Открой свое сердце

Ободренная его доверительным отношением, Кэрис решила спросить о том, что занимало ее давно — с тех самых пор, как она впервые увидела Джоша.

— Скажите, что произошло с матерью мальчика? — Молчание. Но Кэрис не так-то легко было обескуражить. Она ведь с ним откровенничала… — Вы развелись? — спросила она, помолчав, хотя и догадывалась, что едва ли.

— Не надо вам этого знать, — покачал он головой.

— Надо, иначе бы я не спрашивала, — мягко настаивала она. — Во-первых, за вами долг, а во-вторых, не хочу, чтобы вы, забирая отсюда Джоша, увозили с собой и ту же самую тайну, с какой ступили на этот берег.

— Иногда лучше, если тайны остаются тайнами.

— Звучит чересчур глубокомысленно! — добродушно поддела его Кэрис.

— Вы очень расстроитесь, если вообще не узнаете? — Вопрос был задан с необычайной серьезностью. И столь же серьезно был воспринят.

— Пожалуй, очень, — честно призналась она. — Понимаете, я люблю Джоша и мне совсем не безразлично, что ждет его впереди. Вы увезете его от меня, но мне будет легче, если я узнаю, отчего он был так несчастен.

— Правда может так вас потрясти, что вы почувствуете ко мне отвращение.

— Вас беспокоит мое мнение?

Он не ответил, но выражение его глаз было красноречивее слов.

— Она… умерла… Да?

Дэниел молчал. Но теперь молчание служило подтверждением. И собственное израненное сердце Кэрис с состраданием устремилось к нему. Так, значит, его жена умерла, а он по-прежнему ее любит и потому отверг Джоша. Дэниел не мыслил жизни без нее, а Джош служил ему постоянным горьким напоминанием…

— Право… мне очень… очень жаль.

В продолжавшейся гнетущей тишине воображение стало рисовать ей душераздирающие картины… Дэниел до безумия любил свою жену — ведь он до сих пор не примирился с ее смертью. Кэрис опять почувствовала зависть к такой большой любви… которая переживает смерть. Ее, Кэрис, замужняя жизнь была совсем короткой, а Эйден, увы, не любил ее так, как ей мечталось. Иначе бы не проявил такого равнодушия.

Кэрис ближе наклонилась к нему через стол.

— Поверьте, Дэниел, я очень хорошо понимаю ваши чувства… как сильно вы скорбите… как вам ее недостает, но… но подумайте и о Джоше… Порой любовь помрачает разум, и человек говорит и делает то, о чем позже жалеет. Вы так горевали о смерти жены, что…

Его рука вдруг протянулась и быстро ухватила ее лежащую на столе ладонь.

— Вовсе не любовь помрачала мой разум, — жестко произнес он. — Вот видите, я вас уже шокировал. Хотите слушать дальше?

Кэрис глядела на него в испуге и замешательстве. Верно, он всегда намекал, что ничего не знает о любви. Но неужели он совсем не любил жену?

— Да… хочу, — еле слышно произнесла она.

Дэниел отпустил ее руку и вышел из-за стола.

Встав возле перил веранды, он вцепился в них мертвой хваткой — Кэрис уже видела его таким, на яхте, привезшей его на остров. Нет, ему явно не хотелось ничего рассказывать.

Что ж, она не собирается вытягивать из него признание клещами. Она уже думала сказать ему, что не будет настаивать, но не успела.

— Мой разум был помрачен чувством вины, — приглушенно заговорил он. — Дело в том, что я мог бы предотвратить… это, будь я там, рядом… Но меня там не было. Когда вы рассказывали мне о несчастье с вашим мужем, я хорошо представлял, что вы должны были пережить. — Он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — У Сьюзанн случилось кровоизлияние в мозг. Если бы ее вовремя госпитализировали, ее можно было бы спасти. Но меня не было при ней, меня просто там не было!

Кэрис зажмурилась, сердце налилось печалью, точно свинцом. Теперь ей стало ясно, почему он утаил свою историю в ту ночь. Бог знает, что бы было с ними обоими, решись он продублировать ее трагическое повествование. У души ведь тоже есть предел выносливости.

— Когда это случилось, я находился в Европе, — продолжал он, — в очередной деловой поездке: работал как черт, старался изо всех сил для семьи. Для Сьюзанн, для Джоша. По крайней мере, так мне тогда казалось.

Кэрис захотелось приблизиться к нему, встать рядом, разделить с ним душевную муку. Она подошла и устремила взгляд в ту же темную даль, что и он, надеясь, что ему станет легче от ее молчаливого сопереживания.

— Вы сказали — «казалось». Почему?

— Не надо мне было вам говорить, — пробормотал он. Голос наполняло участие к ней.

— Со мной все в порядке, — заверила она Дэниела. Потом добавила, стараясь вложить в слова как можно больше чувства: — Мне отчаянно жаль вашу жену и всех вас. Прошу, продолжайте… если только вам самому это не слишком тяжело.

Он едва заметно усмехнулся.

— Тяжелее слушателю — решить, считать ли мое отсутствие виной… Но трагедия не может не рождать угрызений совести. Я знаю одно: мне следовало находиться рядом с ней. Я же, как правило, чаще бывал в отъезде, чем дома. Много работал, много ездил, и хуже всего, что, по сути, это было бегством. — Он печально и сокрушенно покачал головой. — Жизнь нашу нельзя было назвать легкой. Женились мы, конечно, по любви. Во всяком случае, нам так казалось. Но потом почему-то я все не мог угодить Сьюзанн. Ей все время как будто чего-то недоставало. В общем, мои идеалы в отношении семьи — как и ваши — не воплотились в действительность. Я надеялся, что появление на свет Джоша поможет моей жене понять, что в жизни существуют и другие ценности, кроме материальных.

— И что же? — прошептала Кэрис.

— Конечно, Сьюзанн старалась заботиться о мальчике — иначе как бы она выглядела в глазах света, мнением которого дорожила? Но, в сущности, материнство не очень привлекало ее. Не затрагивало ее сердца. Она хотела иметь ребенка, но рассматривала его, скорее, как некое дополнение к своему жизненному стилю. Я мальчика очень любил, любил с первой минуты, как тот родился, но, кажется, Сьюзанн от этого было только хуже. Порой мне казалось: она ревнует и злится на меня за то, что сама не в состоянии так его любить. Что бы я ни делал, все время что-то было не так, всегда ей чего-то не хватало для счастья. И, наверное, то была моя вина, наверное, я не оправдал каких-то ее надежд.

— О нет, Дэниел, не ищите здесь своей вины. Людей ничто не может изменить. Жизнь вдвоем — это минное поле, — прошептала Кэрис, обращаясь, скорее, к самой себе. — Мы бросаемся в нее очертя голову, не понимая, что зачастую любовь — это еще не все.

Он повернулся к ней и долго вглядывался в ее лицо. Аккуратно заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос.

— Хорош же я был тогда, посчитав вас глупой босоногой девчонкой, приехавшей сюда в погоне за легкой жизнью и ничего не смыслящей в воспитании! Да я ни в ком не встречал столько мудрости и здравого смысла!

— Вот уж не знаю, стоит ли считать это комплиментом? — улыбнулась она.

— Определенно стоит, уверяю вас! — Он отвернулся и вновь стал смотреть в темноту, словно черпая там необходимую ему твердость. — Сьюзанн скончалась в нашем загородном доме во Флориде. Готовилась ко сну, и в это время с ней случился удар. Коронер сказал, что смерть наступила в четыре утра. Значит, она пролежала без сознания всю ночь. Подоспей помощь вовремя, ее бы можно было спасти. Приходящая домработница обнаружила ее уже мертвой, а Джоша… скрючившимся на полу в детской. Он истошно кричал и звал мать.

— О нет! — в ужасе выдохнула Кэрис, закрывая лицо руками. Что же пришлось пережить маленькому ребенку! Как многое это объясняет! — Дэниел… — Она лихорадочно пыталась подыскать нужные слова, но с губ слетело одно: — Ужасно… — Не было, не существовало в мире слов, которые могли бы облегчить страдальцу подобную боль.

— Мальчик уже изнемог от плача, хрипел, его била дрожь. Слишком мапенький, чтобы понимать, что произошло, ребенок только знал, что никак не может добудиться матери. — Дэниел тяжело вздохнул. — Самое страшное — мне неизвестно, что же в действительности он пережил. Проснулся и застал ее мертвой? Слышал ее крики, быть может, зов о помощи? Был при ней, когда она испустила последний вздох? — Голос Дэниела надломился, и прошло некоторое время, прежде чем рассказчик овладел собой и смог продолжать. — Я был тяжело потрясен смертью Сьюзанн, и вдобавок это гнетущее чувство вины… оттого, что мне следовало быть с ней, но вместо меня свидетелем ее смерти, возможно, стал мой мальчик. — Мужчина зажмурился и потряс головой. — Эта мысль для меня была и остается невыносимой. Я мучаюсь, потому что не могу стереть из его сознания, из его памяти ту ночь. Пока власти разыскивали меня, Джоша взяли под опеку, — помолчав, продолжал Дэниел. — Я тогда летал в Гамбург и, едва приземлившись, тотчас поспешил обратно. Но к тому времени, как я вернулся домой, мальчик уже замкнулся, ушел в себя. При виде его просто сердце разрывалось! Он был совсем крошка — меньше трех лет, — а подобное нелегко вынести и взрослому. Как объяснить все ребенку, как восстановить изломанное сознание? Излечима ли вообще такая душевная травма?