Страница 7 из 15
Жаль — не жаль, а нужно включаться в режим обычного трудового дня. И раздражение свое засунуть куда-нибудь подальше, иначе весь день пойдет коту под хвост. Знаем, проходили. Почему, ну, почему на работе я все прекрасно пропускаю мимо ушей и никогда не злюсь, а мой драгоценный друг меня просто бесит? И протестовать бессмысленно: тут же назовет «стервой» и будет считать себя обиженным и оскорбленным. Господи, надоело-то как!
Надоело — брось. Не муж ведь, общие дети за подол не цепляются, даже живем по разным квартирам. И слава Богу, что так! Вряд ли при совместном проживании я позволила бы себе слоняться по квартире босиком и в ночной рубашке, а также пить кофе до умывания, а не после. Самое, между прочим, то: любимая керамическая кружка, горячие тостики, первая сигарета… Солнышко за окном, небо голубое — благодать!
Я успела сделать только первую затяжку, как мобильник снова ожил. «Ах, мой милый Августин…» Хорошо, что нашлась эта мелодия, весь остальной репертуар — нечто сугубо современное, а я — девушка старомодная. И кто это хочет со мной побеседовать? Впрочем, и так понятно — кто.
— Слушаю тебя внимательно, — произнесла я, даже не пытаясь изобразить голосом ликование.
— Проснулась? — поинтересовался Сергей.
Хороший вопрос. Уместный, я бы сказала.
— Вроде того. Более или менее.
— Поздравление мое получила?
— Поздравление? Я вообще-то не поняла, при чем тут твои ноги…
— Мои? — неподдельно изумился мой собеседник. — Я написал, что умываю твои ноги.
— Зачем?!
— Ну, как — зачем? Сегодня же четверг.
— Спасибо, я в курсе, — отозвалась я, сдерживая все нараставшее раздражение. — И что из этого?
— Сегодня Христос омывал своим ученикам ноги.
Теперь понятно. С днем всеобщей грамотности меня уже поздравляли, с днем Кирилла и Мефодия — тоже. Равно как с католическим Рождеством, Курбан-Байрамом, еврейской Пасхой и вообще со всеми «праздниками», которые упоминаются в Интернете. Но Христос — это что-то новенькое, особенно если учесть, что Серж некрещеный и к религии относится, мягко говоря, скептически. С ума сойти — и то мало!
— Ты считаешь меня своей ученицей? — не без сарказма поинтересовалась я.
— В какой-то степени.
— В какой именно?
— Ты что такая колючая? Не выспалась, что ли?
— В какой-то степени.
— Ладно, придешь с работы, сообщи. Я тебе позвоню.
Сообщу, конечно, куда же я денусь… Маленький, но устоявшийся ритуал наших отношений: я приползаю с работы, отправляю сообщение на мобильный, после чего мой ненаглядный звонит… когда ему это удобно. Иногда сразу, иногда — спустя часа три, то есть держит девушку в тонусе до упора. Господи, как я от этого устала! Мы вместе года полтора, а у меня такое впечатление, что скоро будем праздновать золотую свадьбу. Оно мне надо?
Было бы надо, праздновала бы сейчас очередную годовщину своей первой и пока единственной свадьбы. С Куртом. Воображаю: чинный вечер в ресторане, трое «близких друзей» со своими фрау и киндерами, свиные ножки с капустой и непременное пиво…
Со времени своего недолгого заграничного замужества терпеть не могу пиво. Но в Мюнхене это святое. И раз уж вышла за немца, то должна была разделять все его привычки. Беда в том, что с юности не терплю слово «должна», вот и Курта, с его гипертрофированным чувством долга, долго не вытерпела. Прошу прощения за невольный каламбур.
Хотя все мои друзья и знакомые в Москве явно сочли меня помешанной, когда я вернулась в родные пенаты, то есть сбежала из сытой и благополучной Германии в вечно непредсказуемую Россию. От прекрасного, как говорят, «перспективного» мужа, подающего огромные надежды нейрохирурга, без пяти минут совладельца частной клиники, единственного сына очень обеспеченных родителей. Вот такая Золушка наоборот получилась.
