Страница 64 из 106
III Кони, без крыльев крылатые, властию Наля как буря Мчались вперед по горам, по долам, через реки, потоки. Вдруг сорвалась с головы Ритуперна повязка. «Вагука, Стой! — он сказал. — Пускай Варшнея подаст мне повязку». — «Поздно! — ответствовал Наль-Вагука, — уж мы отскакали Более мили; оставим повязку». Царь изумился; Вдруг он увидел вдали Вибитаку, ветвисто-густою Сенью покрытое дерево. «Слушай, Вагука, — сказал он, — Здесь, на земле, никто не имеет всезнанья; в искусстве Править конями ты первый; зато мне далося искусство Счета, и знаю я тайну играть наверноев кости. Видишь ли там, вдалеке, то ветвистое дерево? Много Листьев на нем и много плодов; но много их также, С ветвей упавших, лежит на земле. Так знай же: упало Листьев четыреста три, и с ними свалилось сто десять Спелых плодов; всех сучьев семьсот сорок девять; на сучьях Листьев осталося пять миллионов и восемь; плодов же Тысяча триста пятнадцать созревших, восемьсот сорок Три созревающих, семьдесят восемь гнилых. Хоть поверку Сделай, мой счет без малейшей ошибки». В эту минуту Были они уж близ дерева. «Стойте, — воскликнул Вагука, — Добрые кони; такому чудному счету нельзя мне Прежде поверить, пока плодов, и сучьев, и листьев Сам не сочту я на дереве этом. Варшнея подержит Вожжи, покуда я буду считать». Ритуперн ужаснулся. «Что ты задумал, Вагука? — сказал он. — Не время нам медлить». Но Вагука (был умысел свой у него) непременно Счет поверить хотел. «Подожди, — царю отвечал он, — Или — если уж так ты поспешен, — прямо, все прямо Этой дорогой ступай; Варшнея будет конями Править». На то Ритуперн возразил, стараясь Вагуку Лаской смягчить: «Не упрямься, добрый Вагука; в искусстве Править конями тебе подобного нет, и в Видарбу Только с тобою одним поспеть нам к вечеру можно. Я (сам видишь ты это) во власти твоей; не держи же Доле меня; я сделаю все в твое угожденье, Если только в Видарбу доедем прежде, чем сядет Солнце». Вагука вместо ответа, коней удержавши, С козел сошел и начал спокойно считать по порядку Прежде плоды, за плодами сучья, за сучьями листья. «Счет плодов без ошибки, — сказал он царю Ритуперну. — Вот поглядим, не ошибся ль ты в счете сучьев и листьев?» Царь кипел нетерпеньем. «Будь же доволен, Вагука, Разве мало тебе одного доказательства?» — «Мало, Царь-государь, — Вагука сказал, — но если ты хочешь Разом все кончить, то сам объясни мне, как мог ты так много Счесть в такое короткое время?» — «Знай же, — воскликнул Царь (не от доброй души, а взбешенный упорством Вагуки), — Я одарен могуществом счета и тайным искусством В кости играть наверное». — «Ежели так, то теперь же То и другое мне передай; в замену искусство Править конями получишь», — сказал Вагука. «Согласен, — С гневом ответствовал царь, — и могущество счета и тайну В кости играть я тебе отдаю; от тебя же, Вагука, Дар твой приму, как скоро приедем в Видарбу». Лишь только Вымолвил слово свое Ритуперн, как у Наля открылись Очи, и он все ветви, плоды и листы Вибитаки. Разом мог перечесть; и в то же мгновенье, когда он Данную силу в себе ощутил, сокрытый дотоле В сердце его искуситель Кали оттуда исторгся Дымом и мглою своей обхватил Вибитаку. При первом Чувстве свободы Наль обеспамятел; скоро, однако, Он очнулся и, видя лицом к лицу пред собою Злого врага своего, хотел проклясть нечестивца; Но Кали возопил, поднявши руки смиренно: «Наль, воздержися от клятвы; уже довольно наказал Был я проклятьем, в минуту страданья твоею женою Против меня изреченным (хотя и был ей неведом Общий ваш враг). С тех пор я, замкнутый в тебе, как в темнице, Столь же был горем богат, сколь ты был радостью беден. Мучимый ядом царя Змеиного, денно и ночно Сам я себя проклинал. Пощади же меня, благодушный Наль; я отныне бессилен; отныне каждый, кто повесть Бедственной жизни твоей прочитает, тебя прославляя, Будет от козней моих огражден и власти подобных Мне зловредных духов недоступен». Смягченный молящим Словом врага побежденного, Наль воздержался от клятвы. Сам же Кали в Вибитаку вселился, и полное жизни Дерево мигом засохло. При чуде таком изумился Царь Ритуперн (того же, что с Налем в эту минуту Делалось, видеть и слышать не мог он). Едва искуситель Скрылся — от муки избавленный, радостно блещущий, новой Жизнию пламенный, вдвое могучий, сел в колесницу Наль, и кони помчались; а он, упредив их, душою Был уж в Видарбе, там, где была Дамаянти, куда он С сердцем, свободным от зла, но все еще бедный, бездомный Царь, возвращался под видом чужим, никому не знакомый.
