Ты создала меня

Но однажды мать сказала, что Дуг простужен и не может встать, и тогда няне открылась ужасная правда. Она увидела — он лежит в постели на животе, потому что не может ни лежать по-другому, ни сидеть из-за страшных кровоподтеков. Дуг умолял ее ничего не говорить родителям, он боялся, что тогда они захотят избавиться от доброй женщины. Чем она больше думала, тем лучше понимала: нужно украсть у них Дуга, другого выхода нет. И однажды, воспользовавшись удобным случаем, она сделала это. Эти воспоминания проплывали перед ним, пока он держал Нору в своих объятиях.

Он знал, что ему следовало бы пойти в свою комнату.

Но не мог отвести от нее глаз. Дуг наклонился к ней. Она ему необходима. Его взгляд задержался на ее губах, приоткрывшихся во сне. Он не выдержал и, едва касаясь, провел пальцем по контуру ее рта.

Нора повернулась, пробормотала что-то невнятное и облизнула губы.

При виде ее маленького розового языка он почувствовал, как его снова охватывает возбуждение. Быстро наклонившись, он прижался лицом к ее щеке. Ее веки дрогнули, и она открыла глаза.

— Уже утро? — спросила она.

Дуг покачал головой.

Она посмотрела на него, и его лицо тут же потеряло свои четкие очертания — губы Дуга жадно накрыли ее губы, а руки приподняли ее и прижали к себе. Он сдержал свой порыв и теперь наслаждался ее губами, медленно лаская их.

Нора затрепетала. Она чувствовала каждый дюйм его длинного тела, уютно устроившегося рядом с ней. И когда его колено двинулось, она прижалась к нему плотнее.

Ее руки скользнули вдоль сильных бедер, поднялись по груди до плеч, добрались до шеи. Губы раздвинулись навстречу его языку.

Ладонь Дуга накрыла одну грудь, когда он нежно уложил ее на спину, а губы, обойдя подбородок, замерли у воротника ее свитера.

— Сними его, — шепнул он.

Нора послушно с его помощью стянула свитер с плеч. Руки ее двинулись к застежке бюстгальтера, а глаза, встретившись с его глазами, задали вопрос.

Его ответ был ясен. Через минуту на полу оказалась вся их одежда.

Они лежали в объятиях друг друга и не спешили, не торопили события, растягивая удовольствие, наслаждаясь всеми нюансами близости.

Дуг наклонился и поцеловал ее упругие соски. Нора страстно прижалась к нему и притянула его к себе.

— А теперь, — простонала она, — люби меня.

— Хорошо, — шепнул он, целуя ее плоский живот, погружая язык в ее пупок и чувствуя дрожь ее тела под собой. — Я…

Крепкие руки обняли ее бедра. Воспламененная его порывом, Нора сгорала от желания.

Он медленно соединился с ней, и весь мир взорвался огнем чистого экстаза. Ее губы были в его власти, язык проник в ее рот, руки нежно ласкали обе груди, околдовывая ее всю.

Нора стонала между поцелуями, тая, растворяясь в нем. Она тянулась навстречу его страсти, льнула к нему всем телом, дрожа от ожидания. Никогда не чувствовала она ничего подобного, никогда не парила так высоко над землей.

Жар опалял тело Дуга, высекая искры из его пальцев, языка, всего его существа. Он кружился в немыслимом водовороте чувств, в вихре ощущений, потеряв контроль над собой.

Оторвавшись от ее губ, он втянул воздух и выкрикнул ее имя. Он уже не мог сдержаться. Он дал волю своим чувствам, чтобы не взорваться. Его крик прозвучал в комнате, смешавшись со стонами Норы.

Наконец он позволил себе передышку, делая короткие, прерывистые вдохи, чувствуя ее под собой, слыша, как ее сердце стучит о его ребра. Ничего, даже когда они были близки в тот, первый раз, не было таким… всепоглощающим.

Дуг поднялся и лег рядом с ней, закрыв глаза. Кровь пульсировала в нем стремительными толчками, в одно и то же время он испытывал чувство неземного восторга и… жестокого поражения.

Чем дальше он старался отодвинуть от себя правду, тем явственнее она представала перед ним. Его страсть оказалась слишком сильной, чтобы управлять ею, — и ее породила эта женщина. А он никогда не был человеком… страсти. Это слово вызывало у него тошнотворные картины, связанные с его родителями.

