Страница 7 из 9
РУЛЕТКА Чтоб не скучали нэповы жены и детки, и им развлечение — зал рулетки. И сыну приятно, и мамаше лучше: сын обучение математическое получит. Объяснение для товарищей, не видавших рулетки. Рулетка — стол, а на столе — клетки. А чтоб арифметикой позабавиться сыночку и маме, клеточка украшена номерами. Поставь на единицу миллион твой-ка, крупье объявляет: «Выиграла двойка». Если всю доску изыграть эту, считать и выучишься к будущему лету. Образование небольшое — всего три дюжины. Ну, а много ли нэповскому сыночку нужно? А ЧТО РАБОЧИМ? По-моему, и от «Казино», как и от всего прочего, должна быть польза для сознательного рабочего. Сделать в двери дырку-глазок, чтоб рабочий играющих посмотрел разок. При виде шестиэтажного нэповского затылка руки начинают чесаться пылко. Зрелище оное — очень агитационное. МОЙ СОВЕТ Удел поэта — за ближнего боле́й. Предлагаю как-нибудь в вечер хмурый придти ГПУ и снять «дамбле́» — половину играющих себе, а другую — МУРу.
ПОСЛЕ ИЗЪЯТИЙ
Известно: у меня и у бога разногласий чрезвычайно много. Я ходил раздетый, ходил босой, а у него — в жемчугах ряса. При виде его гнев свой еле сдерживал. Просто трясся. А теперь бог — что надо. Много проще бог стал. Смотрит из деревянного оклада. Риза — из холста. — Товарищ бог! Меняю гнев на милость. Видите — даже отношение к вам немного переменилось: называю «товарищем», а раньше — «господин». (И у вас появился товарищ один.) По крайней мере, на человека похожи стали. Что же, зайдите ко мне как-нибудь. Снизойдите с вашей звездной дали. У нас промышленность расстроена, транспорт тож. А вы — говорят — занимались чудесами. Сделайте одолжение, сойдите, поработайте с нами. А чтоб ангелы не били баклуши, посреди звезд — напечатайте, чтоб лезло в глаза и в уши: не трудящийся не ест.ДАВИДУ ШТЕРЕНБЕРГУ — ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ
Милый Давид! При вашем имени обязательно вспоминаю Зимний. Еще хлестали пули-ливни — нас с самых низов прибой-революция вбросила в Зимний с кличкой странной — ИЗО. Влетели, сея смех и крик, вы, Пунин, я и Ося Брик. И древних яркостью дразня, в бока дворца впилась «мазня». Дивит покои царёвы и княжьи наш далеко не царственный вид. Люстры — и то шарахались даже, глядя… хотя бы на вас, Давид: рукой в подрамниковой раме выво́дите Неву и синь, другой рукой — под ордерами расчеркиваетесь на керосин. Собранье! Митинг! Речью сотой, призвав на помощь крошки-руки, выхваливаете ком красо́ты на невозможном волапюке. Ладно, а много ли толку тут?! Обычно воду в ступе толкут?! Казалось, что толку в Смольном? Митинги, вот и всё. А стали со Смольного вольными тысячи городов и сёл. Мы слыли говорунами на тему: футуризм, но будущее не нами ли сияет радугой риз!Комментарии
Прозаседавшиеся.Впервые — газ. «Известия ВЦИК», М., 1922, 5 марта (под общим заголовком «Наш быт»). Печатается по тексту первой публикации.
Высокую оценку этому стихотворению дал В. И. Ленин. В речи «О международном и внутреннем положении Советской республики» на заседании коммунистической фракции Всероссийского съезда металлистов 6 марта 1922 года В. И. Ленин сказал:
«Вчера я случайно прочитал в «Известиях» стихотворение Маяковского на политическую тему. Я не принадлежу к поклонникам его поэтического таланта, хотя вполне признаю свою некомпетентность в этой области. Но давно я не испытывал такого удовольствия, с точки зрения политической и административной. В своем стихотворении он вдрызг высмеивает заседания и издевается над коммунистами, что они все заседают и перезаседают. Не знаю, как насчет поэзии, а насчет политики ручаюсь, что это совершенно правильно. Мы, действительно, находимся в положении людей, и надо сказать, что положение это очень глупое, которые все заседают, составляют комиссии, составляют планы — до бесконечности. Был такой тип русской жизни — Обломов. Он все лежал на кровати и составлял планы. С тех пор прошло много времени. Россия проделала три революции, а все же Обломовы остались, так как Обломов был не только помещик, а и крестьянин, и не только крестьянин, а и интеллигент, и не только интеллигент, а и рабочий и коммунист. Достаточно посмотреть на нас, как мы заседаем, как мы работаем в комиссиях, чтобы сказать, что старый Обломов остался и надо его долго мыть, чистить, трепать и драть, чтобы какой-нибудь толк вышел…Практическое исполнение декретов, которых у нас больше чем достаточно и которые мы печем с той торопливостью, которую изобразил Маяковский, не находит себе проверки» (Полн. собр. соч. т. 45. стр. 13, 15).