Глава девятая
I Солнце еще не угасло, когда до Видарбы достигнул Царь Ритуперн. Немедля о госте нежданном царь Бима Был извещен, и, им приглашенный, в сиянье вечернем Въехал в Видарбу владыка Айоды. Как гром отзывался Стук колесницы его с осьми сторон небосклона. Налев стук и Налев скок почуяли тотчас Налевы кони (которых, еще до изгнанья царева, К Биме с детьми сама Дамаянти прислала); Радостным ржаньем, как будто при Нале, они отвечали Дружно на звук, им знакомый; и, вслушавшись в звук сей, подобный Гулу глубокому грома, сама Дамаянти смутилась; Что-то родное, бывалое, Налево в вещее сердце Вдруг проникло — так и жена и кони узнали Разом Наля по стуку его колесницы. И в стойлах Царских слоны и на кровле дворцовой павлины, расширив Радугой пышной хвосты, при этом неслыханном стуке Вдруг встрепенулись; подняли хобот слоны; закричали, Вытянув шею, в радостном страхе павлины, как будто Чуя грозы, обещающей дождь, приближенье. И с райским Трепетом, вся обращенная в слух, про себя Дамаянти Так говорила: «Мне этот стук колесницы и этот Топот, тревожащий небо и землю, насквозь проникают Душу. Это Наль, мой владыка, Наль, мой желанный! Если его я нынче ж лицом к лицу не увижу, Если нынче же в сладких объятиях Наля не буду, Если это не он, столь чудно гремящий, не светлый Наль, мой царь, мой спаситель; если меня обмануло Сердце, то более жить мне не должно; и в жаркое лоно Пламени брошусь, чтоб кончить тоску одинокия жизни. О! теперь позабыто все прошлое: жизнь обновилась; Страх одиночества, стыд нищеты, бесприютность, разлуки Тяжкая боль — из сердца изглажено все; я не помню Слова обидного, взгляда сурового; помню одно лишь Счастье святое любви, лишь его, избранного сердцем, Радость души, благородного, кроткого, сильного волей, Тихого нравом, разумом мудрого, сердцем младенца, Наля, мою надежду, спасение, жизнь. Непрестанно Думать о нем и о прошлых днях неразлучности сладкой, Думать о прелести взора его и улыбки, о сладком Голосе, нежных речах, и, всею душой погружаясь В думу любви, быть розно с ним, несказанно любимым, — Вот страданье, которому имени нет». В сокрушенных Мыслях таких Дамаянти сидела тогда на дворцовой Верхней площадке с служанкой своей, молодою Кезиной. Вот и видят они, что на двор широкий влетели Кони, гремя и дымясь, с колесницей; и в той колеснице Были трое: царь Ритуперн, Вагука, Варшнея; Где же Наль?.. С томительным страхом глядит Дамаянти; Видит царя; Варшнею потом узнает; напоследок Смотрит на их безобразного спутника — ей незнаком он. Тою порой Ритуперн сошел с колесницы; Варшнея Также; Вагука начал разнуздывать коней; и в это ж Время вышел и Бима гостю навстречу. Друг другу Оба царя поклонились учтиво, хоть оба не знали, Что друг другу сказать. Ритуперн, осмотрясь, не приметил В царском дворце ничего, что б канун означало большого Праздника; он подумал: «Я был легковерно обманут Ложною вестью»; и Биме сказал он: «Здравья и долгих Лет тебе я желаю». Бима таким же приветным Словом ответствовал. «Что, — потом он спросил, — привело к нам В нашу столицу Видарбу такого великого гостя?» Слыша этот вопрос и не видя нигде никакого Знака, чтоб были другие цари и царевичи в царском Доме, владыка Айоды ответствовал: «Видеть хотел я, Царь благодушный, тебя и, с тобой познакомясь, проведать, Все ли в твоем благоденствует царстве?» Мудрому Биме Странным ответ такой показался, и было ему непонятно, Как могло прийти на ум царю Ритуперну Путь такой предпринять лишь затем, чтоб проведать, здоров ли Царь Видарбы, ему незнакомый. «Тут есть, — он подумал, — Верно, другая причина. Узнаем мы после». И, руку Ласково гостю подавши, сказал он: «Милости просим, Царь Ритуперн; мы рады весьма твоему посещенью. Но ты устал; войди к нам в палаты и там успокойся; Что ни прикажешь, все будет исполнено». Вместе с Варшнеей Царь Ритуперн вошел во дворец; а Вагука, отпрягши Добрых коней, отвел их в конюшню; потом, возвратяся, Сел на прежнее место свое в колеснице и скоро В грустную думу весь погрузился. Его Дамаянти Сверху увидя, вздохнула глубоко. «Ужель обманулось Сердце мое? — сказала она. — Но стук колесницы Был мне знакомый, был подлинно Налев… А Наля не вижу. Или Варшнея искусство его перенял? Или открыли Боги его царю Ритуперну?» Так Дамаянти Мучилась тяжким сомненьем; вот наконец, обратяся К верной Кезине, служанке своей, она ей сказала: