Тень убийства

Доктор дернул косматой бровью, крупное обезображенное лицо озарилось улыбкой. Не отрывая от груди подбородка, Пилгрим продолжал:

— Между прочим, это скучное вступление к некоторым моим теориям, без сомнения чепуховым. Тем не менее… — Хмурясь, он капризно стукнул кулаком по краю стола. — Тем не менее, допустим, что аль-Мульк жив?

— Простите?

— Я говорю, допустим, что аль-Мульк жив, — повторил доктор, энергично выпрямившись. — Короче, предположим, что все это — хитроумный фокус, инсценированный самим аль-Мульком?

— Мысль… новая.

— Разумеется, новая. Но посмотрите, — серьезно предложил Пилгрим. — Во всем этом деле есть нечто ошеломляюще необычное. Согласно свидетельствам, аль-Мульк ездил в пуленепробиваемом автомобиле, поставил на окна решетки, на двери двойные запоры и никогда никому не разрешал заходить к себе в номер. И чего он добился? Джек Кетч явно имел возможность проникнуть в апартаменты, когда ему заблагорассудится, оставить посылку и выйти, несмотря ни на какие запоры, незаметно для слуг. Его никто попросту не замечал, словно почтальона. Со своей стороны аль-Мульк всякий раз старательно заботился, чтобы при получении очередного подарка кто-нибудь видел его в состоянии полного ужаса… Пока логично?

— Да.

— Дальше! Закрытая лестница с запертой дверью, которой, по всем утверждениям, никто никогда не пользовался, больше смахивает на большую дорогу. По крайней мере, некто регулярно проходил по ней в час ночи — не забывайте, с ключом от дверей в переулке. Когда визитер поднимался, в апартаментах кто-то не спал, как я видел, и, очевидно, впускал его…

— Постойте! Это вовсе не обязательно.

— Что ж, могу сообщить, что я следил за домом в течение часа после появления визитера, и никто оттуда не выходил. Если он не разбил лагерь под дверью, это очень похоже на тайный сговор. Похоже, что он там живет и кто-то в апартаментах его поджидает. Может быть, ночью является сам аль-Мульк? Вы же мне говорили, что нынче днем в присутствии Грэффина месье Банколен вошел в ту самую дверь, держа в руке свечу. Грэффин принял его за кого-то другого, крикнул: «Назад, дурак!» — или что-то вроде того. Разве не сильно пахнет сговором сообщников? И разве предположение, что аль-Мульк инсценировал собственное убийство, не дает объяснения всем вопросам?

Память у него была поразительная, он схватил мельчайшие детали моего рассказа, и его рассуждения выглядели чертовски правдоподобными.

— Всем, — заметил я, — кроме одного: зачем кому-то устраивать инсценировку со столь грандиозным размахом?… Вы, как я понимаю, считаете «преследование» аль-Мулька спектаклем. Нет никаких тайных врагов, никакого Джека Кетча, никакой Гиблой улицы. Аль-Мульк сам убил шофера, воспользовавшись оружием из своей собственной комнаты, и теперь прячется. Короче, все дело — сплошное сплетение лжи и обмана с начала до конца. Господи, — охнул я, — дайте дух перевести!

Глаза Пилгрима возбужденно сверкали, хотя он старался держаться спокойно и рассудительно. Налил себе чуточку бренди, обдумывая проблему.

— Прячется, — подтвердил он энергичным кивком, — неподалеку от своего номера, может быть, и в самом номере…

— Исключено. Мы осмотрели комнаты.

— Хорошо. Принимаю. А другие помещения в дальней части клуба? Там еще три сообщающихся номера, один над другим, на каждом этаже, наверняка с отдельными лестницами. Ставлю пять фунтов, один из них свободен…

— Фактически, два. Один, на первом этаже, занимает сэр Джон.

— Ну, теперь вы согласны насчет отдельной лестницы, правда? У него убежище под собственными апартаментами, откуда можно свободно выйти незамеченным. Объясняется, как на столе оказались вещи убитого шофера; объясняется раздражение Грэффина, который решил, что аль-Мульк вышел из укрытия; объясняется испуг Тедди. На безумную мысль о виселице и мести аль-Мулька навели размышления над папирусом, и вот результат.

Я неотрывно смотрел на выцветшие коричневые шторы, висевшие на окне, а Пилгрим внимательно наблюдал за мной из-за края стакана. Я понимал, что верю ошеломляющей идеальной детальной теории, но все-таки… Все-таки оставалось упрямое ощущение ее ошибочности.