Но лично я ни минуты об этом не жалела. Детей у меня в замужестве не появилось, хотя какое-то время очень хотелось родить ребеночка, общего языка с супругом не нашлось, хотя по-немецки я вполне прилично говорила еще с института. Мне было смертельно скучно: утром, днем, вечером и ночью, тем паче что Курт и слышать не хотел о том, чтобы я кем-то работала. Жена должна — опять должна! — вести дом и заботиться о муже. Мне это занятие надоело ровно через месяц после свадьбы.
А вот в Москве скучать было элементарно некогда. Родители мои перебрались на ПМЖ в Германию следом за мной, хотя квартиру по каким-то соображениям сохранили. Жильцы, арендовавшие ее, были вполне приличными людьми и не только содержали в полном порядке, но еще и исправно перечисляли деньги на соответствующий счет в банке. Так что, вернувшись в родные пенаты, я оказалась обладательницей неплохой квартиры и какой-то суммы денег — для начала. По сравнению с другими, вынужденными начинать чуть ли не с нуля, просто отлично.
Тогда, десять лет тому назад, мне было двадцать пять. Работу я нашла сразу: менеджером в большом туристическом агентстве. Теперь я — старший менеджер, помимо квартиры у меня есть машина, гараж в двух шагах от дома, более чем приличный заработок и… скверный характер, основной чертой которого, по отзывам знакомых и друзей обоего пола, является стервозность. Хотя, если честно, я так до конца и не поняла, что это за штука такая.
Не соглашаюсь на интимные отношения со второй встречи — стерва. Не могу проникнуться страданиями подруг, которые терпят «этих козлов», своих законных супругов, кто «ради детей», кто вообще непонятно почему, — опять стерва. Не желаю признавать, что все бабы — дуры… ну, понятно, кто. А почему?
Вот и Сержик мой драгоценный нет-нет да попеняет мне на стервозность. В основном потому, что никак не соглашаюсь признать его образ жизни единственно правильным, цепляюсь за свободу и независимость. Естественно, цепляюсь: если соглашусь ими пожертвовать, то трехлетняя супружеская скука в Германии покажется идиллией. Потому как живет мой бойфренд…
Мальчонке за сорок, жена от него лет десять тому назад сбежала к небедному бизнесмену в Америку и двух дочек с собой прихватила. Теперь общаются по электронной почте. Как попал по распределению еще при советской власти в какой-то НИИ, так двадцать лет там и сидит, абсолютно всем доволен, работа «от и до», платят соответственно. Зато невероятное количество друзей, приятелей и просто знакомых, с которыми он общается каждый вечер, поскольку один не может пробыть больше получаса. Пару раз я составила ему компанию — и зареклась навеки, потому что едва не померла со скуки, на сей раз — чисто российского разлива.
Хотя со стороны все выглядело очень даже пристойно: научная и околонаучная интеллигенция, много читают, ходят на выставки, все поголовно предпочитают активный отдых: походы, байдарки, альпинизм, даже, кажется, исследование пещер. Лично я устаю слушать рассказы о ночах в сырых палатках, трапезах у костра и непрестанной борьбе с природой и погодой. Отдых за границей эта публика откровенно презирает, на меня, как на пропагандистку такого отдыха, смотрят с жалостливым недоумением. В общем, мы друг друга не поняли, теперь Сереженька ходит в гости один.
Выходные он любит проводить у меня, но последнее время мне это как-то разонравилось. Грешна: люблю поспать подольше, посмотреть по «видику» какую-нибудь легкую комедию, да просто посидеть с книжкой на лоджии, если погода позволяет. Но Серж в своем репертуаре: вставать надо вместе с солнцем и тут же начинать активно радоваться жизни, то есть бежать в соседний парк и восхищаться там каждой травинкой, мчаться на другой конец города, чтобы полюбоваться только что отреставрированным зданием, влиться в очередное народное гуляние…
— Как ты не понимаешь: это такое чудо, что мы вообще появились на свет! — проводил он среди меня воспитательную работу. — Деревья начинают зеленеть, травка пробивается, а ты этого не хочешь видеть. Завтра уже все будет по-другому. И мы будем другими…
— Вот тут я с тобой не согласна, — вяло отбивалась я. — За истекший период ты ни капельки не изменился. Остановись, подумай, переведи дыхание, наконец. Ты живешь так, словно постоянно куда-то опаздываешь.