Страница 6 из 9
Такая вот история.
Федор Федорович не сумел переубедить глупую девчонку, они вылетели в Анталию лишь на следующий день. А в аэропорту узнали: пассажирам вчерашнего рейса не повезло. При взлете загорелся один из двигателей, самолет с трудом удалось посадить, а пожар потушить. По счастью, никто не погиб, только несколько человек доставили в больницу с тяжелыми ожогами.
Федор Федорович так и не решился узнать, какие места занимали несчастные. И никогда даже мысленно не позволял себе вернуться к этому случаю.
Случай оказался не единственным. Он был первым в череде странных, необъяснимых происшествий.
Правда, врать Таисия никогда не умела, и Федор Федорович пожал плечами: кто знает…
И тут же зло одернул себя — глупости. Не хватало еще поверить во всю эту галиматью!
Створка окна снова хлопнула, вдоль позвоночника знакомо потянуло морозцем, и Федор Федорович неохотно признал: «Ладно‑ладно, я не бросил бы девчонку в любом случае. Обещал кому, не обещал… не важно. — Федор Федорович вытер носовым платком влажный от выступившей вдруг испарины лоб и с досадой подумал: — Ведь пропадет, дурашка! Она же не от мира сего. Совершенно нелепое существо, одну не оставить при всем желании, а я все‑таки не подонок…»
Федор Федорович настороженно прислушался: вроде бы рама не скрипела. В подъезде вообще стояла полнейшая тишина, почти неестественная в это время.
Только восемь вечера, люди возвращаются с работы, в квартирах должна звучать музыка, бубнить телевизоры, орать младенцы — почему же ТАК тихо? Или у него от глупого полудетского страха уши заложило?
Кстати, когда он вышел из машины, никакого ветра и в помине не было, с чего бы проклятой створке мотаться туда‑сюда…
Мистика!
Федор Федорович раздраженно сдвинул брови: в голову упорно лезла глупейшая мысль, что если бы он не соврал…
Он прекрасно помнил: баба Поля ложь ненавидела.
Любую.
А уж когда врут себе…
И Федор Федорович ожесточенно, всей ладонью, нажал на звонок.
— Но я, честное слово, никуда не хочу идти. Я устала, у меня книжка новая, я весь день мечтала упасть с ней на диван… — Таисия молола кофе и радовалась шуму, была законная причина помолчать.
— Книжка у нее… — раздраженно проворчал Федор Федорович. — Успеешь еще глаза испортить!
Таисия не ответила. Включила кофеварку и привычно удивилась, что она до сих пор работает, — еще папа ею пользовался. Сейчас такие же паровые кофеварки куда компактнее, Таисия видела в магазинах, а эта — настоящий монстр.
Зато кофеварка помнила времена, когда в доме звучал не только голос Таисии. И вообще она как‑то органично вписывалась в кухню, обставленную — с подачи бабы Поли — старинной тяжеловесной деревянной мебелью. Баба Поля по комиссионкам ее выискивала, а мама с папой не возражали: кухня считалась вотчиной старой няньки, она тут проводила большую часть времени.
Впрочем, Таисии нравилась резная деревянная мебель. И громоздкий буфет, в который свободно вмещалась вся посуда. И круглый стол, большой, удобный. И уютные кресла с гнутыми подлокотниками, в них так здорово сиделось. А на нянюшкином — лежала плоская подушка, когда‑то Таисия лично вышивала для нее наволочку.
Девушка и сейчас любила сидеть в этом кресле. Почему‑то казалось — подушка до сих пор хранила тепло бабы Поли, будто она только встала, вышла куда‑то и вот‑вот вернется.
Таисия выбрала самую красивую чашку — почти прозрачную, в желтую продольную полоску. Наполнила кофе, добавила топленого молока и полюбовалась на свет, как колышется за тонким фарфором темная тяжелая взвесь. Поставила чашку перед гостем и виновато улыбнулась:
— Ты же знаешь, я не люблю ходить по ресторанам.
— Речь всего лишь о кафе.
— И по кафе тоже.
— Глупости, сколько можно сидеть в четырех стенах!
— А я и не сижу, я работаю, ты же знаешь.
— Все работают, — отрезал Федор Федорович. Попробовал кофе и чуть мягче сказал: — И все, кроме тебя, находят время развлечься. Нормальные девчонки на дискотеки бегают, в клубы, в парки, и уж в кафе‑рестораны‑бары обязательно, где еще в наше время можно познакомиться с нормальными мужиками!..
