Страница 41 из 41
Что касается лувийцев, то большая часть их жила западнее основного района образования армянского народа: их потомками, по всей вероятности, явились жители Киликии и Катаонии эллинистического времени, впоследствии эллинизировавшиеся, и уже значительно позже изучаемого времени подвергавшиеся и арменизации.
Выводы.Из всего изложенного видно, что история армянского народа — прямое продолжение истории не только протоармян, но и, — во всяком случае в не меньшей мере, — хурритов, урартов и [241] лувийцев. Основная масса армянского народа составилась из их потомков; в какой-то исторический момент, если потомок говорил по-древнеармянски, то его отец, дед и прадед чаще всего были двуязычны, а предок был еще чистым хурритом или урартом. Уловить этот момент очень трудно; письменных источников на древнеармянском нет до V столетия н.э., а собственные имена, сохраненные другими источниками, почти ничего не дают: так, из армянской исторической традиции мы знаем, например, что царь Арташес I во II в. до н.э. был армянином, а он носил иранское имя и пользовался для официальных целей арамейским языком и арамейской письменностью. Поскольку армянская историческая традиция не заходит вглубь далее, самое большее, 2-й четверти I тыс. до н.э., то можем ли мы поручиться, что все династы нагорья в IX—VII вв. до н.э., носившие хурритские или лувийские имена и пользовавшиеся «хеттской иероглифической» письменностью и клинописью, действительно были хурритами и лувийцами? [580]Но с исторической точки зрения это не так уж и существенно: их подданные, во всяком случае, были прямыми предками армяноязычных жителей этих мест в последующие столетия. Поэтому, изучая древнейшую социально-экономическую или культурную историю армянского народа, нельзя начинать ее как бы с чистого листа и искать в VI—V вв. до н.э. первобытнообщинных отношений; нет сомнения в том, что древнейшую армянскую историю можно правильно понять только как продолжение [242] еще более древней истории хурритов и урартов, а также лувийцев [581].
Сейчас уже признано, что зачатки армянской государственности уходят не только в эпоху падения Урарту и Ассирии, но и глубже; зачатком ее могло быть царство Арме-Шубрия, как считает Б. Б. Пиотровский, предполагающий здесь создание скифско-армянского объединения на рубеже VII и VI вв. до н.э., но которое сложилось как государство значительно раньше; зачатком ее могло быть и царство Мелида — столицы сатрапии Армении в V в. до н.э., а может быть и столицы Армянского царства легендарного Тиграна I в VI в до н.э., — «Великая Хатти» XII—VIII вв. до н.э. В качестве зачатка армянской государственности можно рассматривать и мушкское царство Алзи XII—IX вв. до н.э.; но отчасти и любое хурритское, урартское или лувийское государство на территории Армянского нагорья — и эти государства были тоже созданы не чуждыми армянам этническими группами, а людьми, потомки которых влились в армянский народ, хотя сами они и говорили на других языках.
Дополнение
Эта работа была в печати, когда вышла важнейшая книга О. Наas, Die phrygischen Sprachdenkmäler, Sofia, 1966, которая могла бы значительно повлиять на наши выводы, так как отрицает фриго-армянское родство. Но, к сожалению, книгу О. Хааза приходится принимать критически: так, он отвергает фригийский характер глосс, отмеченных самими древними авторами как фригийские, если они не соответствуют его понятиям о сохранении и.-е. *к' во фригийском языке; когда его выводы не увязываются с данными надписей, он произвольно выделяет в надписях не один, а несколько неизвестных языков; некоторые его чтения (zos. Arezastis, Lavaltei вм. jos, Arejastis, lawagtei), словоделения, а также этимологии (di- из *gwi-,“жить“, zelkia “овощ“ из хеттск. Halkis “ячмень“ и мн. др.) неприемлемы. Однако книга О. Хааза важна как сводка материала. Ср. еще R. Gusmani, Studi frigi (Istituto Lombardo, Rendiconti, XCII–XCIII), Milano, 1959, исследование более объективное, но тоже во многом спорное.
580
Поручиться в этом нельзя, но все же весьма вероятно, что они действительно были хурритами и лувийцами, или же, в некоторых случаях, хурритизированными и «хеттизированными» мушками и урумейцами. Дело в том, что в доахеменидский период древнему Востоку были известны только общинные религии, но не прозелитические и догматические религии типа зороастризма и христианства; соответственно не были распространены и «конфессиональные» имена, и большинство людей носило имена, имевшие определенное благопожелательное значение на их родном языке. Однако это не опровергает приведенное ниже рассуждение, так как существенна не столько языковая принадлежность династов, сколько народа.
581
Одним из свидетельств этого является уже упоминавшийся факт сохранения в древнеармянском важнейших хуррито-урартских социальных терминов, см. выше. стр. 77, прим. 7 и стр. 200, прим. 28.