь?
Она отрицательно покачала головой, и он сказал:
— У тебя что, кошка язык проглотила? Пусть он у кошки и остается. Всем запрещается разговаривать с ней три дня. Понятно?
— Да, Элан. — Все вместе.
Получив ответ, он повернулся к Фоллз, сказал:
— И что у нас здесь? Мисс Фоллз, как я понимаю?
Фоллз не сводила с него глаз и теперь заметила, как у него на губах появляется улыбка. Элан снова повернулся к группе и сказал:
— Люди, вы видите перед собой наркоманку, воровку и шлюху…
Фоллз ударила его по голове сбоку — специальный удар Бранта. Сжатый кулак поверх уха с максимальной силой. Затем она встала, правой рукой схватила его за волосы и сказала:
— Никто, я подчеркиваю, мать твою, никто не смеет называть меня шлюхой.
Левой открытой ладонью она ударила его четыре раза по щекам, оставив на них следы своих пальцев. Сказала:
— За это нарушение я требую, чтобы ты извинился перед Эмили и передо мной, иначе я оторву твою гребаную башку. — Она повернулась к группе, спросила: — Все в ажуре, люди?
Они дружно ответили:
— Все в ажуре, Фоллз.
_
Я не могу оставаться дома. Я решаю пойти в зону сбрасывания, спрыгнуть, выслушать все разговоры, пережить все или сдаться. Я хочу почувствовать страх смерти. Хочу ощутить несколько последних секунд, позволить судьбе дать мне еще шанс.
Фоллз и Нельсон сидели в машине напротив «Папоротникового дома». Саквояж Фоллз стоял на заднем сиденье. Нельсон, пытаясь подавить усмешку, спросил:
— Значит, ты его основательно отделала?
— Ему крепко досталось. По голове.
Нельсон помолчал, сказал:
— Самое подходящее место. Всегда.
Она ждала, что он возмутится, поэтому его реакция оказалась для нее настоящим сюрпризом. Она спросила:
— Они меня вышвыривают?
— И без промедления.
— И что теперь, тюрьма?
Нельсон опустил руку за сидение, достал пакет, протянул ей со словами:
— Это тебе.
— Подарок?
— Ну, наверное.
Развернув пакет, она увидела тяжелую деревянную рамку, темное дерево блестело. В рамке было объявление:
Коронное блюдо вторника:
«Гад-в-дыре».
Нельсон улыбнулся, сказал:
— Скажу честно, хозяин кафе «У Ромеро» не хотел с этим расставаться. Говорил, что рамка стояла в витрине с первого дня открытия заведения.
Фоллз глубоко вздохнула, спросила:
— Что теперь?
— Ну я, пожалуй, подвезу тебя домой, и, может быть, ты пригласишь меня выпить стаканчик.
— Идет.
Он включил передачу и сказал:
— Я тут подумал, что мы можем… попробовать… начать все с начала.
Она долго молчала, наконец сказала:
— Я мало чего знаю про второй шанс. И в первый-то раз было достаточно тяжело.
Он постарался скрыть свое разочарование, заметил:
— Ну я только решил спросить, вот и все.
Она ущипнула его за плечо, сказала:
— Черт, что же ты так легко сдаешься, где твой бойцовый характер?
Позднее той ночью, лежа в постели, Нельсон проговорил:
— Это было божественно.
— Все дело в больнице — взбадривает, — сказала Фоллз.
Встала с кровати, пошла в кухню и взяла две банки пива. Мысль о «дорожке» промелькнула в ее голове, но она подавила ее и вернулась в спальню. Нельсон приподнялся на локте, сказал:
— Мне придется рассказать тебе, что произошло с Блицем.
— Его поймали?
— Не совсем.
Он подробно поведал ей обо всех недавних событиях, она ни разу его не перебила. В конце он сказал:
— Вайсс живет в какой-то роскошной гостинице в Лондоне, которую оплачивает «Таблоид». Со дня на день ждем появления его эксклюзивной истории.
Фоллз поставила банку с пивом на тумбочку, сказала:
— Похоже, ты уверен, что убийца он.
— Не только я. Брант, Портер Нэш, парни из Кенсингтона — они все клянутся, что это он.