— Гениально, — сказал я. — Чертовски гениально, доктор. Тем не менее! Все детали полны смысла, а целое бессмысленно! Вы объясняете факты, демонстрируя, что реальный Аль-Мульк в тысячу раз безумней мифического Джека Кетча. Приводите тщательно обоснованные причины невероятных сумасшедших поступков… Зачем аль-Мульку вся эта фантастика? Я не могу поверить, будто Джек Кетч убил шофера, чтобы убить аль-Мулька. Но также не могу поверить, будто аль-Мульк ради шутки убил шофера.

Пилгрим рассмеялся.

— Да полно вам, мистер Марл! Я не обещал исчерпывающих разъяснений. Просто предлагаю линию рассуждений. Но, поверьте мне на слово, поступки аль-Мулька продиктованы веской причиной, прекрасно оправдывающей кажущееся безумие. И вряд ли справедливо винить меня в том, что я не имею возможности за один день вручить вам подписанное аль-Мульком признание… Нет, в самом деле, разве подобная ниточка ничего не стоит?

Я встал.

— Стоит, доктор, и столько, что, если у вас тут имеется телефон, я хочу позвонить Толботу в Ярд и заставить немедленно осмотреть пустые номера…

Открыв дверь в приемную, Пилгрим включил свет, показав пальцем на телефон. Пропитанная запахами лекарств комната была голой, монашеской, с висячими лампами в зеленых абажурах над круглым столом. Я сел к прикрепленному к столу телефону. Толбот наверняка еще у суперинтендента. Меня быстро и вежливо соединили поочередно с номерами Джеррард 4223, Сентрал 5091, Ройял 8550 и Холборн 336, но, привыкнув иметь дело с парижскими телефонами, где вообще никто не отвечает, я не терял надежды. Пытаясь переубедить некоего джентльмена по номеру Сити 1041, решившего, будто я хочу заказать столик в ресторане Уилкинсона, специализировавшемся на вареной говядине, я заметил, как доктор закрыл дверь, удалившись в свой рабочий кабинет. Слышал, как он быстро расхаживает, однажды заметил тень, промелькнувшую за матовым стеклом… И наконец дозвонился до Скотленд-Ярда. Суперинтендент Мейсон сообщил, что Банколен с Толботом только что вышли.

Я призадумался. Они собирались навестить Колетт Лаверн, значит, там их наверняка можно будет перехватить. По наитию я назвал номер на Маунт-стрит, и на сей раз почти мгновенно ответил приятный девичий голос.

— Будьте добры, можно поговорить с мисс Лаверн?

— Мисс Лаверн сейчас нет. Я ее горничная. Что-нибудь передать?

— Н-нет. Не скажете ли, где она?

Пауза. Голос осведомился, кто я такой, и в конце концов ответил:

— Видите ли, сэр, она в самом начале дня отправилась в Скотленд-Ярд с зашедшим за ней джентльменом.

Я положил трубку, пошел к доктору, который растянулся в вертящемся кресле, словно вообще не трогался с места. Объяснил положение дел и добавил:

— Бог весть, где они теперь. Но если вы придете в клуб к обеду, мы наверняка их найдем. Если еще что-нибудь заметите…

— Хорошо, рад помочь, чем могу.

Пилгрим проводил меня до дверей кабинета, и я вылетел по темной лестнице на Сент-Джеймс-стрит. Прежде чем отправиться к Шэрон, вполне можно было заскочить в «Бримстон», оставить на случай записку. Может быть, Колетт Лаверн рассказала на допросе в Скотленд-Ярде что-нибудь интересное, особенно если с ней разговаривал кто-то по-настоящему знающий толк в перекрестном допросе. Впрочем, записка не понадобилась. Я наткнулся на них в вестибюле, куда они только вошли, в пальто и шляпах.

— Ну и ну! — сказал Банколен. — Я думал, вы отправились на свидание с мисс Грей.

— Иду. Только слушайте! Есть новости… важные сведения…

— Тогда идемте с нами, и мы вас по пути послушаем. Мы собираемся нанести визит Колетт Лаверн, побеседовать с ней.

Я удивленно уставился на него:

— Колетт Лаверн? Вы не встретили ее в Скотленд-Ярде?

Инспектор Толбот вытаращил глаза. Рука Банколена, поднявшаяся, чтобы поднять ворот пальто, замерла на полпути.