Несмотря на работу, которую Дуг для себя избрал, он всегда считал, что умеет разобраться в том, что в чувствах хорошо, а что — плохо. И он переложил вину на Нору за то, что рядом с ней не контролировал себя. И еще он знал, что до тех пор, пока не останется один, будет только хуже.

Дуг медленно открыл глаза и уставился в потолок. Минуту он не понимал, где находится, потом в изумлении сообразил: это оттого, что он так крепко спал. Дуг находился в своей собственной комнате. В следующее мгновение память вернула ему прошлую ночь, досаду на Нору. Растущая потребность в ней, его внезапная свирепая страсть вызывали беспокойство.

Он напрягся, пытаясь отделаться от этого тревожащего чувства, но у него ничего не получалось. К тому же пока его работа не завершена.

Поднявшись с постели, чувствуя слабость во всем теле и зная ее источник, он заставил себя пойти в ванную. Там он посмотрел на себя в зеркало. Держась обеими руками за раковину, он опустил голову и закрыл глаза, чтобы не видеть себя. В нем ожил давний страх — что, если он будет похож на своих родителей?

Через некоторое время, решив, что овладел собой, Дуг принял душ, побрился, осмотрел больную руку. Он сменил повязку, стараясь не думать о Норе.

Что он станет делать, когда работа будет закончена и она уйдет из его жизни?

Несколько часов спустя Дуг внес поднос к ней в комнату.

— Доброе утро, — улыбнулась она. — Спасибо за кофе.

Дуг пил кофе, не глядя на нее и чувствуя неловкость.

— Мы можем начинать? — спросила она с энтузиазмом, который раздражал Дуга. Казалось, она искренне отнеслась к тому, что произошло между ними.

— Я должен нанести официальный визит местному шерифу до того, как мы начнем расследование в его городе.

В воскресный день офис был закрыт, и Дугу сказали, что шериф в церкви со всей семьей. Они решили ждать. Через два часа, когда высокий человек в джинсах, сверкающих ботинках, ослепительно белой рубашке, пиджаке рыжего цвета и черной шляпе вошел через стеклянную дверь вместе с другим человеком в форменном костюме, Нора немедленно поняла, что этот мужчина шериф.

Она взглянула на Дуга. Что-то изменилось в нем сегодня, но она не могла определить, что именно. Это наполнило ее страхом: Лу ускользала от нее. Она знала, что ей нельзя думать ни о чем другом, кроме ребенка. Чем дольше Лу останется у отца, тем больше опасность потерять ее навсегда. Но что-то непредвиденное вторглось в ее жизнь, произошло между ней и Дугом, и она не могла ни остановить, ни замедлить ход событий.

Дуг представил ее шерифу, извинившись, что пришел в воскресенье, а потом протянул бумагу:

— Вы можете позвонить по этому номеру в Вашингтон, чтобы вам подтвердили мои полномочия.

Филип Гилд взял бумагу, извинился и пошел в свой кабинет. Вернувшись, он сказал:

— Я узнал, кто вы, но не знаю, чего вы хотите от меня?

— Я ищу человека по имени Уилли Уайт. Он разыскивается в связи с похищением своей четырехлетней дочки. Миссис Уайт, — он указал на Нору, — назначена единственным опекуном ребенка после развода. Уайт угрожал жизни своей бывшей жены и дочери. Есть основания полагать, что он во Фронт-Рояле, возможно, под вымышленным именем. По специальности он педагог и, если решил работать, вероятно, устроился где-то преподавать. Мы приехали сюда потому, что часть собственности, которую он недавно унаследовал, должна находиться недалеко отсюда. Он живет вместе с маленькой девочкой.

— Где же находится его собственность? — спросил шериф.

Дуг вынул блокнот и прочитал ему адрес.

— Вы пропустили нужный поворот, когда ехали сюда. Я вырос на ранчо неподалеку. Это малоосвоенные места.

Дуг кивнул, вспомнив последние двадцать пять миль пути: те немногие дома, мимо которых они проехали, казались заброшенными.

Он дал шерифу папку.

— Здесь его фото. Прошел уже месяц, возможно, он изменил свою внешность.