— А Интернет?
— Твои новые дружки по Сети, я смотрю, в подъезде, перед дверью, толпами тусуются…
— Но я вовсе не рвусь знакомиться с парнями!
— И напрасно.
— К чему, у меня есть ты, — неумело польстила Таисия.
— Кончай придуриваться, — неожиданно разозлился Федор Федорович. Одним глотком допил кофе и прорычал: — Ты практически сразу дала понять, что считаешь меня только братом…
— Другом.
— Есть разница?!
— С братом не обязательны хорошие отношения, — виновато пробормотала Таисия. — И потом, ты меня до сих пор дразнишь Мелкой…
— Не дразню.
— Ну… зовешь, называешь, обзываешь — какая разница?
— А ты до сих пор веришь своей драгоценной бабе Поле? — ядовито усмехнулся Федор Федорович. — Ждешь, когда появится прекрасный принц на белом коне, прилюдно падет на колени и, протягивая к тебе влажные ручонки, провоет: «Таисия, свет очей моих»?
— Пусть так, тебе‑то какое дело?!
— И я тут же пересчитаю ему все ребра!
— Что‑о?
— Я за тебя отвечаю, — хмуро отрезал Федор Федорович, — а значит, не позволю связаться с идиотом!
— Считаешь, в меня может влюбиться только идиот?!
— Если назовет тебя Таисией — да!
Нужных слов Таисия подобрать не смогла, как ни старалась.
— Ты в зеркало на себя давно смотрела? Таисия, блин… И рот закрой, что ты, как рыба, губами шлепаешь?!
— Ты… ты…
— Ну я, и что?
Федор Федорович с усмешкой рассматривал покрасневшую от негодования Мелкую: ишь, даже кулачонки сжала! В глазах огонь, нижняя губа закушена, скулы пылают, тонко вырезанные ноздри раздуваются…
Увеличь ее раза в три, так, пожалуй, испугаешься!
Федор Федорович вылез из‑за стола. Бесцеремонно развернул Таисию лицом к ее комнате и, подтолкнув в спину, уже добродушно хохотнул:
— Чтобы познакомиться даже с таким кретином, нужно изредка выбираться в люди. Так что иди, душа моя, собирайся, через десять минут выходим. — Сделал паузу и ехидно пропел: — Давай‑давай, перебирай ножками… Мелкая!
— А ты… ты… — Таисия в бешенстве пнула некстати подвернувшееся кресло. Охнула от боли и запрыгала на одной ноге. Помассировала ноющую ступню и возмущенно резюмировала: — Ты специально этот цирк устроил! Ты всегда… ты все время… я не Мелкая!!!
Глава 3
Песочные замки
Таисия с трудом заставила себя сползти с постели. Обычно после звонка будильника она дремала еще минут десять — пятнадцать, но сегодня понимала: не встанет сразу — заснет тут же.
Со старушечьим кряхтеньем она побрела в ванную. Глаза слипались, хотелось упасть на ходу. Если честно, Таисия обошлась бы и без подушки, лишь бы прихватить часок‑другой, пусть и на полу — ох, как спать хочется…
А все Федор Федорович!
До девяти вечера измывался над ней, заставляя без конца переодеваться, пока не плюнул от злости и не заявил, что горбатого могила исправит. И что не видать ей обещанного бабой Полей сумасшедшего принца как своих ушей. И что придется ему, несчастному, принести в жертву себя и на ней жениться. Просто чтобы не мучиться в дальнейшем, пытаясь устроить ее судьбу, это дело безнадежное, он как раз сейчас это понял…
Федор Федорович топал ногами и ругался, проклиная собственное добросердечие и ослиное упрямство Мелкой. С жаром апеллировал к фотографии бабы Поли, требовал повлиять на воспитанницу или хотя бы объяснить ей, что не родился еще на белом свете болван, готовый назвать красивым именем Таисия жалкую девчонку, не умеющую толком накрасить губы и причесаться…
И на кого она похожа!..
И эти вытертые джинсы давно пора на помойку!..
И где она выкопала мерзкую линялую тряпку — ах, это теперь называется «блузон», не может быть, чтобы такую дрянь принесла Ксюха, у нее‑то вкус есть, не то что у некоторых!..